Стоило ей завернуть за угол, как я нашла бумажник.
— Погодите! — Я бросилась за медсестрой, на ходу вытягивая из бумажника визитки. — Я даже не успела вас поблагодарить. — Догнав Кармен, я вручила ей полдюжины картонок. — Вы мне очень помогли, огромное спасибо.
— Да не за что, — заверила Кармен, сунув карточки в карман. — Жаль, что мне нечего вам рассказать. Но я всё-таки надеюсь, что вы поймаете этого мерзавца. — Она сделала несколько шагов, потом вдруг остановилась и с лукавой усмешкой уставилась на меня. — Ох, чуть не забыла! С Днём святого Валентина! — Её улыбка стала ещё шире. — И не потеряйте букетик!
Глава 8
Как ни странно, больницу я покидала с лёгким сердцем. Верно, я не узнала ничего нового, но и ничего плохого. Укладываясь спать в пятницу, я радовалась тому, что мне не придётся сообщать Питеру страшную весть.
На-следующее утро, в субботу, я опять засучила рукава. Ещё не было десяти, а я уже названивала в отель «Хайятт». В номере Эрика Фостера телефон не отвечал, оставлять же сообщение мне не хотелось.
Ладно, изучим список имён, составленный со слов Питера. Первой значилась Лидия Бродски. Я нашла её номер в справочнике, и, к счастью, Бродски оказалась дома. Объяснив, кто я такая, попросила о встрече, предполагая, что она отошлёт меня на понедельник.
— Откуда вы звоните? — поинтересовалась моя собеседница.
— Из дома… я живу на Восточной Восемьдесят второй.
— Так… — размышляла она вслух. — В первой половине дня я свободна, если не считать одного небольшого дельца на Восемьдесят шестой. Это рядом с вами, да? Отлично. Пару часов мне надо, чтобы накинуть что-нибудь на себя и заехать на Восемьдесят шестую, но уже в половине первого я могу быть у вас. Нет, — решительно закончила она, — давайте-ка лучше в час. Годится?
— Замечательно. — Я продиктовала ей адрес.
Если не тянуть волынку, то у меня достаточно, времени, чтобы слегка прибраться, принять душ, одеться и выбежать за продуктами для завтрашнего ужина с Эллен.
Я поспела вовремя, вернувшись без четверти час, за пять минут до появления Лидии Бродски.
* * *Когда я открыла дверь посетительнице, меня охватило странное чувство — словно увидела себя в зеркале. Женщина, стоявшая на моем пороге, была приблизительно одного со мной возраста — какого, я вам, разумеется, не намерена докладывать. Она была такой же маленькой, как я. И такой же широкой. Бродски куталась в просторное длиннополое пальто (ещё длиннее, чем моё), шарф натянут на нос, а шляпа спускалась на уши.
Однако сходство закончилось, стоило ей снять пальто. Лидия Бродски облачилась в жёлтые спортивные штаны и свитер в тон, чего я себе никогда не позволяю (носить штаны, я имею в виду). Сзади в своём жёлтом наряде она сильно напоминала багажник такси. А когда дама сняла и шляпу, я отметила, что волосы у неё слишком коротки для её полной физиономии, но, с другой стороны, слишком отросли, — пора бы этой квазиблондинке подкраситься. Моя огненная шевелюра выглядела куда лучше, просто никакого сравнения.
Тем не менее Бродски настолько напоминала моё отражение, что я поклялась в душе: с понедельника сажусь на диету, прекрасно при этом зная, что сама себя обманываю. Когда еда для тебя — почти религия, сидеть на диете — тяжкое испытание, и уж совсем немыслимо поститься, если ты обожаешь готовить. Впрочем, на моем счёту имеются две удачные попытки похудения, однако они не изменили коренным образом мою жизнь. То есть Прекрасный Принц за мной не явился и в закатную даль не увёз. А если принц не чешется, то зачем изводить себя голоданием?
Лидия вперевалку приблизилась к дивану (наверное, я тоже немножко переваливаюсь, как утка) и села. Отклонив предложение выпить чаю, кофе или газировки, она немедленно со слезами в голосе принялась рассказывать о близнецах:
— Мы с Мэри Энн должны были встретиться в понедельник вечером. Питер вам говорил? Если бы я не заболела, Мэри Энн была бы сейчас жива.
— Возможно, она до сих пор жива, — вставила я.
— Вы правы, — немного растерялась Лидия. — Я хотела сказать — её бы не ранили.
Говорят… их обеих ужасно изуродовали. — Слезы тонкими струйками потекли у неё из глаз. Она сунула руку в карман свитера, но поскольку тот оказался пуст, принялась рыться в необъятной кошёлке. Мне ли не знать, как трудно отыскать нужную вещь в дамской сумочке! Я принесла из ванной большую коробку с бумажными платками. Благодарно улыбнувшись, Лидия взяла несколько штук, вытерла щеки и вернула мне коробку. — Сроду ничего не могу найти в этом проклятом бауле!
