Вскоре Сехестед и Торденшельд отправились в Норвегию. За прошедшее время они неплохо подготовились – их люди уже навербовали большую армию, во главе которой были поставлены нанятые иностранные офицеры, усилиями короля и командующего датской армией Андерса Билле был значительно усилен флот. Отплывая на уходившем в курляндский порт Виндава купеческом корабле, я испытывал немалую радость от успешно выполненной задачи, причём по всем её пунктам, включая самые смелые, вроде покупки острова и вербовки корабелов. Теперь на этом корабле в Курляндское герцогство плыл мастеровой люд, среди них лишь считаные единицы были с семьями, и полноценное ангарское посольство с грамотами, подтверждавшими наш статус.
Добиться встречи с герцогом Якобом Кетлером оказалось проще простого. Едва мы высадились в порту, а корабль наш был досмотрен, прибыл помощник местного бургомистра и сообщил, что к его высочеству уже отправлен гонец с известием о нашем прибытии. Нам же предоставили кареты и повозки, а также эскорт гвардейцев герцога. Якоб Кетлер ждал нас в замке близ городка Голдинген, как нам сообщили в дороге, там нынешний герцог и родился. По словам Сехестеда, когда я спросил его о курляндском герцоге, прежний правитель, Фридрих, был весьма достойным человеком. Якоб же, по имеющейся у Ганнибала информации, желал продолжать разумную политику Фридриха.
– Это хорошо, нам есть о чём поговорить, – сказал тогда я.
Он осторожно поинтересовался предметом нашего разговора, на что я ему рассказал о плане отдать Эзель под протекторат Курляндии, с тем чтобы шведы не атаковали наш остров. На это он заметил, что, возможно, шведы и не станут захватывать остров, но тогда вероятны проблемы с поляками. Они непременно заинтересуются увеличением территории своего курляндского вассала, пополнением их лёна.
– Ваши чудо-мушкеты нужны уже сейчас. Перед нами стоит задача в сохранении Халланда и Готланда под датской короной, – отвечал Сехестед. – Оксеншерна непременно потребует именно эти земли, если война будет неудачной для нас.
По-моему, так и будет. Дания постепенно стала сдавать Швеции одну провинцию за другой, со временем превратившись из сильной державы в европейского мальчика для битья. Говорить это Ганнибалу будет бессмысленно, ведь тогда придётся объясняться. А я этого сделать не смогу. Возможно, с Кетлером мне будет проще, ведь он представляет не державу, которая отчаянно борется за своё влияние и земли, а небольшое, зависимое от Речи Посполитой государство. Мужик он умный, насколько мне стало известно из слов Рихарда Литке, голдингенского бургомистра, сопровождавшего нас до замка. Учился в университетах Лейпцига и Ростока, много путешествовал по Европе. Осваивал корабельное дело, как и Пётр, у голландцев. Интересная личность. Странно, но доселе я не знал даже о существовании такого государства.
Проехав городишко, в котором остановились мои спутники, дальше путь держала только наша небольшая компания – Кузьмин, Микулич да Белов. Кстати, Олаф поздней осенью отбыл в Норвегию, взяв с меня обещание не забывать его. Обещать ему я смог только то, что коли мы зайдём в Кристианию ещё раз, то Олафа Ибсена я постараюсь разыскать. На том мы и расстались.
Голдингенский замок находился недалеко от городка, рядом с небольшой деревушкой и был окружён со всех сторон выпасными лугами, купающимися в солнечном свете. Картина маслом сельской провинции, подумал я, осматривая окрестности. Хотя домишки явно победнее датских, но такие же ухоженные. Люди, кстати, более открыты, чем датчане. Это заметил Белов, который в Дании долго не мог утолить свой мужской голод, в отличие от мужиков. Может, здесь ему повезёт больше?
Впереди показалась небольшая речушка, протекавшая рядом с замком. Она дала основание кому-то из его прежних хозяев соорудить странно смотревшийся из-за своей тяжеловатости каменный мост, ведущий к воротам.
