вот финальный свисток. Счет 1:1.
Могло быть лучше? Если бы я не затупил — да. Но и так неплохо: все-таки своими силами справился, и справляюсь не хуже звездных советских вратарей. Ставить себя выше них благодаря дару было несправедливо — разные весовые категории, и у простого человека, даже пусть трижды талантливого, против меня нет шансов.
В раздевалке Сан Саныч только и сказал:
— Спасибо, ребята.
И принялся жать всем руки, а Микроба обнял и похлопал по спине.
— Чую, будешь завтра во всех спортивных новостях.
В этот раз после игры все были бодрее. Так, глядишь, и акклиматизируемся, и на жаре начнем всех рвать, но нам нужно домой, и летим мы сегодня же. Двенадцатого августа у нас в Михайловске еще один матч с серьезным соперником — «Торпедо», а эти ребята отчаянно выгрызали себе путь в вышку, откуда год назад вылетели. И тренер у них толковый, и состав мощный. Надеюсь, это будет реванш.
Вот только Жека так и не вернулся, к тому же его вещей в раздевалке не было. Чутье подсказывало, что это не просто выпендреж из разряда «вы меня поищите, побегайте», он затаил обиду, и непонятно, вернется ли вообще в команду.
Я ошибся. Жека с Игнатом ждали нас в холле гостиницы. Вскочили оба, поджав хвосты. Димидко им кивнул и жестом пригласил к лестнице, тогда как мы все столпились возле лифта.
— Извини, Сан Саныч, — покаялся Жека. — Погорячился. Как бес в меня вселился…
Что он дальше говорил, я не услышал — лифт распахнул створки. Зато я успел считать, чего Жека сейчас хочет больше всего на свете: чтобы Димидко простил и не посадил на скамейку.
Про искренность таких персонажей говорить не приходится, но пока наши цели совпадали, и он полезен команде.
Перелет занял чуть больше часа с учетом регистрации. Потом еще час, чтобы добраться до вокзала, и еще полтора часа — поездка по ночной Москве на автобусе, где в прохладе под кондиционером мы вырубились один за другим.
Возле дома, несмотря на поздний час, нас караулила стайка фанатов, слава богу, небольшая, и это были школьники, которые развернули огромный плакат «Титана» и попросили расписаться каждого под своей фотографией.
За время отъезда я успел отвыкнуть от повышенного внимания, а теперь убедился, что оно мне больше не нравится, потому что после тяжелейшего матча хочется упасть и не двигаться, потому что каждая мышца гудит, а нужно улыбаться, селфиться, терять драгоценное время.
В подъезде Димидко выругался.
— Завтра не забудьте напомнить, чтобы надавал подзатыльников Гусаку и Димону.
— За что? — не понял Микроб.
— За наводку. Откуда, по-твоему, эти узнали, что мы именно сейчас едем домой?
Войдя в квартиру, я привалился к стене и закрыл глаза. Черт, и тут пекло, а спасительного кондера нет!
Знакомый вкрадчивый голос, который я не ожидал здесь услышать, пробрал до костей.
— Саша, можно тебя на минутку?
Тембр Витаутовича взбодрил, я открыл глаза и только сейчас понял, что квартира не пустовала, пока нас не было. За столом сидел Тирликас с чашкой чая и разворачивал конфету «Кара-кум».
Парни пожали ему руку и расползлись по своим комнатам, только Клык вытащил из холодильника воду и принялся жадно хлебать, расплескивая ее по полу. Я так и остался стоять, желая одного: упасть и отрубиться. Но визит Тирликаса, не суливший ничего хорошего, игнорировать было нельзя. Если бы все было хорошо, он не приперся бы сюда, а просто написал.
— Почему вы здесь? — устало спросил я.
— Потому что у вас была трудная игра, я понимал, что ты мог проигнорировать сообщение.
Хотелось съязвить насчет проницательности и тактичности, но я сказал другое:
— Что?
Он отправил конфету в рот и встал, качнув головой на выход.
— Не здесь. Выйдем.
Глава 5. Бог не выдаст, свинья не съест
Расслабился, Саня? Выспался? Три раза «ха»! Тирликас, явившийся на ночь глядя — как минимум вестник апокалипсиса. И я поплелся за ним в коридор, затем мы погрузились в лифт, где Витаутович наконец прошептал:
— Твоя знакомая, с которой вы распутывали дело Шуйского, Юлия Брайшиц, в больнице. Покушение на убийство. В ее машине сработало взрывное устройство…
Дверцы разъехались, мы молча вышли, пропуская в лифт мамашу с орущим отпрыском.
Я очень понимал этого малыша, который раскапризничался, потому что ему не дали спать. И до меня не сразу дошло, о чем сказал Тирликас, а когда дошло, сон как рукой сняло.
— Когда? Что с ней?
На улице мы сели в его старенькую машину.
— Три дня назад. Я не стал тебя беспокоить, у вас серьезные игры, тем более она была в реанимации. Сейчас ее жизнь вне опасности, но — угроза ампутации правой ноги. Я чего приехал. Будь осторожен, Саша. Завтра пойдем к ней в больницу, и она сама тебе все расскажет, у нее больше информации, чем у меня.
— Но кто это сделал? И причем тут я?
Лев Витаутович пожал плечами.
— Злоумышленников ищем. При чем ты, она расскажет.
Я криво усмехнулся.
— Вам осталось пожелать мне спокойной ночи и цветных сказочных снов.
Его рука потянулась к ключу зажигания, и я невольно напрягся, хоть и понятно, что в этой машине никакой бомбы нет. Мерно зарокотал мотор.
— Иди домой, Саша. Завтра я за тобой заскочу, и поедем к ней.
— Но — тренировка…
— На месте Саныча я дал бы вам выходной. Думаю, так он и сделает.
Я поднялся к себе, отмечая странный топот за дверью. Оказалось, что по гостиной скакали Микроб с Погосяном и орали:
— У меня — выходной! — Микроб.
— Выходной, выходной! — Погосян.
— Вы ж дохли пять минут назад, — удивился я. — Теперь ясно, как вас на игру стимулировать, надо Санычу сказать.
А Тирликас, похоже, пророк.
— Я свобо-оден! — затянул Микроб, который сравнялся с Микой ростом, чем Погосян воспользовался, напрыгнул на Микроба сзади, и тот понес его на горбу, да вприпрыжку.
Сделав круг по комнате, Микроб пошел на второй, но вступил в воду, разлитую Клыком и рухнул набок, а Погосян повалился на него.
— А-а-а, твою мать, — взвыл Микроб, подтягивая ногу к животу. — А-а, черт, черт!
Погосян вскочил как на пружинах.
— Что?!
— Лодыжка, мать ее. М-м-м.
Микроб с полминуты катался по полу, а мы стояли, не зная, что делать. Я спикировал к нему, сел на корточки.
— Покажи.
— М-м-м, больно.
Уже по его стонам было понятно, что ничего хорошего. Клык, выбежавший в одних трусах ругаться, чтобы дали поспать, замер посреди гостиной.
Стиснув зубы, Микроб закатил штанину. Его
