в город во времена Мэри Монтегю, лучше было уехать в свой загородный дом. В отличие от других смертельных болезней той эпохи (таких как холера, которая обычно ограничивалась более бедными кварталами города), оспа не различала богатых и бедных. Она одинаково бушевала во дворцах и трущобах, убивая королей так же легко, как простолюдинов. Она остается чемпионом среди заразных болезней, величайшим инфекционным убийцей, с каким когда-либо встречалось человечество. В Европе она погубила больше жертв, чем чума, «…заполняя церковные дворы трупами, – как писал журналист в 1694 году, – держа в постоянном страхе всех, кого она еще не поразила, оставляя на тех, кого пощадила, отвратительные следы своей власти». Когда европейские исследователи и завоеватели принесли оспу с собой на территории, ее не знавшие, результат оказался разрушительным. Она стерла с лица Земли целые племена в Африке, убила большинство ацтеков и инков в Америке и затем двинулась вслед за европейцами, выкашивая большинство племен Северной Америки как что-то вроде биологического геноцида, расчистившего путь для белых первопроходцев. Во времена леди Мэри гибель аборигенов в Австралии только начиналась.
Единственной хорошей новостью – если это можно назвать хорошей новостью – было то, что, если вы пережили болезнь, больше заразиться ею вы не могли.
Это было своего рода благословением: выжившие могли безопасно ухаживать за страждущими, почти не опасаясь подхватить болезнь. Но никто не знал, почему так происходило, это была просто еще одна загадка таинственной эпохи. Почти всегда вопросы болезней, жизни и смерти оказывались выше человеческого понимания. Только Бог мог послать болезнь, и только Бог мог определить ее исход. Только Бог способен отделить живых от мертвых.
Удивительный факт: оспы больше нет. С 1970-х не было ни одного случая. В промежутке между эпохой леди Мэри и нашим временем мы как-то смогли стереть с лица Земли худшую болезнь человечества. Возможно, это величайшая победа медицины. И началась она с Мэри.
Спустя два года после трагической смерти брата леди Мэри Уортли Монтегю, жившая в Лондоне с мужем, быстро делавшим карьеру, слегла с температурой. Потом появились отметины. Врачи не сомневались, что это. Новая жертва оспы заразилась и прошла через все стадии болезни. Врачи не были оптимистичны – случай был серьезным. Болезнь затягивалась и становилась сильнее: леди трясло, у нее все зудело. Доктора посоветовали мужу готовиться к худшему.
Но Мэри было предопределено другое. Она прошла сквозь кризис и избавилась от оспы. Ресницы исчезли. Кожа вокруг ее прекрасных глаз покраснела, шелушилась и оставалась такой до конца ее жизни, что сделало ее взгляд свирепым. Когда-то гладкая кожа была изуродована отметинами и рубцами. Но она не ослепла, как многие другие жертвы. И дух ее остался несломленным.
Вскоре муж Мэри был назначен послом Его Величества в Османской империи и направлен в Константинополь (нынешний Стамбул) приступать к своим обязанностям. Предполагалось, что Монтегю поедет один – из-за тягот долгих путешествий в 1715 году жену и ребенка обычно оставляли дома на время отлучки.
Но леди Мэри нельзя назвать обычной женщиной. Силы вернулись, любопытство к этой странной далекой стране было сильным, и она не могла пропустить приключение. Она настояла на том, чтобы поехать с мужем и взять с собой сына.
Так начался путь длиной в несколько месяцев через всю Европу в экзотические земли Востока. В дороге леди Мэри написала серию выдающихся писем, изображающих края, которые они увидели. Она была более откровенна и наблюдательна, чем большинство авторов того времени; опубликованные впоследствии, ее письма стала классикой ранней литературы о путешествиях. Это тоже могло быть частью ее плана: поездка в Османскую империю давала шанс сделать карьеру писательницы.
Обосновавшись в европейской части Константинополя с мужем, весь день проводившим в посольстве, леди Мэри начала изучать все, что только можно, об этом странном мусульманском мире. Особенно ее интересовала жизнь женщин. Европейцы воспринимали турок скорее как варваров из прошлого, держащих рабов, заключающих женщин в гаремы, обезглавливающих неверных и целыми днями завывающих о своей религии с вершин башен. Как будто турки все еще жили в Средневековье.
Леди Мэри пришла к другому выводу. В качестве жены посла она могла дружить с выдающимися женщинами города, элегантными представительницами знати, которые дали ей беспрецедентную возможность посещать их дома, купальни, знакомиться с их едой, обычаями и даже мыслями. Она стала понимать, что османская система – где женщины живут в полностью женских гаремах, отделены от мужчин в богослужениях и где им запрещена активная политическая деятельность – воспринималась самими женщинами скорее как особый род свободы, чем заключения. Новые подруги не казались Мэри запуганными или несчастными, они были культурными, умными, выглядели счастливыми, а также имели возможности, которые она и вообразить не могла… Да, бо́льшую часть своего времени они проводили среди других женщин, но внутри своего мира они были свободнее многих европеек, свободнее в своих мнениях и выражении себя. Они были умны и хорошо образованны. Она начала смотреть на них как на экспертов в опосредованном влиянии на власть. Эти женщины жили полной жизнью, хоть и очень отличающейся от жизни современных женщин, которые слишком много времени посвящают борьбе друг с другом за власть и внимание в мужском мире.
Их тела тоже были свободны. Они удивлялись «броне», которую носила леди Мэри, ее тяжелым платьям, жестким шнуровкам и корсетам; а она удивлялась повседневной наготе в их купальнях.
Одной из небольших деталей, привлекавшей внимание, была неиспорченная красивая кожа мусульманок. Где же их следы от оспы?
Она выяснила и описала это в своем письме 1717 года: «Я собираюсь рассказать тебе нечто, что заставит тебя пожелать оказаться здесь. Оспа, столь роковая, столько распространенная среди нас, здесь полностью безвредна благодаря изобретению приживления, как они это называют. Есть множество старых женщин, работа которых выполнять эту операцию каждую осень, в сентябре, когда утихает самая жара. Люди посылают узнать, если ли в чьей-либо семье случаи оспы; они устраивают вечеринки в честь этого, и когда встречаются (обычно по 15 или 16 человек), приходит старая женщина со скорлупой ореха, наполненной отборными образцами оспы, и она спрашивает, какую вену вы хотели бы открыть. Она тут же прокалывает ее большой иглой и перевязывает ранку, закрепляя кусочек пустой скорлупы… Дети и молодые пациенты остаток дня играют вместе, отлично себя чувствуя до восьми вечера. Потом их начинает одолевать жар, и они проводят два, иногда три дня в постели. Иногда на лицах возникают 20–30 точек, которые никогда не превращаются в
