Но всё спокойно, никого не видно. Может быть, потому, что девочки вчера забили кирпичами и замазали глиной все крысиные норы? Мерное посапывание за стеной навевает дремоту. Дина встряхивает головой и, чтобы развлечься, пытается читать.
Но строки прыгают перед глазами, расплываются.
Кряка в это время спал как раз под яслями, где сидела Дина. И ему снился сон, будто нырнул он в заветный ход к больным утятам и только было приступил к еде, как откуда-то из-за угла выскочил маленький утёнок и с ходу вцепился Кряке в хохолок. Кряка мотнул головой. Утёнок не отпускал и при этом щипался больно за самую макушку. Это было невозможной наглостью. Разозлившись страшно, Кряка вырвался, вскочил, бросил воинственный клич и, размахнувшись, изо всех сил стукнул противника клювом между глаз. Только после этого он проснулся окончательно, но так как всё ещё был очень зол, то, не разглядывая, кто потревожил его сон, размахнулся ещё раз - трах! и обмер. Перед ним сидела, удивлённо моргая глазами, громадная, седая от старости крыса. Голый хвост её тянулся змеей, а из открытой пасти устрашающе торчал длинный и острый, как бритва, единственный зуб.
Крыса не торопилась. Много ей пришлось перевидеть на своём веку, но такого, чтобы какой-то паршивый утёнок, которому и от роду-то всего двадцать дней, так щедро раздавал удары, она встретила впервые. Это её обескуражило, к тому же она знала, что у неё только один зуб. Будь у неё хоть ещё один снизу, она бы в два счёта перекусила горло этому нахалу.
Кряка инстинктом предков видел перед собой смерть: щетинистые обломки усов, холодные насторожённые глаза и длинный зуб. От страха у него вздыбился пух - отчего маленький утёнок вдруг стал величиной с утку. Крыса попятилась. Кряка, приняв это движение за подготовку к атаке, издал предсмертный крик и, не разбирая дороги, бросился вперёд.
Дина услышала этот крик. Нагнувшись, она увидела: волоча длинный хвост, бежит из-под яслей крыса, а за ней с разинутым клювом - Кряка. Дина взвизгнула, выронила книжку.
Из дверей одна за другой выбегали перепуганные девочки:
- Ой, что?.. Что случилось?!
- Кры... крыса! - только и могла сказать Дина. - Кряка гонялся за крысой!
СЕРЁЖИНА ПРОДЕЛКА
- Ты заметил, - тихо сказал хрипловатый мальчишеский голос. - У девчонок утята крупнее.
- А! - ответил с досадой другой. - Заладил одно и то же - "крупнее, крупнее"! Их утята старше наших на день, а то и на два. А потом, это всё их породистые перед глазами вертятся, вот тебе и кажется, что крупнее.
Молчание. Шелестят от ветерка метёлки срезанного камыша. Изредка нет-нет, да вспыхнет в небе звёздочка, прочертит, падая, голубой светящийся след. И даже от этого слабого света становятся на миг отчётливо видны ряды поилок и кормушек, низкие, крытые камышом навесы и спящие под ними утята.
- Нет, а всё-таки, как ни говори, у девчонок утята лучше! - убеждённо сказал всё тот же голос. - А почему? А всё потому, что у них этот Кряка. Всё лопает да лопает, аж еле на ногах держится. И кричит. И шайка его кричит. А глядя на них, и все остальные лопают и тоже кричат. Кряка, так тот сейчас с настоящую утку.
Вон, слыхал, за крысой гонялся. Вот это да-а!
Кто-то зашуршал камышом, и на фоне белой стены коровника появилась всклокоченная голова мальчика.
- Я говорю этим девчонкам - Динке и Захаровым: дайте нам штучек пять своих породистых для затравки. Куда-а-а там! И слушать не хотят. А разве это правильно? Когда мы им покрышки для поилок разрезали, утят принимать помогали...
Петька, ты спишь? Пе-еть!..
- Ну чего тебе? - сонным голосом ответил Петя. - Вот привязался! Болтает не зная что. Покрышки он разрезал. А для кого же разрезал? Для себя же! У нас ведь тоже поилок не было! Голова. Спи лучше!
Снова молчание. Падали звёзды, и где-то недалеко в камышах жутко стонала выпь.
- Слушай, Петька! - снова послышался тот же голос. - У нас сегодня сколько утят подохло, ты считал?
- Считал. Тринадцать. Отстань!
- А где они лежат?
- Вот как дам сейчас! - вскочил Петя. - И чего не спишь?
- "Да-ам, да-ам"! - передразнил голос. - Вы с Юркой только и знаете, что "давать". Чуть что - по шее. А чтобы девяносто шесть процентов сохранить - у вас голова не болит.
- У тебя зато болит! - огрызнулся Петя. - Сегодня вечером навес утятам ставить, а тебя нет - пропал куда-то... Спи лучше, а то действительно получишь.
Зашуршал камыш, и скоро ровное дыхание и даже похрапывание возвестило, что один из говоривших уснул крепким сном.
- Наконец-то угомонился, - засыпая, прошептал другой. - "Девяносто шесть процентов"!
