начинаются на хвосте, доходят до самой макушки. Из того места, где тело сужается и плавно становится шеей, свисают передние лапы. Они больше напоминают руки крохотного ребенка с тремя растопыренными толстыми пальцами, нелепо торчащими в стороны.
В следующее мгновение Кенджи уже держит в руках три теннисных мяча. Они твёрдые и шершавые. Чтобы выиграть игрушку, ему необходимо все три раза попасть в небольшое круглое отверстие в подвесном ящике. Но Кенджи уже знает, что сделать это у него не получится.
Первые два мяча попадают в цель. Но третий отскакивает от ящика и падает на пол. Сердце мальчика сжимается от досады, а на глаза наворачиваются слёзы. Кенджи не знает, что расстроило его больше: отсутствие приза или осознание своего поражения.
Ребенок видит, как мама что-то говорит мужчине за прилавком. И хотя из-за какого-то странного гула Кенджи ничего не слышит, он знает, что речь идёт о цене динозавра. Продавец отвечает, и глаза женщины округляются. Она отводит взгляд и поджимает губы. Из её груди вырывается тяжёлый вздох.
Женщина старается не смотреть на сына, когда они отходят от аттракциона. Кенджи видит новую для себя эмоцию на лице матери. И с ужасом осознаёт, что это – стыд. Она стыдится того, что не может исполнить желание своего ребёнка. Холодное, липкое, вязкое ощущение стыда передаётся мальчику. Ему кажется, что все смотрят только на него. Чужие взгляды пронзают и делают больно. Словно раздевают его, выворачивают карманы и пытаются перекричать какой-то необъяснимый гул, заполнивший пространство:
– Да вы же совсем нищие! Что вы вообще здесь забыли?! Идите отсюда, не задерживайте очередь…
* * *
Кенджи открыл глаза. Самолёт гудел и нервно подрагивал. Бокал лежал на полу. Он не разбился, но содержимое вылилось на ковёр, из-за чего в воздухе стоял приятный аромат дорогого алкоголя.
Остатки сновидений походили на отвратительное послевкусие дурного вина и не покидали молодого человека. Они, словно волки, вцепились в сознание и рвали его своими острыми клыками. Нечто подобное происходило и в груди. Хаос. Словно пчелиный рой вырвался из раскуроченного палкой улья. Кенджи страдал, но лицо его оставалось непроницаемым.
Стюардесса подошла снова, но ничего не заметила. Кенджи хотел попросить её повторить напиток, но не смог. Его тело вновь парализовало. Он застыл и, не моргая, смотрел в одну точку. Руки и ноги намертво приросли к креслу. Когда оцепенение спало, стюардессы уже не было.
Волки тем временем вновь накинулись на его сознание. В животе возникло неприятное ощущение. Будто кислота заполнила желудок и устремилась к солнечному сплетению. Кенджи хотелось вцепиться пальцами в лицо и сорвать с него кожу. Альбиносу казалось, что лишь физическая боль сможет избавить его от другой боли.
Стюардесса тем временем всё же принесла новую порцию виски, но Кенджи даже не заметил этого.
Вокруг альбиноса сгущалась тьма. Инь проявлялась в Ян и заполняла его целиком. Беспросветная, неконтролируемая тьма. Она пожирала его душу, оставляя в груди большую, зияющую чернотой дыру.
Турбулентность усиливалась. Кенджи подумал об авиакатастрофе и с удивлением обнаружил, что эта мысль не пугает его. И дело было не в том, что он желал смерти. Конечно же, нет. Но его всегда интересовало, что же там, за чертой жизни, за пределами этого мира.
Кенджи подумал, что, быть может, этот самолет доставит его намного дальше, чем он мог предположить. И словно в ответ самолет загудел всем своим корпусом. Яркая вспышка и сопровождающий её раскат грома. Всё, что было плохо закреплено, слетело со своих мест, включая очередной бокал виски. Только на этот раз он разлетелся вдребезги. Осколки засверкали в свете очередной молнии. Боинг бросало из стороны в сторону, как пушинку.
«Как корова на льду», – подумал Кенджи, но в голове возник совсем другой образ. На льду оказалась не корова, а динозавр Дино. Только теперь он не выглядел весёлым и жизнерадостным.
Вместо фиолетовых тканевых шипов его спину покрывали стеклянные осколки, измазанные чем-то красным. А толстые пальцы и впрямь были точь-в-точь как человеческие. Он, не моргая, смотрел на Кенджи… Скорее, даже внутрь Кенджи. Дино словно пытался разглядеть душу своего старого приятеля, проверить её качество, а может быть, даже наличие.
Кенджи показалось, что пасть динозавра искривлена в ухмылке. Дино, будто заметив это, разинул челюсти. Вместо зубов тоже были окровавленные осколки.
Самолет тряхнуло ещё сильнее, и уши пронзила резкая боль. Кенджи схватился за ручки кресла. Вспышки молний мелькали одна за другой, а раскаты грома звучали без остановки. Они словно стали полноправными пассажирами воздушного судна. Последнее, что ощутил Кенджи в конце жизни, – страх и холод. Ровно то, что он чувствовал в самом её начале.
* * *
– Приветствую тебя, Номер Шесть…
Кенджи хотел ответить, но ничего не вышло. Точно так же, как в те ужасные моменты, когда на него нападало непонятное оцепенение. Но сейчас он был уверен, что его недуг здесь ни при чём. Видимо, жизнь, наделив его психопатологическим синдромом, проявила милосердие и подготовила его к этому моменту.
Только на этот раз он останется в таком состоянии навсегда.
«Чей это голос?» – подумал Кенджи.
– Важно не «чей», а «где»…
Но Кенджи знал, где он. Вернее, предполагал. И, так как обычно все его предположения оказывались верными, Кенджи по-прежнему больше интересовал первый вопрос. И он вновь его мысленно задал.
– Это не так важно, Номер Шесть…
Кенджи не спешил продолжать диалог. Его распирало любопытство, но здравый смысл, как обычно, брал верх. Важное правило бизнеса, да и всей жизни: если с тобой кто-то идёт на контакт, значит, ему что-то от тебя нужно. А в такие моменты лучше слушать, чем говорить.
Информация – сила. У неё, как и у всего остального, есть цена. И порой очень высокая. Так и сейчас. Речь в любом случае сведётся к сделке. Всё в этом мире сводится к сделкам. Дружба, брак, партнёрство – это всё сделки, заключаемые в различных формах и имеющие множество обличий. Действия лиц, порождающие или прекращающие взаимные права и обязанности,
