- Претензий у меня нет.
- Вот и хорошо.
Шофер-частник подвез нас до поста ГАИ - или как теперь это называется ГИБДД. По-моему, это название не прижилось. По крайней мере, шоферы со стажем так и называют автоинспекторов "гаишниками". Неужели это хуже, чем "гиббоны"?
Этот автоинспектор сегодня на посту один-единственный, так что пришлось ему вместе со мной - разве не за это он получил плату! вытаскивать из машины Сашу и укладывать его на лавочку.
Частник незамедлительно уехал, а милиционер принес мне какой-то старенький бушлат.
- Вот, положите ему под голову.
Он ещё некоторое время постоял подле меня, видимо, испытывая некоторую неловкость от того, что взял деньги за услугу, никак его в моих глазах не красящую. Но я не слишком переживала за него: судя по хватке, этот молодой волчонок скоро избавится от молочных зубов неких предрассудков, вроде угрызений совести...
- Это ваш родственник? - потоптавшись рядом, спросил постовой.
- Напарник мужа. Дальнобойщик.
Почему вдруг мне стало нравиться это слово, которое я прежде произносила с некоторым снисхождением?
Автоинспектор кивнул и отошел прочь как человек, сделавший свое дело. Я присела на лавочку в ногах Саши. За все время пути он даже не пошевелился. И до сих пор странно неподвижен. Я не представляла себе, чем ему можно помочь?
Помнится, когда я сама сдавала на права, в правилах об этом что-то говорилось, но как я ни напрягала память, ничего путного на ум не приходило.
"Скорая" приехала примерно через полчаса. Молодой врач стремительно выскочил из машины и подошел к милиционеру, который уже сопроводил его к нашей скамейке.
Врач с непроницаемым лицом взял руку Саши за запястье, некоторое время подержал на весу и небрежно опустил. Потом приподнял веко и, не сказав ни слова, пошел прочь.
- Куда вы?! - от неожиданности я не сразу пришла в себя и лишь спустя несколько мгновений бросилась следом за медиком, который и не подумал сбавлять шаг.
- Мы трупы не возим, - небрежно бросил он на ходу.
- Какие трупы? - испугалась я. - Саша... он водитель. Ему стало плохо. У него сердечный приступ!
- Будете объяснять мне, отчего умер больной? - врач наконец остановился, наверное, от возмущения. - Скорее всего, обширный инфаркт. Вскрытие покажет. Скажите ментам, пусть вызовут труповозку, у нас рация на передаче барахлит...
Я вдруг перестала его слышать. И вообще все звуки вокруг. Казалось, моя голова превратилась в колокол, а кровь затвердела огромным комком, который колотил изнутри по черепу: бум, бум, бум... А потом все исчезло.
Я вынырнула из омута беспамятства и как сквозь вату услышала голос женщины.
- А вы говорили, будто она умершему посторонняя.
- Она сама так сказала. Вроде, это - напарник её мужа. Будете забирать женщину с собой?
- Зачем?
Я почувствовала боль в руке, из которой вытащили иглу шприца. - У неё обморок. Полежит, и все пройдет. Бедные мы бабы! От таких нервных нагрузок и слон с ног свалится. Выходит, она в рейс с мужем поехала? Наверное, решила таким образом проследить, как он себя ведет, с кем ездит. Вы, мужики, такие кобели, что следи, не следи, все равно свое возьмете!.. А вот мы и очнулись!
"Медсестра", - поняла я и попыталась улыбнуться участливому взгляду.
- Тоже сердечко пошаливает?
- Раньше никогда такого не было.
- Когда-нибудь все случается впервые, - произнесла она сакраментальную фразу и выпрямилась как бы по частям. - Вот и у меня первый звонок. Остеохондроз предупреждает: гиподинамия опасна для вашего здоровья. Мол, больше двигайся, милочка!
- А где Саша? - спохватилась я.
- Никуда ваш Саша теперь не денется, - медсестра похлопала меня по руке. - Сейчас приедет машина, заберет его. Сообщите им только сведения об умершем...
Она помогла мне подняться с носилок, на которые меня уложили, когда я потеряла сознание.
Умерший! Какое страшное слово! Мне его ещё предстоит осмыслить. Только что был по виду здоров, пел и смеялся, разговаривал, и вот, его... больше нет на свете! Как же я скажу об этом Артему? Умер его напарник, друг, с которым они проехали вместе не одну тысячу километров. Наверное, временами они были ближе друг другу, чем кровные родственники.
Я потеряла счет времени, потому что опять пришлось ждать... язык не выговаривал это слово! - труповозку.
Пришла машина марки "уазик", именуемая в просторечье "буханкой". В неё погрузили тело Саши, и некто - то ли санитар, то ли сопровождающий записал в карточку данные на Сашу, сведения о нас с Артемом, обстоятельства смерти...
