– Винограда хочу. И еще я бы от вина не отказалась, – Айрин села, зевнула. – Но за вином нужно обратно, у нас ведь только вода.
– Вино не кровать, это быстро, – непонятно ответил Таенн. Вытащил из сумки стеклянную бутыль с водой, и, поднеся ее поближе к лицу, произнес: – Трансфигураторы Биголя, на вино замените, пожалуйста… какое, красное или белое? – спросил он Айрин, отворачиваясь от бутылки.
– Белое, – растерянно ответила та.
– Белое, мускатное, – уточнил Таенн. – Спасибо. Нет-нет, стаканы у нас есть, не нужно. Благодарю еще раз. Айрин, доставай стаканы.
– А Шилду водички можно? – спросила Айрин. Кот, услышав свое имя, тут же возник откуда-то из-за камней. То ли охотился, то ли спал, пока они плавали. – Жарко тут всё-таки.
– Во второй бутылке вода, а стаканов у нас три, – сообщил Таенн. – Конечно, налей, он набегался, так что точно пить хочет. Так… и виноград розовый. Слушай, ты уверена, что это место точно никак не связано с тобой?
– Уверена, – Айрин поставила перед котом стакан, и тот принялся лакать воду. Видно было, что пить из стакана ему нравится гораздо больше, чем дома из мисочки. Надо будет ему выделить чашку, подумалось Айрин, а еще можно попросить у трансфигураторов какой-нибудь особый карандаш или фломастер, и написать на чашке его имя, чтобы все знали – это особая чашка, чашка ее кота.
– Я не просто так спросил, – Таенн разлил вино по стаканам. – У меня стойкое ощущение, что вы с этим местом как-то связаны. Ничего не могу с этим ощущением поделать, понимаешь? Потому и спрашиваю.
– У меня тоже появилось ощущение, что это место связано со мной, – подтвердила Айрин. – Но я, к сожалению, ничего не помню. Совершенно ничего. И… Таенн, а может так быть, чтобы место оказалось связано, а человек в нем ни разу в жизни не был?
Таенн задумался. Отхлебнул из своего стакана.
– Наверное, может, – с сомнением в голосе произнес он. – Но я с таким никогда не сталкивался.
– Слушай, давай допьем то, что у нас уже налито, и пойдем, посмотрим, что там, в доме? – предложила Айрин. – Интересно же. Сходим?
– Сходим. Я и сам хотел это предложить…
***
В доме, кроме обломков каменных стен, ничего не было – очертания помещений можно было лишь кое-как угадать, но не более. Довольно странный дом.
Первая часть, предназначенная, видимо, для жилья, поделена на комнаты, общим числом пять штук; одна большая, круглая, с окном на море, четыре, странной, неправильной формы – поменьше, причем окна (если это были окна) двух из них выходят на море, а еще две имели окна, смотрящие на берег. Хотя какие это окна? Просто дырки, грубо прорубленные в камне. Причем внешние стены стоят, а внутренние рассыпались почти что полностью.
Вторая часть дома оказалась совершенно непонятной для Айрин, и – вот странность – отлично понятной Таенну.
– Ангары, – уверенно сообщил он. – Кто бы мог подумать.
– Ангары? – удивилась Айрин. – Для чего? Для кораблей?
– Которые плавают? – уточнил Таенн. Айрин кивнула. – Нет. Для тех, которые плавают, обычно делают эллинги. А корабли, которые стояли здесь, летали.
– Летали? – безмерно удивилась Айрин. – Как самолеты?
– Ты помнишь про самолеты? – Таенн прищурился.
– Кажется, да, – Айрин огляделась. – Но тут точно были не самолеты.
– Почему?
– А крылья куда девать? Ангары для самолетов слишком узкие.
– Верно подмечено, – покивал Таенн. – Ну что, ты довольна, что мы сюда заглянули?
Айрин медленно кивнула.
Из дома почему-то не хотелось уходить, хотя он, признаться, не выглядел особо приветливо. Она прислушалась к своим ощущениям, и поняла – эти развалины ее почему-то тревожат, словно… словно это место было для нее очень важным, словно ей для чего-то нужно было находиться здесь. Нужных понятий или слов для того, чтобы объяснить это ощущение, у Айрин в тот момент не нашлось, да и не нужны в тот момент были никакие слова.
Шилду развалины, кажется, тоже приглянулись. Кот ходил туда-сюда по камням, что-то обнюхивая, потом стрелой кинулся в один из ангаров, пропал на несколько минут, а затем снова появился – но уже вовсе не с той стороны, в которую убежал. И снова принялся обходить бывшие комнаты, на этот раз совсем неспешно. Словно осваивался. Привыкал.
– Мы придем сюда снова, – пообещал Таенн. – А сейчас предлагаю искупаться еще раз, а потом пойдем потихоньку домой. Дело движется к вечеру.
