в дверную ручку. Теперь пройти внутрь было очень непросто. Разве только через окна…
— Чего случилось-то? Полиция что ли ищет? Натворил что-то? Мы же со всеми все решили. Все же ровно и с жандармами, и с полицией, — судорожно соображал Рафи, пытаясь понять, откуда им могла грозить опасность. — Че за херня здесь творится может мне кто-нибудь толком объяснить?
Рафи с вызовом посмотрел сначала на Витяня, стоящего с револьверами наготове у окна, и потом на мадам Камову, замершую с мертвенно бледным лицом на диване.
— Ну?
— Рафи, мой мальчик, все очень плохо, — всхлипнула женщина, протянув к нему руки. Похоже, обнять хотела. — Все очень плохо.
Но парень не сдвинулся с места, с удивлением уставившись на нее. Он никогда ее такой не видел — испуганной, беспомощной. Сколько помнил, она всегда была уверенной, напористой. Казалось, внутри этой немолодой статной женщины с колючим взглядом был стальной сердечник или острозаточенный клинок. Сейчас же она выглядела совершенно разбитой, не понимающей что ей делать.
— Жопа, Рафа! Конкретная сраная жопа! — эмоционально влез в разговор Витян, почесав стволом револьвера живот. — Мы все в жопе, блядь! Старшаки предъяву мне кинули охренительных размеров. Говорят, что я берега попутал и полез на их поляну. За мной, б…ь, своих быков послали. Жопа…
Переваривая услышанное, парень подошел к женщине и сел рядом. Новость, мягко говоря, нехорошей оказалась. Родства Витяна с мадам Камовой было всем известно, а, значит, гостей и здесь нужно было ждать. А, если все что он слышал об этих воровских королях города было правдой, то всем им, действительно, крышка. Жопа, словом.
— Б…ь, доигрался в Котовского! — тут уже и он не сдержался.
Мадам Камова, не обращая ни на кого внимания, медленно поднялась с дивана и подошла к своему трюмо. Открыла верхний ящик и вытащила из него пухлую пачку ассигнаций.
— Витяй, может с ними получится договориться? Тут столько, что всем хватит.
— Не-е, — буркнул со своего места Рафи, опередив ее племянника. — Нельзя договариваться. Да, похоже, никто с нами говорить и не будет. Эти понимают только силу. Ты к ним с пустыми ладонями, а они с ножом. Ты с ножом, а они с пистолетом. Таких, б…ь, только тротилом взрывать…
Глава 6
* * *
Если кто-то из репортерской братии столицы потрудился бы собрать сведения обо всех странностях и необычностях за сегодня, то немало удивился бы полученному результату. Что-то бы точно вызвало улыбку или даже гомерический хохот, а что-то, напротив, заставило бы поджать губы или может всплакнуть. Так, без смеха невозможно было слушать про мещанина Ерёмина, купившего на базаре крашеного хной жеребца со вставными зубами, а после с ругательствами носившегося за продавцом-цыганом в красной рубахе. Выбивала слезы история о заболевшей чахоткой сиротке с ангельским голоском, что пела в церковном хоре и вырезала из папиросной бумаги белых ангелочков. Хотя было и еще кое-что такое, что отличалось и от первого, и от второго. Об этом и хотелось рассказать…
С самого утра сего дня по магазинам столицы и закоулкам базара носился, как угорелый, один непонятный парнишка. И странным он был даже не из-за толстой пачки ассигнаций в его руках, а по причине своих покупок. Глядишь на них, и в голове возникает лишь один вопрос — а на кой черт они этому юнцу все это понадобилось? Ну позвольте спросить, кому в здравом уме нужна бертолетова и калиевая соль, глицерин, азотная и серная кислоты, и еще множество других странных веществ с непонятными и зубодробительными названиями⁈ Глупость, в самом деле!
Странностей добавляло и то, что этот юнец каким-то мистическим образом преображался, заходя в очередной магазин или салон. На Преображенской площади с салон мадам Бужинской, державшей весьма неплохую аптеку и здесь же занимавшейся модной сейчас морфитеорпией, он входил с гордым уверенным в себе видом и снисходительной улыбкой на лице. Все в нем в этот момент — и модный пиджак, и дорогая шляпа, и новые лаковые туфли — словно кричали о его благородном происхождении, заставляя к нему соответствующим образом обращаться — «молодой господин» или даже «сударь». В аптечный киоск доктора Шварцвальда, что находился примерно за версту от этого места, зашел уже в образе молодого приказчика, которой скупал для купеческих надобностей разные-то препараты. На его плечи была накинута потрепанная тужурка с видавшей виды серой кепкой, а на ногах красовались стоптанные ботинки. А на рынке его, вообще, с трудом можно было узнать. К прилавкам подбегал самый обычный пострел, которого почтенные люди с просьбами и за мелкими покупками посылают.
И что можно было подумать про все эти переодевания? Что это за мистификация? Какой-то веселый розыгрыш, которые любят устраивать богатенькие ребятки из самых известных дворянских семей? Ходил такой слух, что отпрыски знатных фамилий были настолько пресыщены, что нередко играли в азартные игры на желания. Причем последние выбирались из наиболее замысловатых и изощрённых, чтобы доставить проигравшему максимальные неудобства.
Если же при этом прислушаться к тому, что этот парнишка бормотал между магазинами, то голова уж совсем должна была пойти кругом. Что-то понятно и разборчиво звучало, а что-то, напротив, слышалось настоящей абракадаброй.
— … Что за аптека такая? Куда не пойду, марганцовки нет, селитры нет! Еще глаза пучат, словно первый раз про это слышал, — возмущенно бормотал он, выходя из очередного, пятого или шестого по счету, магазина. — Зато морфий в красивых коробочках, пожалуйста. Сразу вам завернут, помогут до экипажа донести. Вдогонку еще и героин посоветуют купить. Мол, это просто чудо-средство и лечит едва ли не от всех болезней: от гриппа, астмы, кашля, туберкулеза, и даже, мать его, склероза[1].
Иногда в этом бормотании даже слышалось совершенно искреннее недоумение.
— … И из чего теперь делать эту вундер-фафлю? Из говна и палок⁈ Из простейших⁈ Прямо настоящая засада! Чего же теперь делать⁈ В горы с пещерами лезть или в нужник сразу. Селитра, б…ь…
* * *
Рафи шел по улице в полной прострации, напоминая собой толи пьяного, толи больного человека. Бормотал что-то в пол голоса, иногда размахивал руками, гримасничал. Идущие навстречу прохожие даже останавливались, показывали пальцами и что-то осуждающе говорили. Но разве это сейчас имело какое-то значение?
— …Черт, времени реально нет, — быстро утекающее время приводило его если не в отчаяние, то, как минимум, в тревожное состояние. Ведь, в любой момент теневые короли города могли нанести свой удар, и тогда все его планы на эту жизнь «накрываются медным тазом». — Просто из пороха что-то колхозить не вариант… Да и пороха столько