Отвечала я машинально, и потом не смогла воспроизвести все, что мне пришлось говорить, потому что напавший на меня ступор никак не желал проходить.
Через некоторое время на пост ГАИ-ГИБДД приехала патрульная машина. Куда-то она выезжала. Может, по своим личным делам.
Молодые ребята - они неожиданно проявили обо мне заботу - решили подвезти прямо к вышедшей из строя фуре, где должен был ждать меня Артем. Точнее, так распорядился лейтенант, на посту старший по званию, но никак не по возрасту, вот шофер патрульной машины меня и подвез.
Собственно, задерживаться он не стал. Высадил, пожелал счастливого пути и уехал. А я подошла к нашему "камазу".
Артему каким-то образом удалось поставить на место прицеп и теперь он, усталый, сидел в кабине, открыв дверцу и свесив меж колен испачканные в мазуте руки.
Увидев меня, он поспешно спрыгнул с подножки и подошел, чтобы обнять меня. Я уткнулась ему в плечо, как кислородом подпитываясь родным запахом, густо настоянным на бензине и ещё чем-то техническом.
- Представляешь, тут рядом есть колхоз, совсем близко. Ребята оказались такие отзывчивые. Приехали на машине - у них передвижная мастерская. Поставили прицеп на место. Даже деньги брать не хотели, но потом передумали: давай, говорят, на две бутылки. Повезло!
Он радостно бормотал это мне в затылок, а я вцепилась в него и боялась оторваться, чтобы посмотреть в глаза. Сегодня повезло не всем! А ещё я боялась заплакать, зареветь, завыть белугой.
Артем почувствовал неладное и слегка отодвинул меня от себя, чтобы вглядеться.
- Белка, ты же бледная, как смерть! Устала? У Саньки что-то серьезное?
- Серьезнее не бывает, - прошептала я непослушными губами. - Он умер.
- Я знаю, Белка, ты устала, - строго выговорил мне Артем. - Я тоже устал. Тебе пришлось несладко, но так говорить нехорошо. Ты же знаешь, как я отношусь к Саньке...
Он мне не поверил! Продолжал смотреть на меня с укоризной, но и с долей сочувствия. У него в голове не укладывалось, что его друг мог умереть.
А, может, сразу и поверил, но потом стал моему сообщению сопротивляться. Как ребенок! Он не хотел, чтобы так было, и думал, что его нежелания для этого достаточно...
- Нам осталось совсем немного, - опять с прежними нотками любящего мужа проговорил Артем. - Чуть больше трехсот километров. Ты сейчас ляжешь, поспишь, а когда проснешься, мы уже будем на месте...
- Саша умер, - повторила я.
От непривычной суетливости мужа, от его боязни поверить в страшную весть, я полностью пришла в себя. Потому, что все это я уже пережила. И ничего странного не видела в том, что ненадолго могу быть сильнее моего мужественного супруга...
По щеке Артема поползла слеза. Лицо его сделалось странно неподвижным, потому казалось, что слеза - всего лишь предательская слабость глаз, а не самого Артема. Я впервые увидела, как муж плачет, и у меня больно сжалось сердце.
Он рванул ворот рубашки, словно ему стало нечем дышать и покачнулся, так что я бросилась его поддержать, но он странно искривил рот не то в улыбке, не то в гримасе и высвободился из моих поддерживающих рук, как если бы устыдился своей слабости.
Не говоря ни слова, он повернулся и пошел к машине, чтобы опять сесть на место водителя и замереть в прежней позе.
- Темушка! - я уткнулась ему в колени. - Темушка!
И больше ничего не могла сказать, потому что сама расплакалась. Та, которая собиралась быть сильнее.
- Санька! Умер! - раздельно произнес Артем, будто пробуя на вкус ранее неприменимое к другу слово. - Не могу поверить... Мы возьмем его с собой... На обратном пути...
- Конечно, родной!
Речь Темки была отрывистой, горячечной; он говорил, словно старался убедить себя в случившемся. И меня. И друга, который никогда ему больше не ответит.
- Давай переночуем в машине, а с утра пораньше поедем, - предложила я.
Мне казалось, Артем подавлен, разбит и не сможет доехать до места по этой коварной дороге, которая своей мнимой покладистостью - малооживленным движением и обещанием сократить путь почти на сто километров - заманивает шоферов в ловушку и глотаем вместе с машинами, точно прожорливая анаконда.
- Нет, - твердо покачал головой Артем. - Председатель колхоза позволил мне воспользоваться телефоном, и я позвонил Валерии. Она будет ждать. Машину пообещала разгрузить в любое время дня и ночи... Не беспокойся, я буду очень осторожен.