***
Проводив Айрин домой, Таенн сразу же куда-то засобирался – он объяснил, что сегодня будет еще один концерт, и он там подвизался регулировать звук. На вопрос Айрин, откуда он знает, что нужно делать со звуком, Таенн лишь снисходительно усмехнулся, и ответил, что со звуком он умеет делать такое, что простым смертным и не снилось, но до дальнейших пояснений не снизошел. Проводив Таенна, Айрин обнаружила, что до заката еще целых два с половиной часа, и что делать ей совершенно нечего. Совсем нечего. Читать не хотелось, концерт, про который говорил Таенн, начнется после заката, чашку для Шилда она уже подобрала (кот, кстати, личной чашкой остался очень доволен), а по телевизору опять показывали какой-то местный странный спорт, который Айрин не стала бы смотреть ни за что на свете.
– Неужели в раю бывает так скучно? – грустно спросила она у кота, который сейчас вальяжно разлегся подле кухонного стола. – Эй, Шилд! Мне скучно, слышишь? Совершенно нечем заняться.
Шилд зевнул. Он, очевидно, скукой не тяготился.
Айрин еще пару минут просидела за столом, бездумно глядя перед собой, потом встала, и произнесла:
– Не прогуляться ли мне? Не на море, времени слишком мало. Просто так, по улицам. Кот, ты со мной?
Шилд встал, потянулся. Ну давай прогуляемся, говорил его вид.
– Я только переоденусь, а то уже вечереет, – предупредила Айрин. – Две минуты.
***
Выйдя за калитку, она сперва замерла в нерешительности. Первый раз она оказалась на улице в мире Берега одна, без Таенна. Некому будет подсказать, некому предупредить. Страшновато? Есть немного. Правда, с ней теперь Шилд, а на что способен Шилд, Айрин уже начала понимать.
Куда пойти? Направо? Налево? Если налево, то это в сторону моря, а к морю ей сейчас точно не надо. Времени… где-то полтора часа, не больше. Значит, направо. Направо – это вверх, к горам. Для начала, наверное, лучше всего будет пройтись по своей же улице вверх-вниз, посмотреть на дома, может быть, с кем-то познакомиться. Если, конечно, с ней кто-то захочет знакомиться. Одежда для знакомств отыскалась вроде бы подходящая, никаких пляжных фривольностей. Сейчас Айрин была одета в легкие брюки светло-синего цвета, и в майку с длинным рукавом, тоже синюю, почти что черную. Майка ей очень понравилась, потому что была расшита по вороту и рукавам бисером. Узор состоял из крошечных шестигранников, вплетенных друг в друга, некоторые из них были синими, некоторые бардовыми, а некоторые золотистыми3. Айрин узор показался знакомым, и она без колебаний выбрала именно эту майку из почти что десятка других.
Вверх так вверх. Айрин решительно закрыла за собой калитку, и направилась вдоль по улице. Забор ее участка был на удивление чистым, но в одном месте она заприметила плеть вьюнка, того самого, с белыми цветами. Секунду поколебавшись, Айрин сделала шаг к забору, схватилась рукой за плеть, и сорвала ее – против ожиданий, это оказалось сделать труднее, чем она думала. Плеть была жесткой, словно из проволоки, а листья вьюнка больно врезались в ладонь. Надо же! Вот оно, значит, как… Айрин отшвырнула от себя плеть, и решительно зашагала дальше. «Каждый день буду выходить, – подумала она. – Обязательно. Каждый день. Проклятый вьюнок, так вот ты какой на самом деле!»
Следующий забор тоже был чистым, правда, калитка оказалась закрыта на десяток замков, и никого не было видно. Еще один забор порос не только вьюнком, но и какими-то шипастыми колючками, к этому забору и к этой калитке Айрин даже не рискнула приблизиться. Дальше следовала пара участков и вовсе без жильцов – Айрин это почувствовала сразу. А вот следующий участок преподнес сюрприз.
***
Сначала ей показалось, что за забором никого нет, но когда Айрин проходила мимо калитки, под ноги ей внезапно выплеснулась вода, весьма грязная, и чей-то голос крикнул:
– Убирайся! Убирайся, кому говорю! Ишь чего удумали, днем уже ходят! Убирайся, немедленно!!!
– Я сейчас уйду, – Айрин сделала шаг в сторону. – Простите, я не знала, что тут нельзя ходить.
– И правильно, – подтвердил голос. – Иди к себе, говорю, и убирайся! Развела грязь, и ходишь!
Айрин недоуменно посмотрела на калитку. Оказывается, за калиткой стояла пожилая женщина, державшая подмышкой оббитый эмалированный старый таз. У ног женщины притулилась старая, некогда белая, облезлая болонка. Увидев собаку, Шилд, тоже присевший у ног Айрин, фыркнул – больше всего это фырканье походило на смешок.
