Гани втянул голову в плечи и поджал губы, украдкой бросив сочувствующий взгляд.
Не очень хороший знак.
Верно думаешь, в нашем храме были разные программы обучения, я назначил Каину один из сложнейших. Боюсь, при таком раскладе свободное время у тебя будет лишь для того, чтобы поспать в ванне с отваром ромашки и смазать синяки на теле.
Зачем так жестоко?
Это было крайне эффективно, к тому же наше противостояние со светлыми можно было назвать войной, и таким дарованиям приходилось учиться управлять своим телом и магией лучше всех. Тебе тоже бы пришлось это пройти, но надо отдать должное, для девочек у нас был вариант и проще — если дар небольшой, то она вообще могла выучить только азы некромантии и дальше заниматься лишь детьми и их обучением.
То есть всю жизнь только и делать, что рожать?
За такими женщинами ухаживали, они ни в чем не нуждались и могли сами выбрать того, кто будет отцом.
Кажется, я уже не хочу есть.
— Ясно, благодарю за информацию, Каин.
Аван
Я стоял на балконе над залом, где проходила посвящение очередная некромантка у ониксового алтаря. По залу разносился тихий шелест мантий и треск свечей, храм притих, будто вслушавшись в это тихое умиротворение и голос девушки на алтаре.
Как много еще дарований увидят эти стены, сколько из нас напитают это место своей силой. Легкое дуновение ветерка коснулось кожи. Странно — зал заперт, пока не кончится инициация.
Осмотревшись, заметил крохотную фигурку, притаившуюся в углу, она пряталась за колонной, пытаясь разглядеть действо.
Какой любопытный ребенок.
Сделав шаг по направлению к гостье, я тихим шелестом переместился к девочке за спину. Простая серая мантия ученицы, черные взъерошенные волосы и знакомый шрам на руке.
— Аван?
Девочка вздрогнула, но сдержала крик, опустив голову, она повернулась ко мне, стараясь спрятать взгляд.
— П-простите, я-я… я не хотела, старшие сказали, что она будет здесь… — шепотом проговорила она.
— И ты решила посмотреть, как проходит обряд? Я слышал, ты дружна с той девушкой.
Аван закивала, сжав в руках ткань мантии.
— Она мне как старшая сестра.
Я покачал головой и наклонил голову.
— Но у нее очень слабый дар, ты же знаешь.
Дитя закивала и поджала губы.
— Она все равно очень хорошая, она заботилась обо мне.
Я подтолкнул ребенка к проходу, ведущему к алтарю.
— Посмотри.
Ребенок неверяще посмотрела на меня своими серыми, как туманное утро, глазами и пошла по направлению к свечам. Я беззвучно последовал за ней, но чем ближе мы подходили, тем большее открывалось ее взгляду и тем медленней шла Аван. Первый всхлип девочки растворился в стонах ее старшей подруги на алтаре.
— С-сестра…
Мы остановились в десяти шагах от действа, Аван дрожала и тихо всхлипывала, но, кажется, не могла отвести взгляд ни от девушки, ни от мужчин в масках, окруживших обсидиановый камень.
— Учись, старайся освоить как можно больше знаний, и тогда ты не попадешь сюда, дитя.
Я проснулась резко, в холодном поту, мое тело трясло, а к горлу подкатила тошнота. Буквально скатившись с кровати, пробежала в ванную и упала на колени перед унитазом.
Через некоторое время я села на пол у стенки и обняла свои колени.
Почему так? Почему так отвратительно и жестоко? Эта девушка на алтаре и… Ты показал это ребенку!
Она сама хотела увидеть, я лишь показал, что ее могло ждать впереди.
Это бесчеловечно, эта девочка, она же… ей и десяти лет не было!
Знаешь, что случилось после? Когда она поняла свое положение в храме.
Что же?
Она стала лучшей среди магов, самой упорной и сильной среди них. Я лишь получил желаемый результат.
Я сжала руки и вытерла выступившие слезы на глазах.
Так делать нельзя, неужели ты и сам принимал участие в подобном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поначалу, позже мое время стало стоить слишком дорого, чтобы принимать участие в этом.
