Полковнику Горовицу мрина вчера была вынуждена ответить. Теперешнего абонента она тоже игнорировать не могла. Проклятье, теперь даже такую мелочь, как разговор, надо согласовывать с неожиданно свалившимся на её голову начальством…
Солджер, впрочем, понял свежеиспеченного заместителя с полувзгляда и разрешающе кивнул. У Ланы впервые с момента получения приказа появилась надежда сработаться если и не со всеми «коллегами», то, хотя бы, с нынешним командиром, и это было хорошо. Но вот демонстрировать будущему собеседнику теперешнее окружение ей не хотелось. Нельзя было его демонстрировать. А накрываться отражающим полем — тем более. Это немедленно вызвало бы вопрос «почему?» у абонента и вполне оправданное недоверие со стороны новых коллег. Значит, в открытую. Своим хватило пары условных знаков, а что делать с русскими? Как же невовремя, крысий хвост!
С русскими что-то делать не пришлось: подчинённые майора Солдатова либо были знакомы с принятой в Легионе системой сигналов, либо же использовали похожую. Во всяком случае, они удивительно быстро и слаженно рассредоточились по помещению таким образом, чтобы с гарантией не попасть в обзорную зону. И уже несколько секунд спустя Лана была готова почтительно внимать декану своего факультета.
Мужчина на развернутом ею дисплее был стар. Стар и болен. Не со всеми недугами научилось справляться человечество, и Ли Юйши был очень плох. Впрочем, очень плох он был не первый год — и даже не первый десяток.
Железная воля вкупе с почти сказочным богатством удерживали организм на той тонкой грани, за которой начинается необратимый распад. А уж мозгам его могли позавидовать все студенты основанного им факультета сверхъестественных и паранормальных исследований, оптом и в розницу. Лана, во всяком случае, завидовала. Спокойно, без злости или обиды, сознавая превосходство декана и не тяготясь этим превосходством.
Этот человек импонировал ей. Не в последнюю очередь тем, что носил фамилию Ли. Пусть сама Лана и принадлежала — неофициально, куда там никчеме — к прайду Зель-Гар, но представители прайда Зель-Ли всегда вызывали у неё глубокое уважение. И совпадение фамилии декана с фамилией одного из Отцов мринов, создателя минервари, располагало к нему в не меньшей, а, возможно, и большей степени, нежели сочетание острейшего ума и деловой сметки.
— Рад вас видеть в добром здравии, дорогая моя! — тихо, но отчетливо проговорил декан на интерлингве — общепринятом языке университета. — Не уделите ли мне несколько минут вашего драгоценного времени?
Чем вежливее был старый Ли, тем более востро следовало держать ухо его собеседникам. А уж если дело доходило до «драгоценного времени» и «моей дорогой»…
— Всё мое время — ваше, профессор, — церемонно поклонилась Лана.
Она сидела: давно утративший способность стоять Ли Юйши не любил напоминаний о собственной немощи. Нелюбовь эту он не демонстрировал никак, но для мрины — как для любой кошки, впрочем — не составляло труда понимать, что нравится, а что не нравится её собеседнику. И декан (она чувствовала) ценил эту деликатность больше, чем любой, закрепленный соответствующими правилами и протоколами, официоз.
— Я знаю, как вы заняты сейчас… переименованием «Бара», к примеру… — бесцветные губы шевельнулись в намеке на улыбку, и Лана позволила себе улыбнуться в ответ. — Как я слышал, некоему молодому дуралею крупно повезло, что заведение теперь называется «Чёрный треугольник», а не «Мёртвый балабол».
Из угла, в котором обосновался Озеров, послышался вполне отчетливый для кошачьего слуха скрежет стиснутых зубов. Отвлекаться Лана не могла. Лишь мельком подумала, что вот такая оценка ситуации от абсолютно постороннего для русских человека может здорово помочь в налаживании дальнейших взаимоотношений. Или помешать. Тут уж как повезёт.
— Я была голодна, профессор, — кротко заметила она.
— Я так и понял. Промокли, торопились поужинать, связываться не хотели… сейчас вы сыты, надеюсь?
— Вполне сыта.
