нет?
— Только парни, а что? — чуть напрягся Анофриев.
— Ох, Павел Александрович. И чему тебя только учили? — вздохнул майор, — Вроде опытный работник, а простых вещей не понимает. Ты о «медовой ловушке» слышал что-то?
— Слышал, — насупился крепыш, — но это же военно-патриотический клуб, а не гнездо шпионов и диссидентов. Шелестов и многие парни вообще несовершеннолетние, школьники. Не слишком ли круто так с ними работать?
— Не слишком, — обрезал его начальник, — Значит так, находишь девку пофигуристее и посимпатичнее, и отправляешь её в «Красное Знамя», пусть там попой и сиськами повертит. Глядишь, Шелестова-младшего или одного из комиссаров на крючок подцепит, и информацию интересную узнает. Можешь попробовать вербануть кого-то из девчонок или невест руководящего состава «Знамени». Действуй.
— Слушаюсь, — покорно выдохнул Анофриев.
— Кстати, за оперативное внедрение агентов, хвалю, быстро работаешь, молодец, — чуть улыбнулся уголками губ Скворцов, — Есть у меня один план, как эту шарагу закрыть навсегда. Сейчас расскажу тебе, что надо будет сделать. Но пока ничего без моей команды не предпринимать. Только когда отмашку дам.
— Понял, товарищ майор, слушаю вас.
18 октября 1978 года. Среда. 17:45
Желтая листва громко шуршала под ногами. Голые черные ветки деревьев, угрожающе покачивались, растревоженные порывами осеннего ветра. Серое небо, затянутое зловещими темными тучами, создавало мрачное настроение. Но медленно ползущее к горизонту солнце периодически стреляло игривыми золотистыми лучиками, разбавляя веселым светом, хмурый осенний вечер.
Мы с малявкой идем по парку. Девочка увлеченно смакует мороженое, держась за мою ладонь. Подозрительного мужика с сумкой на плече, настороженно зыркавшего по сторонам, и державшего в руках три темно-бордовых леденца — петушка на палочке, я проигнорировал, несмотря на умоляющие взгляды ребенка. Черт его знает, как у этого доморощенного коммерсанта с гигиеной.
А вот знаменитую «Лакомку», чудом оказавшееся в киоске «Мороженое», охотно приобрел у за 28 копеек, у полной добродушной тетки в белом халате. Попросил малышку есть аккуратно, маленькими кусочками, чтобы не застудить горло, и вручил ей заветную трубочку пломбира с толстыми шоколадными стенками. И повеселевшая малявка начала увлеченно лизать лакомство, нарочито волоча ножками по шелестящим сухим листьям.
Перед посещением парка мы побывали в ВПК «Красном Знамени». Работа в клубе кипела. Наши одноклубники и какие-то посторонние люди несли старые вещи, сдавали мятые рубли и горсти копеек в поддержку детдомовцам. Вероника с помощником заносила пожертвования в тетрадку, еле справляясь с напором посетителей.
Настя с ещё парочкой девочек рисовала плакаты с красивыми воззваниями. Сэнсея на месте не было. Но Серега предупредил, что Зорин успел переговорить с председателем. Праздник он перенес, и ждал нас утром в субботу, на обещанное показательное выступление.
Малявку такое столпотворение смутило. И она сидела в комнате с художницами, куда я её привел, ниже травы, тише воды. Но я, быстренько решив все дела, решил погулять с девочкой в парке. Заодно и Свету пригласить для компании, чтобы Маше было веселее. Шатенка дала мне телефон общаге «на всякий случай», ещё на первой встрече в парке. Номер помнил наизусть, и позвонил в общежитие, прямо с клуба.
Марья Степановна, как всегда, бдила на боевом посту. Попросил позвать Свету. Бабка поворчала для порядка, но не отказала. Пообщался с шатенкой и договорился встретиться в 18:15 у каруселей. Предупредил, что приду с младшей сестренкой.
Усаживаемся с малышкой на одной из скамеек, недалеко от аттракционов. Ребенок доедает мороженое, весело болтая ножками. Забираю у неё обертку, выбрасываю в мусорное ведро рядом, и вытираю перепачканную довольную рожицу носовым платком.
— Солнышко, мне с тобой нужно поговорить.
— О чем? — синие глаза малявки светятся любопытством.
— О том, что произошло в детдоме. Извини, я знаю, это не очень приятно, но необходимо.
— Хорошо, — веселье исчезает из глаз крохи. Личико становится серьезным и сосредоточенным.
— Скажи, Гудыма к тебе больше не приставал?
— Нет, — простодушно отвечает малышка.
— А вообще ты с ним сталкивалась, после нашего визита? Может какие-то ситуации были?
Девочка задумалась.
— Ну, я его видела постоянно, — протянула она, — мы же в одном детдоме живем. А, нет, был один случай. Я в туалет вечером после отбоя вышла. И Толик был в коридоре. Увидел меня и скривился, как будто лимон проглотил, отвернулся, что-то тихо бормотал, я не слышала. Но не приближался и не приставал.
— Когда это было?
Малявка начала сосредоточенно загибать пальчики — Сегодня среда? Вторник, понедельник.… А точно, в воскресенье вечером.
— А кто-то ещё тогда в коридоре был?
— Нет, никого. Только мы вдвоем.
— Отлично, — сформировавшийся у меня план приобрел конкретные очертания.
— Машуль, мне нужна твоя помощь, — смотрю в глаза крохе.
— Какая? — простодушно спрашивает девочка.
— Сейчас расскажу. Сначала выслушай меня и не перебивай. Но разговор должен остаться между нами. Это секрет. Мой и твой. Никому рассказывать о том, что я сейчас скажу не нужно. Ни Оле, ни другой подружке. Это очень важно для меня. Я могу быть уверен в твоем молчании?
— Да, — твердо кивает кроха с сосредоточенным личиком. Девочка предчувствует всю серьезность разговора.
— Маш, как ты думаешь, как я смог оказаться вечером во время пожара у детдома?
— Не знаю, — малявка забавно морщит лобик, — Ты знал, что дом загорится? Тебе кто-то сказал?
— Машуль, мне никто ничего не говорил. Сама подумай.
— Тогда, — глаза девочки изумленно расширяются, — Леша, ты волшебник?
— Нет, — мои губы невольно расползаются в широкой улыбке. Уж, больно забавно выглядит удивленный ребенок.
— Маш, я просто почувствовал, что с тобой случится беда, что тебе нужна помощь, — отвечаю крохе.
— А разве так бывает?
— Ещё как бывает. Жизнь сложная штука сестренка. И не всё в ней можно просто объяснить. Так вот, мы ехали с ребятами в колхоз на праздник. Задремал в машине, и тут картинка пожара перед глазами стала. Я сразу понял, будет беда. И заставил ребят и дядю Игоря мчаться к детдому. Ну а дальше ты знаешь. Проблема вот в чем. Дяди милиционеры, наверняка, заинтересуются, почему я так вовремя приехал тебя спасать. Рассказать им о своем виденье я не могу.
— Почему?
