Как гражданского вождя, его, разумеется, в первую очередь заботило, чтобы у СССР была сильная армия, и он делал все, чтобы обеспечить требования ее генералов. Но он не участвовал в учениях и маневрах, не разрабатывал тактику, не подбирал к этой тактике оружие, не обучал войска и сам полководческому мастерству не обучался. Все это делали советские генералы и маршалы, и Сталин надеялся, что все это они делают хорошо. И только война показала, что надеяться на них было нельзя.
Советский генералитет
Советские генералы, как оказалось, думали не о войне, а о своем комфорте на шее у советского народа. Тактику для Красной армии они практически оставили с Первой мировой войны, с небольшими обезьяньими заимствованиями из тактических новинок армий других стран. Так, Тухачевский, услышав, что в армии США вроде бы появились универсальные пушки, потратил скромные по тем временам конструкторские силы на эту бредовую идею [33]. Из Германии, от 100-тысячного рейхсвера, были позаимствованы «сковывающие группы», которые якобы должны отвлекать противника в бою. Сами немцы, когда Гитлер преобразовал рейхсвер в вермахт, от этих тактических единиц отказались и не применяли их даже в войне с Польшей в 1939 г. [34], а у нас глупость этой выдумки показала война с финнами зимой 1939/40 г. И тем не менее Жуков на декабрьском 1940 г. совещании генералитета РККА продолжает планировать наступательные операции РККА с этими дурацкими сковывающими группами [35].
Между прочим, охотно включившись под командой Хрущева в кампанию клеветы на Сталина, советский генералитет отвел глаза и народу, и историкам от своего собственного довоенного идиотизма. А он вопиющ, и его нельзя объяснить просто низким уровнем техники в СССР. Пара примеров.
По количеству боевых самолетов РККА превосходила немцев и их союзников в несколько раз, и эти самолеты по формальным параметрам (скорости и вооружению) в среднем были на тогдашнем мировом уровне, но они практически не имели связи ни между собой, ни с землей. Причем по средствам связи и радионавигации ВВС РККА уступали не только всем остальным странам, но даже Гражданскому воздушному флоту СССР.
По общему количеству танков СССР превосходил Германию почти в 10 раз, но генералы, не понимая сути применения танков, не заказали для танковых войск ни самоходной артиллерии, ни бронетранспортеров для пехоты.
Прекрасные образцы артиллерийских орудий, составившие советскую артиллерию, во много раз превосходящую немцев по числу стволов, не были оснащены средствами разведки артиллерийских целей. Уровень артиллерийской разведки Красной армии был на уровне прошлых веков.
Мы гордимся, что в Великую Отечественную войну произвели танков, самолетов, оружия и боеприпасов больше, чем вся Европа. Да, это наша справедливая гордость. Но идиотизм состоит в том, что этим же самым в своих многочисленных мемуарах гордятся и советские военачальники! Нет, это не их гордость – это гордость рабочих и инженеров, женщин и детей – тех, кто все это произвел и создал. И это позор советских генералов, которым для войны потребовалось чуть ли не в несколько раз больше человеческих и материальных ресурсов, чем немцам.
Давайте немного подсчитаем.
На советско-германском фронте немцы и их союзники (от итальянцев до власовцев и прочих предателей) потеряли убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести 5,3 млн. человек [36]. Учитывая несколько «хитрый» счет немецких потерь (умершими от ран считались только те, кто умер в течение трех дней, остальные умирали от «не связанных» с войной причин), округлим эту цифру до 6 млн. Исходя из того, что на одного убитого обычно бывает до трех раненых, увеличим эту цифру до 24 млн. и получим число тех, по кому наши войска попали.
Но для того чтобы нанести такому огромному числу солдат противника боевые ранения, мы только снарядов и мин произвели 775,6 млн. шт. [37]. То есть на уничтожение или ранение одного бойца у противника тратилось 32 артиллерийских снаряда! И это не считая авиабомб и огня стрелков! Более того, не артиллерия и авиация уничтожила главные силы противника, а все та же древняя пехота.
Крайне низкая эффективность, к примеру, советской артиллерии вызывает удивление даже неангажированных историков на Западе (у нас эти проблемы историков просто не интересуют). Вот, скажем, бывший английский разведчик Лен Дейтон в своей книге отдает должное Красной армии:
«Однако основная часть немецкой армии была разгромлена Красной армией, использовавшей вооружение, произведенное на советских заводах. Это была борьба двух колоссов. Расчеты, основанные на данных о немецких дивизиях, участвовавших в боевых действиях, показывают, что семь восьмых всех сражений, которые вела немецкая армия в 1939–1945 гг., происходили на Восточном фронте. Другими словами, лишь одна восьмая часть всех сил Германии была задействована в кампаниях в Северной Африке, Италии и на Западном фронте» [38].