Утверждение сие и рядом не лежало с правдой, толком позавтракать она, занятая проводами — выпроваживанием — гостей, не успела. Однако говорить об этом Ли Юйши не стоило: с декана сталось бы настоять на том, чтобы она связалась с ним позже… а это было не в её интересах. Практика показывала, что проволочки могут дорого обойтись их причине — пусть даже повод дал сам Ли Юйши.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это хорошо. Дорогая моя, у меня есть для вас поручение. Понимаю, что сейчас каникулы и нехорошо с моей стороны прерывать заслуженный отдых будущего магистра, но обстоятельства таковы, что я вынужден побеспокоить именно вас. Все мои старшекурсники и сотрудники разлетелись кто куда: на практику, по контрактам, просто развеяться… а дело непростое, желторотикам не доверишь. Вы слышали о несчастье в «Приюте старого тролля»?
Лана склонила голову, пряча загоревшиеся глаза не столько от Ли Юйши, сколько от насторожившегося Солдатова. В гробу вывез бы?! Вот оно! То самое!..
А старик на дисплее продолжал:
— Ко мне обратился… впрочем, неважно. Довольно серьезные люди выразили готовность выступить спонсорами факультета, и спонсорами щедрыми. Им нужно, чтобы кто-нибудь из «тайноловов» отправился в «Приют» и на месте попробовал разобраться, что произошло. Землетрясение в сейсмически спокойной зоне…
Соглашаться сразу было нельзя, отказываться — тем более. Потому хотя бы, что упомянутое деканом землетрясение привело к разрушению популярного курорта и десяткам гробов, переправляемых сейчас, возможно, и за пределы Атлантиды.
Косой взгляд из-под полуопущенных век подтвердил: смысл сказанного Солдатов уловил и теперь кивал так энергично, что казалось — ещё немного, и голова его попросту оторвётся. Причём кивал не Лане: в невидимых декану зонах зала, по которым рассредоточились её подельники, началась энергичная, осмысленная, практически беззвучная суета.
— Профессор, — осторожно начала Лана, — дело в том, что как раз сейчас ко мне прилетели погостить друзья и родственники…
Улыбка старого «тайнолова» стала шире, глаза разом помолодели и заискрились хищным весельем:
— Прошлое наших студентов — их личное дело, но скажите, дорогая моя: эти ваши… эээ… друзья и родственники… не проявляют ли они толики ваших способностей и наклонностей?
— Время от времени, — индифферентно уронила Лана.
— В таком случае, возможно, они присоединятся к вам в этой поездке? Платы не обещаю, сами знаете, как у нас с финансированием, но пообщаться вы точно успеете. Заодно и на горы полюбуетесь. Не всё же в море нырять.
Старый чёрт что-то знал. Или думал, что знает. И сейчас пользовался на полную катушку. Шила в мешке не утаишь, и достаточно многим было известно, что Лана Дитц и Катрина Галлахер — одно лицо. Лану это (с некоторых пор) не слишком-то смущало, хотя рекламные баннеры она, разумеется, не рассылала и не развешивала.
Сама по себе деятельность консалтинговых агентств Большого Шанхая и даже руководство ею за рамки закона не выходили никак. В отличие — зачастую — от действий, предпринимаемых в ходе этой деятельности. Но противозаконность действий еще следовало доказать… как и то, что действия вообще производились.
Клиенты агентства «Кирталь», руководимого леди Катриной Галлахер, отнюдь не горели желанием распространяться встречным и поперечным о том, что именно сделало для них хитрое заведение, работающее под девизом «Аборт проблем». Сделало — и ладно. Рекомендуем. Не прогадаете.
Сама леди Катрина, крестница жутковато знаменитой Мори Пилар, имела в определённых — необходимых! — кругах репутацию «осмысленного специалиста». Что, в частности, означало надежную защиту предоставляемой ей для работы информации.
По слухам, она была тесно связана с неким военным картелем. По слухам же, расколоть этот орешек в том, что касалось клиентов агентства, не удалось даже комиссии Сената Конфедерации Человеческих Миров. По слухам… слухов было много. И какой-то из них, несомненно, дошёл до сморщенных от возраста и болезни ушей Ли Юйши.
