Диллон, здравствуйте! Как ваше самочувствие? — в ответ что-то фыркает. — Да, да покормила, все нормально! — оказывается, крысу свою спрашивал. — Я могу воспользоваться вашей кухней? Я сразу с работы, по пути не смогла нигде перекусить. Но если вы против, я тогда выйду на полчаса.
Опять фырчит, и в переводе со злодейского на нормальный английский, сказал, что могу.
— Да, да, я буду осторожной, — боится, что кухню спалю, — и внимательной, — за корм Тины переживает, что съем, — спасибо, мистер Диллон! — разрешил брать продукты с холодильника. — Спасибо, понято, — сказал, что все свежее, сегодня только доставили.
Хотя непонятно, зачем заполнять холодильник, если сам лежишь в больнице? Заглянула в холодильник, а там мама дорогая! Чего только не было. Филе курицы, мясные вырезки, свежемороженые креветки, целый микс морепродуктов, даже икра черная и красная. Свежая зелень и почти все овощи, начиная от картошки, заканчивая грибами. Я уже предвкушаю, какой гастрономический шок испытает мой желудок. Сегодня явно мой день!
Супердорогие деликатесы мистера Диллона остались нетронутыми. Куриное филе под моим фирменным соусом терияки и картофелем вместо риса — вполне королевская еда в моей финансовой несостоятельности. Деньги на карточке почти полностью потрачены, а чек от миссис Миллер остался в машине мистера Диллона. Необходимо как-то продержаться до первой получки. Так что, Эшли не ошиблась, сказав, что есть свои плюсы в этом трудовом рабстве.
Ночь выдалась та еще. Застелила диван чистым бельем из прачечной и полночи пыталась заснуть на нем. От слишком мягкого наполнителя мое тело проваливалось и конце концов спина просто заныла. Холодный мраморный пол был не лучшей альтернативой. От безысходности его я тоже попробовала. Плохой затеей оказался диван в кабинете. Он еще хуже чем в гостиной. Я даже лестницу стеклянную опробовала, заодно мозги мистера Диллона поискала. Шучу! Что от них останется после хорошего клининга, которому явно подверглась квартира за день. В какой-то момент, не знаю, как это получилось, но я, оказавшись на втором этаже, провалилась в блаженный сон на огромной и очень удобной кровати. А на утро, как кара небесная за мою дерзость посягнуть на ложе бога Олимпа, громом и молнией разверзся звонок от самого Зевса, вырвав меня из неги сна в адскую действительность.
— Пигалица, ты, случаем, не охренела?! Какого черта ты разлеглась на моей кровати?!
Глава 5
Мэтт
Впервые в жизни захотелось отдохнуть от всей этой рабочей рутины, в которой пребывала моя жизнь. Мой друг и замечательный врач Дэниел Эдвардс предложил обеспечить полный уход на дому, зная, как я не люблю больницы. Но я предпочел остаться на пару дней.
Можно было, вообще, разыграть комедию перед девчонкой, заставив ее чувствовать себя виноватой, ну например, в моем предсмертном коме и должной, как минимум, все свои органы, чтобы расплатиться за лечение. Но как-то стало жалко ее, да и, вообще, не в моих это правилах, разыгрывать комедии и играть на чувствах. Но и опускать ее вот так, просто, тоже не могу. Или не хочу? В моей спокойной и размеренной жизни появилось нечто вон выходящее или вон выводящее из этой размерности и спокойствия. За три дня три встречи с пигалицей и одна опаснее другой. Боюсь даже представить, что будет дальше. Но, тем не менее, общение с этим ходячим недоразумением хочется продолжить. Знать бы еще почему. Есть что-то в ней, забавное, настоящее, неподдельное. Другая уже давно обернула бы это знакомство в свою пользу, пытаясь завлечь в свои сети. А у нее, судя по всему, такого опыта нет совсем. Слишком наивная. Теперь понятно, почему позволила обрюхатить себя в столь юном возрасте.
Выспавшись за день, всю ночь время от времени наблюдал за Дианой. Видел, как она мучилась, поворачиваясь с боку на бок на неудобном для сна диване в гостиной. И как, почти ползком, поднялась в спальню и, забравшись на кровать, моментально уснула. Понимаю, в моей квартире нет другого места для сна, кроме кровати. И ей, действительно, лучше спать на ней. Но ведь я не добрый дядечка. Разрешить-то — разрешу, но нервишки потрепать ей просто обязан. За такую наглость ответ нести придется!
— Мистер Диллон? Извините! Я… я… — смотрит по сторонам, пытаясь вспомнить, где находится или как попала туда.
— Даа, тыы!
— Ваш диван… он такой неудобный, я не смогла на нем уснуть. Можно я все-таки у себя буду ночевать?
— Нет, нельзя!
— Ну, хотя бы, можно я закажу раскладушку?
— Нет! Нечего захламлять мою квартиру!
— Хорошо, я сейчас сменю вам постельное белье, а эту постираю, — носится как угорелая вокруг кровати.
— Ладно, не надо ничего менять, спи уже теперь там. Надеюсь, энурезом не страдаешь?
— Чем?
— Энурезом, говорю? — походу, залезла в свою мозговую сеть и гуглит там, что это такое. — То бишь недержанием, — видимо, ее википедия еще не имеет такой информацию.
— Я ничем не страдаю, мистер Диллон. Разве что месячные обильные, — ну вообще, здорово, месячных мне ее еще не хватало, — но они в конце месяца придут, — успакоила, прям отлегло от сердца, — если только от стресса не придут раньше срока, — она что, издевается надо мной?
— Не дай Бог, там что-то будет… я тебе такой стресс устрою… не то что месячные… диарея годичная будет!
Хотел нервы ей потрепать, называется! Сам весь разнервничался! Теперь, я понимаю, почему отец ребенка забрал у нее этого ребенка. Ей же нельзя детей доверять. Сама еще из детства не вылезла.
Как только дверь захлопнулась, мое «любимое» шоу закончилось. Но скучать не пришлось. Если я не и пошел на работу, то работа пришла ко мне. Кейси еще вчера принесла рабочий макбук, документы и прочую корреспонденцию. Работа отвлекала, но время от времени я поглядывал на часы, считая сколько еще осталась, когда птичка вновь залетит в клетку. Уже соскучился по ее «детской непосредственности».
****
— Мэтт, Господи, как это произошло? — Рон как мог делал сожалеющий вид, но смешок все-таки проскальзывал на его губах. — Ты только вчера был у нас целым и невредимым.
— Спасибо Крису, — как я мог упустить такую возможность обвинить во всем этого оболтуса.
Легкий шлепок от отца по голове младшего последовал незамедлительно.
— Люк! — мама заступилась за любимого сынка. — С Мэттью все хорошо, и это главное, — она взяла мою руку в свои ладони. — Но знай, сынок, твоя лестница мне никогда не нравилась. Она очень опасная!
— Да, Мэтт, стеклянная лестница — это плохая идея. Такие ступеньки опасны сами по себе, — гаденыш решил отделаться легким испугом.
— Они безопасны, если на них ничего не