Коробку с платками я положила на столик рядом с гостьей. У меня было предчувствие, что во время нашей беседы Лидия не раз и не два воспользуется её содержимым.
— В понедельник вы плохо себя чувствовали. По этой причине вы отменили встречу с Мэри Энн? — попыталась я деловитым вопросом отвлечь гостью от скорбных мыслей.
— Да. Мы собирались поужинать вместе и отправиться в кино. Но, проснувшись в то утро, я поняла, что со мной что-то неладно. До последней минуты я надеялась, что недомогание пройдёт, но мне становилось всё хуже и хуже. В семь вечера я наконец сдалась и позвонила Мэри Энн в магазин. Знаете, когда я добралась, до дому в тот вечер, у меня была температура под сорок… Ах, если бы она послушалась меня!
— В чем?
— Поскольку я её подвела, она могла бы позвонить Питеру и провести вечер с ним. Я ей это настоятельно советовала. Мне было ужасно неловко, оттого что я отменила встречу в последний момент.
— Она не захотела позвонить жениху?
— Сказала, что Питер ужинает со старым университетским приятелем и, наверное, уже ушёл с работы. Проверь, уговаривала я, возможно, ты его ещё застанешь, и она вроде бы со мной согласилась. Но потом передумала. Мол, она немного устала и уж лучше отправится домой и займётся счетами. Мне кажется, ей не хотелось стеснять Питера и его приятеля: они давно не виделись, и им непременно захотелось бы вспомнить прежние деньки… Хотя Питер звал её с собой, когда ещё не знал о нашей договорённости. Но Мэри Энн была… и осталась… ох, я не знаю… такой деликатной. Лидия опять потянулась к платкам. Захватив пригоршню, она промокнула глаза и шумно высморкалась. — Черт! Если бы она позвонила Питеру! Да хоть кому-нибудь! И надо же, чтобы я свалилась в тот вечер с гриппом! Со мной такое редко случается, я здорова как лошадь. — Она вымученно улыбнулась и потянулась за свежей порцией платков.
— А вы кому-нибудь говорили о том, что встречаетесь в понедельник с Мэри Энн?
— Что-то не припомню… Нет, точно, никому не говорила.
— А Мэри Энн?.. Не знаете, не говорила ли она кому-нибудь, кроме Питера?
— Да откуда ж мне знать, — с сожалением вздохнула Лидия.
— Как вы познакомились с сёстрами? — переключилась я на другую тему.
— Питер вам разве не рассказывал? Они покупали квартиру через меня. Мы очень подружились. Конечно, у нас небольшая разница в годах, — не без вызова отметила она, — но какое это имеет значение! С молодёжью у меня всегда было больше общего, чем с дамами моего возраста.
— Значит, вы были их агентом по недвижимости! — сделала я очевидный вывод. — Квартирка, говорят, у них загляденье.
Лидия кивнула:
— Мне бы такую.
— Сколько же она стоила?
— Но у нас не принято…
— Пожалуйста, — перебила я. — Это ведь не праздное любопытство. Всё может оказаться важным.
— Ладно, — подумав немного, снизошла Лидия. — Полтора.
— Миллиона? — оторопела я. Цифры с шестью нулями неизменно приводят меня в такое состояние.
— Миллиона, — подтвердила, ухмыляясь, Лидия.
— Кто же заплатил за квартиру — Мэри Энн или Мередит?
— Обе, жильё записано на обеих сестёр. Хотя, когда дело дошло до принятия решения, Мередит взяла инициативу в свои руки.
— Характерами, как я слыхала, сестры мало походили друг на друга.
— Мэри Энн была немножко… тихоней. А Мередит — энергичной и очень ответственной. Наверное, потому, что она была на месяц старше. — У меня челюсть отвисла. По-видимому, на такую реакцию Лидия и рассчитывала, поскольку с довольным видом пояснила: — Мэри Энн родилась на четыре минуты позже Мередит. День рождения они праздновали первого февраля, но на самом деле Мередит родилась тридцать первого января, за пару минут до полуночи, а Мэри Энн через несколько минут после полуночи. Мередит называла Мэри Энн младшей сестрёнкой. — Она помолчала немного. Оживление не замедлило смениться унынием. — Наверное, Мередит сильно повзрослела после того, что ей пришлось пережить. Не знаю, в курсе ли вы, но в прошлом году она потеряла мужа. Такие трагедии даром не проходят, они делают людей более жёсткими.
— Питер говорил об этом.
— Он тяжело болел перед смертью, и Мередит от него не отходила. Но она никогда не жаловалась и вообще не любила вспоминать о кончине мужа. О том, какие тяготы на неё свалились незадолго до переезда в Нью-Йорк, я узнала от Мэри Энн.