Да, ты у нас очень дорогая шлюха.
Кожей почувствовала на себе пронизывающий взгляд Ньяра, из-под полуопущенных век заметила на полу небольшой кусочек света, в котором я сидела, и тьму, сгущающуюся вокруг.
— Ты говоришь о том, чего не понимаешь, дитя.
— Правда, что ли? Ты построил целую страну на крови и боли, а все чего добился, это ненависть и бестелесное существование в моей голове. Скажешь я не права?
Тихий шелест хитона. Ньярл присел передо мной и прикоснулся ладонью к моей щеке.
— Взгляни на меня.
Неуверенно я подняла взгляд и посмотрела в его желтые как античное золото глаза.
— Ты так беспокоишься о людях, которых не знаешь, почему ты вообще переживаешь об этом?
Я поджала губы, я действительно не знаю почему это так меня задело, может быть, во мне осталась эмпатия?
— Почему же ты так ненавидишь меня сейчас, несмотря на то, что я забочусь о тебе? Я разве сделал тебе что-то плохое?
Его лицо было спокойным, кажется, будто он действительно отчитывал маленького разбушевавшегося ребенка.
— Не сделал. — Сипло прошептала я.
Ньярл встал, продолжая смотреть на меня сверху вниз. Ощущение такое, будто я стала тараканом.
— Тогда иди спать и не забывай, я единственный, кому ты важна сейчас и единственный, кто сейчас на твоей стороне.
Я кивнула и, моргнув, снова оказалась на полу в ванной комнате. Неловко встав и размяв затекшие ноги, поплелась обратно в спальню.
Рынок
Так началось мое обучение в новом мире. Каин, как и обещал, уехал в столицу, оставив меня с учителями в своем поместье, дни потекли один за другим, нагружая меня новыми знаниями неизвестного мне ранее мира.
На роль преподавателя физподготовки мне был выдан оборотень слегка за тридцать. Внешне от обычных людей он отличался чуть более длинными клыками, вертикальными зрачками в зеленых глазах и плавностью движений при ходьбе, не смотря на крепкое телосложение. В каштановых волосах до плеч также не было заметно ни шерстинки, но что-то все же напоминало мне моего кота Барсика, подаренного мне в пять лет.
Искренне надеюсь, что он не станет воровать колбасу.
Оборотни чутко чувствуют чужое настроение по запаху, движениям, манере говорить. Будь с ним осторожна.
Ты всегда так говоришь Ньярл.
И ты никогда меня не слушаешь. К тому же, должен предупредить, у этих особей есть очень нехорошая привычка.
Что еще?
Если он посчитает тебя красивой, то из кожи вон вылезет, чтобы покрасоваться и затащить тебя в постель.
Какая прелесть, как хорошо, что симпатичной меня сейчас назовет только слепой. Навряд ли кто-то из нас хотел бы получить такой потрясающий опыт, хотя, я никогда не задумывалась о том, что чувствуют люди с раздвоением личности во время секса.
Я хотя бы могу закрыть глаза и уснуть на время.
Поверь, я тоже могу.
Оценив мое плачевное состояние, Гибрис начал тренировки с стандартных упражнений и разминок. Ранее я может быть без проблем выполнила этот уровень сложности, но несколько недель в полубессознательном состоянии и открывшийся поток маны сделали из меня овоща. С обучения я возвращалась в спальню еле живая, а Милана каждый раз готовила мне ванну с отваром для натруженных мышц.
Главная горничная для моего обучения выкраивала время по утрам после завтрака и днем после обеда. Походка, поведение за столом, правила обращения к гостям и слугам — все это старательно и неизменно спокойно вбивала в мою голову Милана. Я никогда не думала, что такая тихая девушка как она имеет такую непробиваемую волю и характер. Когда я в очередной попыталась узнать о ней побольше, Мила рассказала мне о детстве в обсидиановом Храме, смерти матери при родах и госпоже Аван, что пристроила девушку в поместье Каина по старой памяти. Как оказалось, госпожа и ее мать, когда-то были дружны, а после смерти верховного некроманта, Миле некуда было идти с ее крохами дара, она оказалась никому не нужна даже в качестве жены.
