"Но это же... Вы сами через пару лет, когда станет ясно, что проект сулит басно-словные прибыли, подадите на меня в суд и ославите на весь мир, что я вас огра-бил!" "А мы оговорим и этот вариант. Мол, сторона такая-то при любых прибылях совместного предприятия претензий не имеет. Как и другая сторона, если проект вылетел в трубу." "Так ведь ни один суд в мире не поверит, что вы в здравом уме могли подписать миллиардную сделку с такой для вас прибылью!" "Подпись есть подпись." "А моя совесть?.." "А вот этим мы вообще объелись. Колом в горле у меня стоит ваша честь и совесть. У всех разная, но равно грязная." "Я не подпишу такого неравноправного договора. Моя репутация..." "Бросьте, Зац! Если вас что и смущает, так это опасность терять по двенадцать тысяч долларов в год, если у вас ничего не получится. Впрочем, для вас, скорее всего, вообще непривычно четкое обязательство что-то кому-то платить, а не урвать на халяву. Не подпишете? Я звоню Мирону. Этот найдет другого. Менее "совестливого"... А никого не найдет, и не надо! Мне не привыкать."
***
Ваши бывшие земляки, после многолетнего общения с вами, выглядят в той же Чехии законченными антисемитами, - вспомнил Давид, набирая номер телефона своего врача.
"Ицик... Да. С сердцем что-то. Нет. Я боюсь тронуться с места. Срочно выезжай. Диктую адрес..." "Как тебя туда занесло, Дуду? Старайся не шевелиться. Жди."
***
"Так плюнь ты на него, Дуду, и не теряй здоровья, - Батья едва пришла в себя после рассказанного. - А эту Наташу я завтра же рассчитаю. Одна свора! Возьмем арабку. Еще нехватало - перед русскими унижаться!" "Я не разрешаю. Во-первых, Наташа тут совершенно ни при чем. Во-вторых, постой... А не это ли мост между мною и этим Алексом? Ты с ней говорила о наших московских встречах?" "Пыта-лась..." "Что значит, пыталась?" "Она тактично, но твердо сворачивала разговор." "Зачем же она тогда давала телефон Лидии и передовала ей с нами письмо?" "Не знаю. Она с тех пор сильно изменилась. Изо всех сил старается сохранить прежний тон, но так смотрит... словно я ее собираюсь ударить..." "Странно. И с каких это пор?" "После смерти ее соседки. Марины, что работала у Дрорит." "Эта... та дура, что выскочила с балкона вниз головой из-за машканты? О которой была заметка в гезете? Гос-поди! Да у нас пол-страны живет в долг, все должны кому-нибудь и живут себе припеваючи. Только в казино просаживаем по всему миру несколько миллиардов в год. Вот уж действительно - чуждая нация! Ладно, я сам поговорю с Наташей." "Я не хочу..." "Батья! Она старше меня на пятнадцать лет." "Все равно не надо. Я умею с ней разговаривать. Я ей поставлю условием..." "А если мы пригласим ее с мужем в гости. На мацей-шабат. Как друзей. Как мы сидели с ее друзьями в Москве." "Ты с ума сошел! В Москве мы не пили вино со своей служанкой и с журналистом этих "русских" газет. Нашел друзей!" "Батья. Мне нужен это Алекс. Любой ценой. И с максимальным ко мне доверием. Ради этого я готов взять к себе в мисрад кого и кем угодно. И она не будет больше нашей служанкой. Если я не приручу Беккера, миллиарды уплывут к другому." "Его проект такой серьезный?" "Неужели я стал бы так унижаться из-за чего-нибудь другого? Мои эксперты в один голос, не сговариваясь, считают проект Алекса исключительно прибыльным. А государственная поддержка! Ведь нефтяная независимость Запада от арабов это и наша независимость. У Европы и Америки нет иных причин терпеть арабов, кроме их нефти. А тут мы даем им альтернативу. А нефтедоллары в казну Израиля! Это же станет основанием для создания на Ближнем Востоке еврейского Кувейта." "Ну, так дай этому дураку его тысячу долларов и дело с концом. Начерта нам с ним дружить?" "Я же сказал тебе! Мне нужны с этим человеком дружеские отношения, чтобы он не перебежал к конкурентам, как только те пронюхают, чего он стоит со своим проектом. А путь к взаимному доверию лежит через тех, кому он верил до... как они это называют в своих газетах, интеллектуальной катастрофы советского еврейства." "Но если ты подпишешь с ним договор, как он того требует, то он и так твой." "Во-первых, не в моих правилах платить хоть шекель, не говоря о долларе до первого чека на мой счет от любого мероприятия. Что значит платить впрок? Да еще пожизненно. А если он проживет сто двадцать лет? По двенадцать тысяч в год, это чуть ли не миллион долларов!" "Брось! Они не живут столько. Загляни на любое кладбище. При той дряни, что они ели и пили, чем они дышали всю свою поганую жизнь, твой дурак проживет максимум еще лет пять-десять. Подписывай, Дуду, и не трогай Наташу. Где я найду такую исполнительную?" "Ты сама сказала - арабку." "Да, они тоже очень старательные и не строптивые. Но только Наташа уж точно не придет на работу с ножом или обвязанная взрывчаткой... Русские всем плохи, но они хоть не террористы." "Можно подумать, что у нас без конца взлетают на воздух виллы. Я сам найду арабку-христианку. Эти не взрывают своих хозяев. А Наташу я попробую приручить. Договор договором, а в таком огромном деле нужен не просто исполнитель, а личный друг... Нет. Я сказал - нет! Это уж мое дело." 2.
