Это было сродни медитации. Окружить себя неторопливой музыкой, резкими ароматами и позволить тени Лукаса свободно скользить рядом с собой. В такие моменты она почти явственно ощущала его. Иногда Анабель казалось, что стоит зажмуриться – и она вновь почувствует его прикосновение. Пальцы Лукаса всегда были прохладными и требовательными – вряд ли она могла спутать их с чьими-либо еще. Впрочем, Анабель не тянуло к другим мужчинам. Она никогда не могла понять: если один дает ей все, о чем она только может мечтать, зачем нужен кто-то еще?
Это стало глупым после гибели Лукаса. И все равно Анабель не могла представить, что кто-то другой будет прикасаться к ней. Ей не было это нужно.
Девушка поднялась с постели и опустила полупрозрачный балдахин. Теперь ее кровать походила то ли на средневековое ложе, то ли на обитель жертвы вампира. Анабель могла с легкостью представить, что она – невинная жертва, которая пытается унять жар и метается внутри полупрозрачного кокона в ожидании своего демона. Того, кто бесшумно войдет в комнату, черной тенью остановится за полотном балдахина, а потом распахнет его и наконец-то придет к ней.
Лукас любил играть в вампира. Ему нравилось слизывать капельки крови с запястий Анабель. Нравилось отсыпаться днем и жить ночами. Нравилось, подобно Винсенту, расхаживать в темных очках – хотя солнечный свет ему ничуть не вредил. Лукас получал удовольствие от подобных игр. Одно время он даже затачивал клыки.
Анабель скинула платье на пол, оставшись обнаженной: она так и не смогла полюбить белье. Она зарылась спиной в простыни, чувствуя скользкую прохладу шелка. Теперь она могла видеть только паутину балдахина и прикрыла глаза. Кончиками пальцев провела по шраму под грудью. Тонкий изящный шрам – тогда Лукас вовсе не хотел повредить ей. Она сама сказала «глубже».
– Глубже, – шептала Анабель в ту ночь. – Так, чтобы я почувствовала тебя. Чтобы у меня навсегда осталась память.
И тонкое лезвие прошлось по ее нежной коже, а язык Лукаса бережно собрал выступившие капельки крови. До сих пор Анабель помнила ту ночь. До сих пор она ничуть не жалела, когда видела в зеркале шрам, когда проводила по нему рукой. Пусть своеобразная, но это память о Лукасе. И Анабель хотела хранить ее, как и все прочее.
Но она знала: настоящая любовь оставляет шрамы не на теле, а на сердце.
Анабель полагала, что в следующей жизни они обязательно встретятся с Лукасом. Она будет совсем другой, да и он изменится. Но они узнают друг друга, снова будут вместе. Иначе и быть не может. Ей повезло, что в этой жизни не было нужды искать так долго – только теперь придется жить с этой потерей. Вставать каждое утро и знать, что это солнце больше не освещает ее Лукаса.
Иногда Анабель казалось, что боль становится невыносимой. В такие моменты она даже не пыталась сдержать слез, которые начинали катиться из глаз. Она знала, что слезы бессмысленны. Знала, что всего лишь жалеет себя. И все равно не могла сдержаться. Она не могла поверить, что никогда больше не увидит Лукаса. Что придется ждать еще так долго, до следующего воплощения.
Она поднялась в постели и резко тряхнула головой. Еще немного, и она снова начала бы плакать. Анабель этого совсем не хотелось. Сегодня – не подходящий вечер. Она хотела заняться картами, и лишние эмоции ей вовсе ни к чему.
Не одеваясь, девушка прошла к открытому проходу в тайную комнату. Ей нравились ее покой и тишина, а еще – ощущение тайны. Потому что почти никто не знал об этом убежище, никто не подозревал о его существовании. Ощущение собственной исключительно не то чтобы тешило самолюбие Анабель, но просто нравилось ей.
Устроить маленький «музей» предложил Винсент. Когда Анабель начала приносить свои трофеи и складывать их у себя в комнате, именно Винсент заявил, что это напоминает гробокопательство, и стоит придать всему более благопристойный вид. Как подозревала Анабель, Винсенту просто понравилась идея, и он хотел принять в ней участие.
Фредерик воспринял все с удивлением. Он тогда занимался делами компании, и у него как раз закончился особенно сложный период. Он устроил себе небольшой отпуск, на пару дней выключив рабочий мобильник, и остался дома. Первый день они с Винсентом отсыпались, а на второй брат с сестрой рассказывали удивленному Фредерику о своей идее. Как ни странно, она пришлась ему по вкусу.
Именно Фредерик устроил тайную комнату. На самом деле, изначально это было нечто вроде стенного шкафа, но Фредерик копался почти сутки, в итоге сделав то, что есть теперь. Анабель была в восторге, а Винсент с серьезным видом заявил, что теперь это – их тайна.
