Про Катю я даже думать не хочу. Что это за лучшая подруга, которая даже сообщения не смогла написать, чтобы просто узнать, что со мной все в порядке?
Дима. При мыслях о нем я чувствую внутри пустоту. Видимо, со слезами вышли и все эмоции к этому человеку.
Полгода. Всего шесть месяцев и я больше никогда не увижу никого из них. Очень надеюсь, что все они дадут мне спокойно доучиться. Иначе… я за себя не отвечаю. Больше никому не позволю мешать себя с грязью и переступать через меня, будто я пустое место. Отныне отношусь к людям также, как они — ко мне.
— Доброе утро, Татьяна Федоровна, — поприветствовали мы с папой грымзу в один голос.
— Доброе утро, — недовольно ответила она нам и посмотрела на меня с таким презрением, что мне очень захотелось плюнуть ей в лицо. — Олег Анатольевич, что будем делать с таким непозволительным поведением Лены?
— Если бы вы хорошо выполняли свою работу классного руководителя, то не вынуждали бы мою дочь так себя вести, — удивил меня отец своим ответом. Он впервые так с ней разговаривает. Да что уж говорить, он впервые в нашем с ней споре на моей стороне. — И я пришел разговаривать не о ее поведении.
— О чем тогда? Вы решили все-таки перейти на домашнее обучение?
— Нет, Лена сказала это на эмоциях. Посидев дома пару дней, она все обдумала и решила продолжить свое обучение без изменений.
— Извините, тогда о чем вы пришли поговорить? — как же она умеет стелиться перед родителями. Лицемерная дрянь. Не будь здесь отца, уже во всю кричала бы на меня.
— Как я понял, ваш последний конфликт связан с рассадкой. И я поговорил об этом с дочерью. Прошу вас разрешить ей сидеть одной. Где именно, я уверен, вы сможете решить сами, главное подальше от Золоторева Дмитрия.
— Но… — хотела что-то сказать Татьяна Федоровна, но папа ее перебил.
— Не нужно мне говорить, что нет свободных парт. Классы рассчитаны на тридцать человек, а в их классе всего двадцать три ученика. Им осталось учиться полгода. Дайте Лене спокойно закончить школу.
— Хорошо, я вас услышала. Она будет сидеть одна.
— Спасибо. Если на этом все, то мне пора.
— До свидания.
— Лен, я побежал. Если что, сразу звони мне, — папа обнял меня и поцеловал в щеку, — Созвонимся с тобой завтра. Если что, сразу звони Марго.
— Пока, — ответила ему с грустью. Мне так его не хватает рядом.
— Яблочко от яблоньки, — сказала Танька, стоило отцу выйти из кабинета.
— Вы не устаете всем улыбаться, когда на самом деле ненавидите? — спросила я, глядя ей в глаза. Пусть видит, что ее презирают.
— Не тебе меня судить! Много ты в жизни понимаешь?! — так я, похоже, задела ее за живое. Прям бальзам на душу.
— Мне плевать, что вы всех ненавидите. Это ваше право, и большинство людей заслуживают это. Чего я не понимаю, так зачем вы это скрываете.
— Я не собираюсь с тобой это обсуждать! — начала она закипать.
— Где я буду сидеть?
— Последняя парта в ряду у окна тебя устроит, надеюсь?
— Более чем, — ответила я как можно равнодушнее. Дима сидит на четвертой парте в ряду у двери. Отлично, я не буду у него на виду.
— Ты же так защищалась, чтобы сидеть с Катей. Почему попросила посадить тебя одну?
— Татьяна Федоровна. Раз уж нам еще терпеть друг друга до июня, давайте договоримся. Вы не трогаете меня, а я не трогаю вас, — поздно ты, грымза, решила заняться своей работой и интересоваться жизнью своих учеников. — Я просто хочу закончить школу.
— Тебе пора на алгебру.
Как же я надеюсь, что она услышала меня и не будет ко мне цепляться. Не хочу больше тратить энергию на перепалки с ней.
Зайдя в класс, большинство уже сидели на своих местах и общались. При виде меня, одна половина начала перешептываться, а другая — приветствовать. Я молча всем кивнула и прошла на свое новое место. Дима уже сидел за партой и прожигал взглядом во мне дыру. Как только я достала из сумки все необходимое, ответила ему тем же. Пусть знает, что мне плевать на него.