"И как ты это объясняешь? Все было бы логичным при той же разнице в возрасте, но если бы старше был он, а не ты." "Н-не знаю... Отвез в свой мисрад в отеле, познакомил с сотрудниками. Я думала, он мне предложит там убирать. Я бы тут же согласилась. Не видеть его отпрысков, не слышать их голосов и музыки. И вообще легче, хотя тоже два этажа и полно помещений. Но он зачем-то спросил, знакома ли я с компьютером. Тут же утешил, что это достаточно просто освоить и поручил меня своей сотруднице. Я действительно сразу все поняла, даже эта дама изумилась и спросила, как давно я знакома с программой. На работу на виллу он велел мне больше не приходить. А когда я спросила, выдаст ли мне письмо об увольнении, чтобы я могла получать пособие, и компенсацию, то тут же сказал, что я не уволена, а просто переведена на другую работу." "И что это за работа, Ната?" "Я не поняла. Пока меня учат азам компьютерной техники. Дали вот эти книжки." "Так что... мне придется потесниться?" "А вот и нет. Завтра нам привезут "Пентиум" такой-то." "Не может быть! Это же!.. Я начинаю волноваться за свое супружество. Шутки шутками... А эта его Тами, она что совсем уродина, что он ищет ей замену среди дам нашего возраста?" "Что ты! Просто красотка. Ты бы от нее пришел в восторг. В твоем вкусе. Кстати, ты что, нарочно путаешь их имена? Она не Тами, не Рути, а Батья." "Какая разница!.. А он сам?" "Ну... и он очень даже хорош. Рост, вес, глаза, волосы. Не ты, одним словом." "Шутки в сторону, но я..." "Погоди. Добивать так добивать. Он спросил, есть ли у меня права. Тут же позвонил учителю вождения и я уже взяла за счет фирмы первый урок." "А машину мы где возьмем?" "Он даст." "Подарит? Машину? Ты шутишь?" "Он сказал, что все его сотрудники имеют авто от фирмы." "Так ты теперь сотрудница фирмы?" "Выходит так..." "И с каким окладом? Надеюсь, не меньше, чем тебе платила Батья за твои шницели и мытье полов?" "Втрое больше..." "С ума сойти... А я тебе тогда зачем?" "Ты мне в этом плане и раньше был незачем, Женечка. Будешь жить спокойнее. За новую книгу сядешь. Кстати, Давид сказал, что готов спонсировать любую твою новую книгу. И отдаст перевести на иврит уже выпущенные книги." "Все это звучит, как нечто... И как ты сама объясняешь метаморфозу. Подобное человекообразие совершенно несовместимо с образом господина Заца в романе, который мы так трудно переживаем в последние годы, не так ли?" "Не знаю пока. С ним это после Москвы. Они там, как оба уверяют, подружились с Лидочкой и Сережей, а потому..." "А мы-то при чем? Мы даже не переписываемся уже много лет! И нафиг им московские интеллигенты без связей и денег? Такие как твой Дуду не проявляют человекообразия и не разбрасываются ставками белых людей по такому мелкому случаю, как московское затолье. Для подобной конверсии этим монстрам надо сильно наступить на хвост..." "Давид в последнее время сам не свой. Батья - воплощенная патока, но смотрит на меня прямо волком..." "Слушай, Наточка... А так ли мы далеки от истины в своих шуточках по поводу сексуальных домогательств? Ты вполне еще можешь понра-виться, а что в этом случае следует делать мне со своими свежеотрощенными рогами?" "Не смешно..." "Тогда что это все значит?" "Еще не знаю. Но думаю, что в эту субботу станет яснее. Мы с тобой приглашены на ужин на "моей" вилле. В семь вечера Дуду сам заедет за нами." "И ты уже согласилась?" "А как я откажу?" "Минуй нас прежде все печалей..." "И особенно барская любовь. К гневу я как-то всегда была готова." 3.
"Грубая работа, господин Зац. И ничего у вас не получится. Я к вам не поеду." "Но почему?" "Скажем, у меня на субботний вечер личные планы. Я человек свобод-ный, холостой. Меня человек ждет. Дама." "Возьмите и ее с собой." "Вы меня не поняли, адони. Меня ждет дама, а не собака, на которую можно надеть намордник и взять на поводок. Эта подобного обращения не понимает. Русская, знаете ли, женщина. С норовом. И вас любит еще меньше, чем я, как это ни странно." "Но ваши друзья юности..." "Это их проблемы. Меня это никак не касается. Если у меня будет настроение с ними встретиться, то это произойдет в узкой компании. Без посторонних, понятно?"