Тихо светились звёзды. Выпь, крикнув последний раз, умолкла. Ничто не нарушало тишины, даже ветерок затих. И вдруг зашелестел камыш. Кто-то, поднявшись осторожно, встал с камышовой подстилки, постоял, как бы прислушиваясь, потом, крадучись, отошёл в сторону и быстро пробежал за угол коровника...
Утятники вставали рано - чуть свет. Первый, как и всегда, поднялся учитель.
Сбросил простыню, потянулся, посмотрел в открытое настежь окно. Высоко в сиреневом небе лёгкими мазками розовела прозрачная кисея облаков. Галдели утята, уже прося есть, и, вторя им, аппетитно похрапывал на соломенном тюфяке Дима Огородник.
Учитель долго шарил по карманам пиджака, ища футляр с очками.
- Дима! Дима, вставай! - сказал учитель, тряся Огородника за плечо. Буди ребят.
Дима встал, тряхнул шевелюрой, фыркнул, как кот, и, надев тапочки, выбежал наружу:
- Эй, где вы тут? Вставайте!
Найти спящих сразу не так-то легко. Желающих спать в помещении было мало.
Любимым местом была куча нарезанного камыша. Набросав сверху сена, ребята устроили себе хорошую постель.
Ребята поднимались нехотя, потягивались, зевали. Крепкий сон ещё туманил головы.
Учитель скомандовал:
- На зарядку становись!
Все выстроились по росту. На правом фланге - Дима Огородник.
- А где же Овсиенко?
Все посмотрели друг на друга с удивлением. Да, Овсиенки не было.
Павел Андреевич кивнул Огороднику:
- Дима, поищи-ка его! - и тут же скомандовал: - Делай... Рраз!..
Поиски Димы не увенчались успехом. Овсиенки не было нигде. Это было странно.
Сделав зарядку, ребята замешали корм утятам, накормили их, напоили. Дежурные повара Федя Рябошапка и Лёня Чаленко сварили душистую овсяную кашу на молоке, вскипятили чай. Уже и завтракать пора, а Овсиенки нет.
- Ты хорошо искал? - спросил учитель у Димы.
- Ну вот, не верите! - обиделся Дима. - Всё перешарил, нет нигде.
- А ну пойдём посмотрим. Где он спал?
- Да вот здесь, рядом со мной, - сказал Петя. - Всю ночь болтал о процентах.
Учитель забрался на кучу камыша, разгрёб сено и сверху укоризненно посмотрел на, Диму:
- Ну кто же так ищет?
У Димы глаза расширились от негодования.
- Павел Андреевич, честное слово, я тут всё перешарил! Вот даже снопы перекладывал. Не было его Здесь!
- Ну, а где же, по-твоему, он мог быть? Давай буди его.
Дима, обидчиво шмыгнув носом, взобрался наверх и, нащупав под сеном Серёжины ноги, с сердцем дёрнул их. Затрещал камыш, зашуршало сено. Спящий Овсиенко, как на салазках, скатился вниз к ногам ребят.
- А ну вставай! - сердито крикнул Дима. Серёжа приоткрыл один глаз, взглянул недовольно и, сделав плаксивое лицо, забормотал:
- Ну чего пристаёшь? Сам небось выспался! Ребята дружно рассмеялись:
- А ты где ночью был? Утят пас?
При этих словах Серёжа испуганно вскочил, протёр глаза и, как-то виновато заморгав ими, залопотал:
- Я? Да нет, да что вы?.. Честное пионерское, я всё время тут был! Почему не разбудили?
- "Пионерское"!.. - процедил сквозь зубы Огородник. Эх, если бы не было сейчас учителя, вытянул бы он у этого врунишки всю правду!
- Ну ладно, ладно, - сказал учитель, - не надо ссориться. Пойдёмте завтракать.
Отдуваясь после сытного завтрака, Овсиенко сказал:
- Ночью в этом вот болотце выпь орала. Страсть как жутко. Спать мешала.
- А может, у неё там гнездо? - поинтересовался Юра. - Вот бы посмотреть!
- А что? Давайте сходим, поищем, - предложил Петя. - Пойдёмте, Павел Андреевич, а? Учитель посмотрел на наручные часы.
- Минут на двадцать можно, - сказал он, вылезая из-за стола. - В девять часов машина должна прийти. Поедем е девочками на лиман - баз подготавливать.
- Уррра-а-а! - закричали ребята. - Баз! Баз! Наконец-то! Надоели эти коровники.
Что за интерес? Станица - вот она, рядом. Родители всё время ходят, надоедают:
"А как спали?", "А что ели?" Лиман же далеко, никто не придёт. Красота!
К болотцу пошли трое: Павел Андреевич, Петя и Юра. Овсиенко особого интереса не проявил, да и Дима не пустил бы его.
- Продрыхал? - сказал он. - Теперь вот давай мой кормушки с поилками. Да чтобы чисто было! Подстилку надо тоже заменить, навесы подправить ветром камыш растрепало.
- Ладно, сделаю, - согласился Серёжа и, посмотрев вслед удалявшейся группе, ухмыльнулся загадочно: "Будь я не я, если они сейчас не вернутся!"