Но одновременно Дейтон поражается:
«Артиллерия Красной армии по своему уровню соответствовала той, что использовалась на Западном фронте в 1918 г., – это почти то же самое, что назвать ее очень плохой. В грядущих сражениях меньше 50 % потерь немецких войск, действовавших на Восточном фронте, приходилось на артиллерийский огонь, в то время как относительные потери от огня англоамериканской артиллерии превышали 90 %» [39].
Еще раз подчеркну, что речь идет не о несовершенстве артиллерийских орудий, а о том, что они не знали, куда стреляют. Без хорошей оптики, дальномеров, радиоразведки, звуковой и авиаразведки наша полевая артиллерия молотила по площадям, на которых и противника-то не было.
Гитлер до войны на своих генералов не надеялся и поэтому успел вникнуть сам во все эти вопросы, а Сталин и до конца войны во все тонкости вникнуть не успел, почему я и пишу, что самым сильным полководцем мира нужно считать все же Гитлера.
Проблемы, как они были
Но зато Сталин намного превосходил Гитлера как глава государства, а поскольку войны выигрывают не армии, а государства, то это уравняло их возможности даже в начале войны и даже в военной области.
Положение СССР в мире было несравнимо более тяжелым, чем у Германии. Практически до начала 30-х гг. Советский Союз находился в политической и экономической блокаде, а это фактор, который совершенно отсутствовал у Гитлера. Более того, Англия, Франция и США делали все, чтобы Гитлер, опираясь на помощь пограничных с СССР государств, напал на Советский Союз.
Лига Наций, предшественница нынешней ООН, в 1936 г. без возражений позволила Гитлеру увеличить территорию за счет самовольного занятия Германией демилитаризованной Рейнской области, затем дала ему возможность присоединить к Германии суверенную Австрию.
Далее Гитлер потребовал присоединения к Германии части Чехословакии, очень мощного, кстати, государства в промышленном отношении. Только одни заводы «Шкода» поставляли немцам в ходе Второй мировой войны оружия столько, что это позволяло воевать 40 немецким дивизиям – количеству, с которым, например, англо-американцы до 1945 г. никогда не встречались. Об этом, кстати, с беспощадной откровенностью написал премьер-министр Великобритании в 1940–1945 гг. Уинстон Черчилль: «Бесспорно, что из-за падения Чехословакии мы потеряли силы, равные примерно 35 дивизиям. Кроме того, в руки противника попали заводы «Шкода» – второй по значению арсенал Центральной Европы, который в период с августа 1938 г. по сентябрь 1939 г. выпустил почти столько же продукции, сколько выпустили все английские военные заводы за то же время… за один-единственный 1938 г. Гитлер в результате аннексии присоединил к Рейху и подчинил своей абсолютной власти 6 млн. 750 тыс. австрийцев и 3 млн. 500 тыс. судетских немцев – всего свыше 10 млн. подданных, работников и солдат» [40].
Чехословакия имела не только сильную армию, но и договор о взаимопомощи с Францией. Затем к этому договору примкнул и СССР, примкнул на условиях, что он вступится за чехов, если за них вступится и Франция. Однако когда в 1938 г. в Мюнхене Гитлер в присутствии премьеров Франции и Великобритании потребовал себе у чехов Судеты, то именно «союзница» чехов Франция заставила Чехословакию сдаться. (Несмотря на условия договора, СССР все же предложил чехам военную помощь и даже начал перегонять авиацию на чешские аэродромы, но чехи не приняли помощь и сдались.) Причем на переговорах в Мюнхене британцы, не имевшие договора с чехами, сначала пытались не допустить немецкого разбоя, но, как пишет Кейтель: «…мало кто знает, что именно Даладье сумел преодолеть упорное сопротивление английского премьера такими словами: «Мы не потерпим войны, пусть чехи уступят; мы просто заставим их принять эту аннексию (Судетской области)!» Слова его записал шеф-адъютант вермахта при фюрере Шмундт» [41].
Чехи уступили нажиму Франции и Англии, и тогда на них бросилась союзница Германии – Польша. «С алчностью гиены» [42] – как написал Черчилль. Польша бросилась на грабеж Чехословакии так шустро, что немцы вынуждены были принять меры, чтобы уберечь от поляков свою долю чешской добычи. Как пишет Кейтель, чехи не успели подписать с немцами соглашение, а «с наступлением темноты еще вечером 14 марта личный полк СС Гитлера вторгся в Моравско-Остравский выступ, чтобы заранее обезопасить витковицкие металлургические заводы от захвата поляками» [43].
