что захочу, а потом выкинуть из своего дома.
Охренеть.
Вскакиваю, снова ощутив раскаты грома в больной головушке, но сейчас уже реально не до смеха, надо делать отсюда ноги.
— Я сама уйду.
Хрен с ней, с футболкой. Комплексами не страдаю, в крайнем случае, повеселю таксиста.
— Не так быстро. — Давид преграждает мне путь своими широкими плечами.
— Давид, я ещё раз прошу прощения. Мне нужно идти, пропустите.
Пытаюсь воззвать к здравому смыслу и порядочности в этом мужике. Но ему видимо, такие понятия не знакомы.
— А я сказал, ты останешься.
Он хватает меня за руку и тащит обратно к дивану. Бросает на него, как тряпичную куклу. В этот момент мне становится страшно.
Надо же быть такой непроходимой дурой!
— Давид! Отпусти меня, пожалуйста. Я всё поняла, больше никогда не побеспокою тебя.
— Помолчи. — Навалившись на меня, заводит руку за спину и пытается расстегнуть мой лифчик.
Юбка бесстыже задралась, открывая обзор на мои трусы, хотя, думаю, он уже вдоль и поперёк всё успел рассмотреть.
— На меня смотри, не трепыхайся! — Выдавливает он, подавляя мои копошения.
Вряд ли у меня есть шанс побороть такого здоровенного мужика, но я до последнего буду сопротивляться.
Как я вообще могла подумать, что могу ощутить с ним что-то особенное?
Вот сейчас спектр ощущений просто феерический.
— Пожалуйста… — Умоляю я, но его мои слова вообще не пронимают.
Давид возится с застёжкой, а я пытаюсь вырваться и, в какой-то момент, заряжаю ему локтем прямо в глаз. Мужчина шипит и хватается за пострадавший орган, а я пользуюсь секундой замешательства и выныриваю из-под него на пол.
— Вернись сейчас же! — Слышу вдогонку, уже пересекая холл и толкая дверь на улицу.
Он бежит за мной.
Но адреналин в моей крови настолько зашкаливает, что сейчас выдаю просто спринтерскую скорость.
Главное, выбраться из этого дома, а там я подумаю, что дальше делать.
Как только оказываюсь по другую сторону калитки, меня охватывает паника.
Слёзы застилают глаза, и в каком-то полубреду перебегаю на другую сторону дороги.
Отчаянно жму на звонок. Молю бога, чтобы кто-нибудь из четы Крючковских оказался дома. Они знают меня и, конечно, я не надеюсь на то, что мой вид не натолкнёт их на неприличные мысли.
Просто мне необходимо выбраться отсюда, а для этого нужен телефон.
Все мои вещи остались в доме Давида. Хорошо, я хотя бы умудрилась оставить документы дома, прежде чем поехать к Мироновой.
Давид не выходит на улицу за мной, видимо, не хочет пятнать репутацию, средь бела дня кто угодно может застукать потрясающую картину.
После нескольких долгих, как мне кажется, попыток достучаться и дозвониться в дом хорошо знакомых мне людей, калитка распахивается, пуская меня внутрь территории.
Я бодро, насколько это возможно, шагаю к дому, прикрыв руками грудь и сгорая от стыда.
Но уже на полпути останавливаюсь.
Нет.
Жизнь не может так меня наказать за то, что я просто перебрала с алкоголем…
— Алина?!
Мужчина удивлённо таращится на меня, изображая беспокойство и шок.
— Выскочка… — Выдыхаю я безжизненным шипением.
И тут же ощущаю бессилие, опуская руки и падая на колени.
Дальше лишь слабость и темнота, на которые моё тело ложится и чувствует комфорт…
Безмятежно парю, как облачко, над бренным миром, и не хочу возвращаться в реальность…
Глава 12
Дима
Дома у родителей — настоящий рай.
Будто в детство попал: мать суетится, пытаясь накормить меня и угодить, отец — горделиво держит осанку, показывая, что ещё «ого-го» и рано списывать его со счетов, хоть и выхватывает периодически от супруги за непослушание и нарушение режима.
Я в России всего полтора дня, а уже чувствую, как дышится свободнее, и даже летний зной не омрачает моего настроения, скорее наоборот: отлично сочетается с прохладой воды в бассейне, что установлен во дворе.
Выныриваю, подплываю к бортику и беру из маминых рук запотевший стакан с лимонадом.
— Как он? — Киваю в сторону дома. Конечно, она понимает меня.
— Держится. — Вздыхает. — Ты же знаешь отца… работа для него — главное в жизни. Лишиться того, чем дышал каждый день, очень сложно, милый.
— Ну он же не лишился всего, у него есть дом, охотничий клуб, а самое главное — ты.
Мама улыбается и берёт полотенце, чтобы протянуть его мне:
— Ты стал таким взрослым, Дима… — Задумчиво, глядя на воду. — Как дела у Дианы?
— Всё хорошо. Готовит новый проект.
Вылезаю из бассейна и вытираюсь. Пью домашний лимонад и чувствую себя свободным.
— Лучше бы она сосредоточилась на семье… — Мама приверженец политики: «муж — голова, жена — шея».
— Диана свободный человек, я не собираюсь привязывать её к дому и требовать безоговорочного внимания к себе.
— В некоторых случаях это не так уж и плохо.
Я знаю, что мама желает мне счастья и пытается вложить в мою буйную головушку понятия привычных ей семейных отношений. Она не против Дианы, но думает, что та слишком богемная и светская, чтобы подходить для истинного супружеского счастья.
Что ж…
Это мой выбор.
Пусть и сделанный не по воле чувств, а путём рационального решения.
У нас отличный брак: без претензий, истерик и лишних ограничений.
— Вам с отцом просто повезло встретить друг друга. Больше в мире таких пар не существует. — Утверждаю, потому что сам верю в это.
Вряд ли сложный характер папы могла вытерпеть любая другая женщина, и настолько же мало вероятно, что кто-то мог быть настолько счастливым рядом с ним, как моя мать.
Мама смущается, но отмахивается от моих слов.
— Конечно, тебе виднее. — Забирает пустой стакан. — Ещё что-нибудь хочешь?
— Нет, мам, спасибо. Я отдохну в своей комнате. Поностальгирую… — Вздыхаю мечтательно. — Когда ещё приеду в следующий раз…
Во взгляде женщины мелькает мимолётное беспокойство. Но оно быстро сменяется мягким выражением.
— Конечно, милый. — Улыбается она и подходит, чтобы обнять меня. — Я так счастлива, что ты приехал!
— Я тоже очень скучал. — Целую светлую макушку.
Всё-таки дома так хорошо…
Я уже и забыл это ощущение.
* * *
В этой комнате всё осталось прежним.
Кровать, полки с книгами, стол и шкаф.
Гитара, купленная «для понта» — так и не научился на ней играть.
Мои школьные и институтские трофеи, выставленные на полке в хронологическом порядке.
Как бы я не пытался охранять своё свободное пространство в виде этой комнаты, мама всегда наводила здесь свой порядок.
И сейчас я вижу, что на кубках нет пыли, а моя школьная футбольная форма всё так же висит в шкафу, всё ещё хранящая