Пальцы девушки прикасались к костям и банкам, как недавно притрагивались к шраму на ее нежной коже. У каждого есть тайны. И у каждого есть тот, кто их раскроет.
Дверь Кристине открыла Анабель. Тепло улыбнувшись, она пропустила гостью в квартиру:
– Винсент уехал по делам. Ты, видимо, к Фредерику? Он еще спит.
Брови Кристины удивленно приподнялись: на часах было около двух дня, а Фредерик не походил на тех людей, которые поздно встают.
– Придется его разбудить.
– Думаю, пора.
На ней был черный шелковый халат, а волосы она завязала в два низких хвостика. Кристина подумала, что впервые видит юную Уэнфилд в обыденной домашней одежде. Впрочем, она не так много видела ее до того.
Апартаменты Уэйнфилдов были большим, но Анабель указала на комнату Фредерика. Несколько мгновений Кристина медлила перед закрытой дверью, потом постучала, но ей, конечно, никто не ответил. Подумать о том, что делать, если дверь заперта, Кристина не успела. Она просто тихонько толкнула ее и вошла в просторную комнату.
Шторы плотно занавешивали окна, так что полумрак скрадывал очертания шкафов, стола и кровати. Но в отличие от постели Анабель, здесь не было балдахина, так что Кристина сразу увидела Фредерика, спящего среди вороха простыней и одеял. Они были темными, так что его кожа казалась еще бледнее.
Рядом с кроватью Кристина заметила кое-что интересное. Подойдя ближе, она убедилась, что это небольшой круг, написанный мелом на полу, со странными символами. По сторонам стояли оплывшие свечи, в стороне лежала черная книга. Закрытая и без каких-либо опознавательных знаков. Кристина с удивлением покачала головой и присела на кровать к Фредерику.
Он дышал спокойно и размеренно, как человек, который находится в глубоком сне. Сначала Кристина даже не хотела его будить. Но не сидеть же и смотреть? Хотя, признаться, Кристина получала от этого определенное удовольствие: Фредерик был хорош собой. И здесь не было второго брата, чтобы она чувствовала себя смущенной.
Кристина прикоснулась к плечу Фредерика и легонько потрепала его.
– Пора вставать, соня.
Он открыл глаза и, толком не проснувшись, посмотрел на Кристину:
– Могла бы разбудить поцелуем.
– Не слишком ли много вы хотите, мистер Уэйнфилд?
Кристина отодвинулась от него на широкой постели, позволяя окончательно проснуться. Часто моргая, Фредерик сел на кровати.
– Не думал, что ты придешь так рано.
– А я не думала, что ты спишь так долго.
Он пожал плечами:
– Поздно лег.
Кристина кивнула в сторону мелового круга и книги:
– Этим баловался?
– Что-то вроде того.
– Не увлекайся, Фредерик.
Он посмотрел на нее с недоумением. В голосе Кристины явственно чувствовалось понимание. И ей это вовсе не нравилось. Но Кристина не собиралась продолжать и встала с кровати:
– Я подожду тебя в гостиной.
Там была Анабель и очередной колдовской сюрприз. Сидя на пушистом ковре, девушка раскладывала карты Таро. Кристина бросила только беглый взгляд на картинки, но заметила мрачно-красные тона и вампиров.
– А Винсент выходит в астрал?
– Что? – Анабель подняла голову, потом поняла и улыбнулась. – Ах, ты об этом. Нет, Винсент считает это ерундой. Что касается нас с Фредериком, то подобную страсть мы унаследовали от матери.
– Она тоже занималась подобным?
– О да. Этим и многим другим. Напомни как-нибудь рассказать историю Мадлен Уэйнфилд, очень увлекательно.
Кристина кивнула и устроилась в кресле. Она молча наблюдала, как Анабель тасует карты и раскладывает их полумесяцем.
– Думала, для расклада требуется полная сосредоточенность, – заметила Кристина.
– Да. Но я всего лишь беседую с картами. Очень увлекательно.
– Верю.
Анабель замерла над разложенными картами, вздохнула и собрала их в кучку.
– Ты, похоже, и сама кое-что знаешь, – заметила девушка.
– Немного. Моя бабка увлекалась подобными вещами. Она держала магический салон.
– Даже так!
– Она умерла во время одного из своих спиритических сеансов.
– С духами надо обращаться аккуратно.
Анабель собрала все карты и сложила их в аккуратный бархатный мешочек. Поднявшись с ковра, она, не прощаясь, покинула гостиную. А Кристина не могла не вспомнить о маленькой потайной комнате, проход в которую открывается за кроватью Анабель. Маленький музей смерти, как назвал его Фредерик.