— Привет. Как ты? Где ты была эти дни? Почему села здесь? Ты передумала о домашнем обучении? — прервала наше сверление друг друга взглядом Катя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У меня все отлично. Отравилась чем-то в понедельник, пришлось пару дней проваляться в постели. Села здесь, потому что мы с Татьяной Федоровной решили, что теперь это будет моим местом. Что касается домашнего обучения, мне показалось это бессмысленным в середине выпускного года. Я ответила на все твои вопросы или есть еще? — теперь я посмотрела своим холодным взглядом на нее.
— Что с тобой? — удивленно захлопала глазами Катя.
— Со мной все отлично. Если вопросов больше нет, можешь идти на свое место.
— Чем ты отравилась, что отрастила зубки? — выкрикнул Дима.
— Человеческой натурой, — перевела я взгляд на него. — Но ты не переживай, все уже прошло.
— Если ты думаешь, что все прошло, то очень заблуждаешься.
— Димочка, может у тебя там что-то и не прошло, но у меня точно все закончилось, — ответила я, подмигнув.
— Я бы на твоем месте не был так уверен.
— К счастью, каждый из нас на своем месте. Пусть так и остается. А если тебя что-то беспокоит, то в нашей школе вроде работает кабинет психолога. Попробуй обратиться туда.
Одноклассники, которые внимательно за нами наблюдали, засмеялись. Еще бы, такой цирк бесплатный. Им ведь нет никакого дела, что мы чувствуем. Их волнует только то, что им смешно.
А вот Диме мой ответ точно не понравился. Сжатые челюсть и кулаки это подтверждают.
— Дим, ты расслабься, дыши. Вряд ли кто-то из нас умеет делать искусственное дыхание, — продолжила я. — А где твоя группа поддержки? Ты обычно рядом с Костиком спокойнее на все реагируешь. Так тяжело переживаешь разлуку с ним? Так сходи к нему, и апельсинов прикупи, он быстрее выздоровеет, и вы снова будете вместе.
Последние мои слова выбили из него последнее самообладание, и он подорвался ко мне. Катя сразу отскочила в сторону, позволяя Диме встать передо мной. Я спокойно смотрю на него снизу вверх, в то время как в его глазах бушует ярость.
— Решила наконец показать свою стервозную сущность? — процедил Дима.
— Димочка, ты чего так занервничал? Это ведь ты не хотел, чтобы я переходила на обучение на дому. Думал, я буду ходить разбитая и с тоской в глазах смотреть на тебя? Так извини, ты ошибся, — я подарила ему самую милую улыбку.
— Так, звонок позвенел, все садитесь на места, — зашел в кабинет учитель.
— Ты подписала себе приговор. Теперь каждый раз, когда ты будешь счастлива, я буду появляться рядом и все разрушать, — прошептал он мне на ухо и ушел на свое место.
Кто-то похоже слишком высокого о себе мнения. Громкие слова говорить научился, а вот то, что за них еще и отвечать нужно, явно забыл.
Оставшиеся уроки прошли без происшествий. Одноклассники постоянно шептались обо мне, но стоило к ним повернуться, сразу замолкали и дарили улыбки. Лицемеры чертовы! Настя на каждой перемене пыталась привлечь внимание Димы. И иногда у нее это получалось. Катя еще пару раз пыталась со мной заговорить, а потом послала меня куда подальше. Так обиделась, будто это я о ней не беспокоилась, когда та оказалось в сложной ситуации. Дима же постоянно прожигал меня взглядом. Мне кажется, он вкладывал в него всю злость, на которую только способен. Интересно, конечно, за что он меня так ненавидит, жаль гордость не позволяет спросить.
— Золотова, нам же в одну сторону, значит пойдем вместе, — догнал меня Дима уже за воротами школы.
— Золоторев, долго еще Костя болеть будет? Боюсь, я слишком устану от твоего внимания за время его отсутствия.
— Как только пройдут гематомы от сломанного носа. Значит, еще где-то неделю его не будет, — спокойно ответил Дима. — Но его выздоровление ничего для тебя не изменит.
— Я думала, что он просто простудился. Как он нос сломал? — удивилась я и немного забеспокоилась. Он единственный, кто за эти дни в чате не написал ни одного слова. Я только за это готова его поблагодарить.