Якоб встретил нас в охотничьем зале, где на каменных стенах висели и семейные трофеи Кетлеров, и то, чем они добывались. Это был весьма импозантный мужчина с лихо закрученными кверху тонкими усами. Чем-то вид герцога напоминал мне Сальвадора Дали. Тому экстравагантному человеку тоже были бы к месту этот огромный накрахмаленный ворот с рюшечками, лежащий на плечах, жёлтые чулки с бантом и широкие штаны до колен. Помпезности, присущей нашему приёму у короля Дании, не было и в помине.
Как я и предполагал, всё прошло довольно просто. Просмотрев собственноручно и с великим любопытством наши грамоты, Якоб фон Кетлер, герцог Курляндии, пригласил нас отобедать, после чего можно будет поговорить и о делах. За столом, однако, нашлось время поговорить о неведомой герцогу Ангарии. Было видно, что Якобу действительно интересно узнать о мире, расспрашивал он и об азиатских странах. Я рассказал ему и о Китае, и о Японии, используя в основном ту информацию, которую я черпал из недр своей памяти. И тут я пожалел, что не захватил с собою альбома с зарисовками ангарской жизни и пейзажами природы, а также миниатюрами с изображениями животного мира наших земель. Хотя вряд ли полковник Смирнов отдал бы свою коллекцию – ведь он собирал её уже почти десять лет, упрашивая увлекавшихся рисованием коллег отдавать ему свои работы.
– Для истории это нужно. А может, мы музей откроем? – приводил свои доводы Андрей Валентинович.
Хотя вполне возможно, к моему приезду в Ангарске всё-таки заработает и фотографический цех, ведь работы над аппаратом уже велись, и давно. Да и опыты первые были. Вот в следующий раз, отправляясь в путешествие, возьмём с собою альбом с фотографиями.
Наконец, отдав должное поварам герцога и похвалив их за старание, чем порадовали больше Якоба, мы были готовы начать наш разговор. Но по пути, почувствовав, что дальнейшее промедление чревато конфузом, я, через отлично говорившего по-немецки Микулича, отпросился в туалет. Служка отвёл меня в небольшое помещение.
– А в принципе не всё так плохо, – проговорил я, с улыбкой оглядывая местный сортир.
Стены были покрыты аляповатой плиткой голубого цвета, а прямо передо мной находился ящик. Осторожно, двумя пальцами открыв крышку, я с удовольствием вспомнил дачный участок. И с содроганием – гальюн на «Хуртиге». Слава богу, что тут не надо было, просунув руки в петли, зависнуть над дыркой в полу и стараться, чтобы тебя не смыло вслед за продуктами жизнедеятельности.
Присев, в небольшое окошко можно было понаблюдать за краем деревни. Это интересней, чем брать с собой газету, скажу я вам. Кстати, о газете… Внезапно открылась дверь, и пожилая женщина с приветливой улыбкой занесла тазик с тёплой водой и полотенце, поставив его рядом со мной. Занятно. После того как я вышел, тот же служка, терпеливо дожидавшийся окончания процедуры у двери, отвёл меня в небольшой зал, где меня ожидал герцог. По-видимому, это было помещение для отдыха. Диванчики, невысокие столики, пейзажи на стенах.
– Барон Петер, присаживайтесь и давайте поговорим о деле, – перевёл мне слова Якоба его толмач.
Факт того, что близкий к его владениям остров нами выкуплен у Дании, его не удивил.
– Кристиан потеряет Эзель при первой же атаке шведов. Это естественно, – сказал он.
А вот наше предложение взять его под свой протекторат заставило Кетлера подпрыгнуть, выгнув кверху брови.
– Отчего такое желание, барон? Вы, верно, думаете, что шведы пощадят ваш остров, коли он будет под Курляндией? – воскликнул, всплеснув руками, Кетлер.
Помолчав с полминуты, он уже совершенно спокойным голосом продолжил:
– Что же, это вполне вероятно. Ян-Казимир, король польский, и шведский канцлер, насколько я знаю, сейчас в хороших отношениях.
– Затевают ли они что-нибудь против Московии? – неожиданно вырвалось у меня.
Герцог внимательно посмотрел на нас и спросил:
– Нелюбовь обоих к Московии ясна и ребёнку, но я не имею подобной информации. Понимаете, наше государство маленькое и в дела великих держав вмешиваться не может. Иначе нам придёт скорый конец. Нынешнее положение Курляндии меня устраивает.
