Лютому желанной и ему захотелось расстегнуть на ней кожаную курточку, чтобы запустить ладони под нее, сжать талию и упругие груди. От таких мыслей заныло в паху, желание объяло тело целиком.
Что же такое?
Руслан чувствовал себя подростком, у которого при виде фото обнаженной девушки в журнале, бурлила в крови похоть! Только в случае Лютого он даже бельишка или тела еще не увидел, лишь подумал об этом, но реакция была незамедлительной.
Мгновенной.
Лютый решил немного понаблюдать за Машей. По большей части обгладывая взглядом её стройные ножки в туфлях на невысоком каблуке.
Представил эти стройные ножки на своих плечах и перед глазами всё потемнело, грудь сдавило стальным обручем.
Такое с Лютым случалось впервые.
Мысли об интимной близости с Машей стали навязчивыми, избавиться от них не получалось. Они причиняли дискомфорт и Лютый чувствовал себя как в капкане.
Уйти было лучшим вариантом.
Вообще глупо, что он приехал сюда и наблюдает исподтишка. Смешно!
Он бросил последний взгляд на девушку. Она подняла руку и провела ей по лицу, потом посмотрелась в небольшое карманное зеркальце и снова поднесла руку к глазам.
Внезапно Лютому показалось, словно Маша чем-то расстроена.
В ответ этой мысли ноги сами понесли его по направлению к девушке.
Лютый двинулся не напрямую, подошел с другой стороны и остановился позади девушки. Маша снова поднесла зеркальце к лицу и словила отражение мужчины в нём, вздрогнув.
Лютый, заглянув в отражение, теперь точно был уверен, что Маша расстроилась — в больших, светло-карих глазах стояли слёзы.
От этой дрожащей влаги кукольные глаза на лице девушки казались ещё больше.
Они замерли.
Оба.
Лютый пришел в себя первым и, обойдя лавочку, приземлился на неё.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Маша и отвернулась, торопливо смахнув слезинки, повисшие на ресницах.
— Проверяю, — наобум ответил Руслан.
— Проверяешь, не сбегаю ли я?!
— Проверяю работу своих людей. Не вижу тачки водителя… — помолчав немного, Лютый добавил. — Я часто проверяю работу своих людей, появляясь без предупреждения. Так у них не хватает времени, чтобы изобразить честную работу. Эффект неожиданности дает мне возможность оценить их труды, как есть, без показушничества, найти пробелы и устранить их, — добавил мужчина, чтобы Маша не вообразила себе чего-то большего, чем есть.
В то время как Лютый сам не понимал причины, по которой его тянуло к Маше. Плотское желание было понятным, но его царапало иначе, чем при обычном проявлении мужских инстинктов.
— Артур не виноват. Он уже позвонил, сказав, что ждет меня и Тимофея. Я попросила его немного подождать.
— Но я его не вижу, — покачал головой Лютый.
— Потому что Артур ставит машину не на парковку, а дальше, в домах, что стоят около школы. Вон там, — махнула рукой. — На небольшом отдалении.
— Не понимаю, — нахмурился.
— Это проще простого! Я не хочу показывать, что меня с Тимофеем доставляют в школу на дорогой машине. Это породит множество неудобных вопросов, ненужной зависти со стороны коллег и недоброжелателей. Проблем только добавится, — сказала тихо и прикусила губу, словно стараясь не расплакаться.
— У тебя проблемы? Какие? — пытливо поинтересовался Лютый, приблизился, забросил руку на спину лавочки и коснулся плеча девушки. — Ты же сейчас не о нашей ситуации говоришь? Я это знаю.
Маша попыталась отодвинуться, но Лютый удержал девушку.
Желание дотронуться было сильнее всего, пальцы мужчины взметнулись вверх, заправляя за аккуратное ушко девушки локон волос, выбившийся из причёски.
— Не надо меня касаться так. На виду у всех! — вспыхнула Маша.
— Не надо делать вид, что все в порядке, когда это не так. Какие у тебя проблемы? Отвечай! — потребовал Лютый.
— Мои проблемы в школе с тобой напрямую никак не связаны, ты относишься к ним лишь косвенно.
— Ну и какие же это косвенные проблемы?!
— У тебя, должно быть, полно своих дел. Если хочешь проверить работу Артура, он стоит на улице Зелинского, возле дома номер двадцать семь, корпус А. Я скоро появлюсь там, как только Тимофей набегается. У их класса сегодня физкультура не состоялась из-за дурного самочувствия учителя. Тимофей очень подвижный мальчишка, я разрешила побегать ему в школьном дворе.
Маша продолжала упрямиться и стоять на своём, не желая делиться. С чего вдруг Лютому понадобилось докопаться до правды?!
Мария отодвинула в сторону рукав курточки и посмотрела на часики, сообщив твердым голосом:
— Если тебе нужны детали, через полчаса мы с Тимофеем будем сидеть в машине Артура.
— Я хочу услышать другие детали, — сказал, едва сдерживаясь.
С Машей запас терпения Лютого кончался за рекордно быстрые сроки. Он повторил настойчиво:
— Почему ты слезы роняешь и как это косвенно ко мне относится?!
— Если я скажу, после этого ты оставишь меня в покое? — спросила, смело взглянув Лютому в глаза.
Мало кто осмеливался так дерзко поинтересоваться, как скоро он отвалит в сторону.
У Лютого на миг дыхалку спёрло, от того, какая Маша была неосторожная и импульсивная в своих высказываниях. Она перед ним робела, но иногда забывалась, обнажая твердый характер, и это его будоражило, пьянило похлеще самой дорогой чачи.
— Конечно, — пообещал Лютый, солгав Маше, но прежде всего, самому себе солгав.
Оставить ее, отойти в сторону было уже не в его власти.
— Совсем недавно директор школы предложил мне хорошую должность, в другом заведении. В частном лицее. Но подвох в том, что за отличную возможность и рекомендацию нужно было хорошенько заплатить, а на меня внезапно свалились долги фиктивного мужа. Я была не в состоянии собрать требуемую сумму денег. Пришлось вежливо отказаться. Директора это покоробило невероятно сильно. Возможно, он даже опасается, что я захочу пожаловаться на взяточничество. Он решил выжить меня из преподавательского коллектива и упорно движется к достижению этой цели. Постоянные придирки, замечания… Даже выговор! Он делает всё, чтобы вынудить меня написать заявление на уход по собственному желанию. Сегодня на общем собрании от отчитал меня, как будто несмышленую практикантку, из-за глупости, не стоящей столь пристального внимания. Тех, кто открыто поддержал меня, нагрузил дополнительным часами внеклассной работы. После того, как директор начал шпынять меня по поводу и без повода, многие преподаватели начали сторониться меня, а после сегодняшнего, боюсь, Гущину удалось отбить охоту поддерживать меня даже у приятельниц. Работа учителя всегда напряженная, со множеством дополнительной нагрузки, невидимой глазу учеников или его родителей, и дополнительная бремя занятий способно отнять даже те немногие свободные часы, которые остаются… — произнесла на одном дыхании Маша и взяла короткую паузу, чтобы добавить. — Твоей прямой вины в этом нет. Просто с твоим появлением моя жизнь словно перестала принадлежать мне. Я в ней ничего
