породы чихуахуа. Оказалось полная фигня с этой релаксацией. Не действует она на строителей. Но упражнения, что нам предложили выполнить, в процессе занятия, как ни странно, были интересными. Вспотели все и не по одному разу. Вот и повторю. Попробую по крайней мере. Там ничего запредельного нет. Сказали же — избегать больших физических нагрузок, вот и буду следовать предписаниям. А потеть, мне никто не запрещал, между прочим!
Занимаюсь, никому не мешаю, потею как слон бенгальский. Хорошо мне. Участок на берегу Оки условно мой, поэтому что хочу то и делаю. Мысли всякие приходят и тут же уходят. Воспоминания, хорошие и не очень, лезут туда же. Например, вчерашний вечер с поздним ужином вспомнился. Ничего особенного, а вспомнил всё до мелочей…
Свист из кустов раздался неожиданно. Я остановился и присмотрелся. Какое там! Ничего не видно из-за листвы и веток. А вот вопрос, хоть и заданный шёпотом, я услышал превосходно:
— Какого… тебе же сказали здесь не появляться?
Я тоже не стал выделываться и ответил, в той же манере, таким некультурным кустам:
— Пожрать мне не запрещали! А вертолёта у меня нет, чтобы над дорогой летать. Дорога здесь одна!
А вот дальше было некультурно, хоть и шёпотом. Даже вспоминать неохота. Я не удержался и задал тот самый вопрос, который меня мучил, просто чтобы успокоиться окончательно:
— Рита пришла?
Ещё порция всякого рода ругательств, произнесённых шёпотом и, наконец, та фраза, что я ждал:
— Дома давно. Беги отсюда!
Теперь-то можно и бежать, почему бы и нет?! Меня в столовой ждут хорошие и работящие женщины, которые любят свою работу. Они меня накормят без вопросов и разговаривают они нормально, не шёпотом. Но напоследок я напомнил кустам шепотом.
— Назад буду возвращаться здесь же. Так что не застрелите ненароком.
Кусты ответили молчанием. А мне пофиг! Счастливый, что всё нормально с Марго, я долетел до хлебозавода за рекордный срок. Там, в столовой, ни в чём себе не стал отказывать. Плотно поел и понабрал всякой всячины на завтрак. А что? Имею право. Мне только жирную пищу нельзя, а всё остальное можно. Домой возвращался сытый и довольный. Проезжая мимо разговорчивых кустов, я не удержался и громким шёпотом попросил:
— Не стреляйте это я!
Молчание в ответ, я принял за безоговорочную капитуляцию. Настроение поднялось ещё больше. Спал, на новом матрасе, как младенец…
Закончив упражняться я просто стоял и смотрел на реку. Времени у меня много. Эта неделя, за исключением посещения врачей и сдачи анализов, полностью свободна. Чем бы заняться? А кстати, мне сказали — не появляться у дома Риты два дня. А с какого надо начинать считать — с сегодняшнего или вчерашнего? Вот ведь вопрос, на злобу дня, да?
Ладно. Раз уж ближайшая местность находится под контролем непонятно кого, мне можно заниматься только разрешёнными законом делами. В подвале делать нечего, не дай бог кто-то придёт и увидит, что там находится. Значит начинаем благоустраивать дом. Это вполне законно и ни у кого не вызовет ненужных вопросов. А подвал подождёт чуть-чуть. Начну пожалуй с печки. Работа знакомая и всё, что для неё нужно, у меня есть. Но, для начала завтрак и кто-то один из специалистов в больнице. А вот потом можно и поработать.
Нет, в таком состоянии, я не готов, что-либо строить, а уж тем более печь ставить. Увольте, но мне необходимо успокоиться. Ну или пожрать для начала, а там уже посмотрю — что и куда? Кто б мог подумать, что сначала мне офигительно повезло…
Я был всего лишь седьмым в очереди. Время ожидания пролетело почти незаметно. Я в уме вспоминал схемы, порядовки, раскладки и другие нужные вещи, которые пригодятся при устройстве печки. Так что всё шло нормально, пока я не зашёл в кабинет к хирургу и не положил ему на стол направление от терапевта. Это было незабываемо с самого начала. Особенно, когда хирург внимательно изучил всё, что было написано в бумаге.
Первым делом у меня спросили, чего бы это я, не в инвалидной коляске, а совсем даже пешком передвигаюсь. А я, при всем своём опыте, сначала даже как-то растерялся, не зная что отвечать. Не ожидал именно такой постановки вопроса. Пока соображал как ответить, чисто на автомате, выполнял команды хирурга — раздеться, лечь на кушетку, дышать, не дышать. А дальше, вопросы, сами собой, вылетели из моей головы. Хирург с непостижимой скоростью нажимал, на различные места, по всему моему телу. При этом он постоянно уточнял мои ощущения, после каждого нажима: — «Болит? Не болит? Больно? Не больно? А как болит? Прямо вот тут? Точно не больно? А здесь? А тут? А вот так? О! Интересно! Надо будет посмотреть анализы. Рентген покажет точнее. Хм!» — и так минут двадцать.
Терапевт, даже рядом не стоял с этим мастером тыкать пальцами куда не попадя. Это не хирург, а живое воплощение швейной машинки Зингер. Тем более, куда там конотопскому эскулапу, против этих двоих — так, «шарашкина контора» и слёзы зависти во всё лицо. Эх-ма! Хорошо, что я жирку успел накопить, валяясь на больничных койках и питаясь по самой лучшей категории. Иначе, сейчас бы был весь в синяках. А так, вроде ничего и не болит нигде.
Пять минут я отдыхал, потихонечку одеваясь, стараясь чтобы на меня не обращали внимание. Но, не свезло. Хирург начал выдавать предварительный результат обследования. Причём делал это с видом прокурора конституционного суда, подкрепляя свои выводы, какими-то, только ему понятными, латинскими словами и выражениями.
Если убрать из его речи весь латинский мусор и другие специфические слова, то получается, что он будет настаивать на полноценном обследовании и последующем лечении в стационаре. А вот решение, о моей трудоспособности, должна принимать специальная комиссия, после моего посещения санатория с какой-то жутко полезной минеральной водой.
Эта словесная экзекуция длилась минут двадцать. Я слушал молча, потому что не знал, какими словами и чем вообще, в этом случае, можно возражать. Слушал врача и чувствовал себя оплеванным с ног до головы. Это что — опять инвалидность? Опять невозможность заниматься своим любимым делом? Как так-то? Я же здоров! Я прямо сейчас могу сделать то, что этот учёный хрен не сможет ни за что и никогда! Да я сейчас этот стол переверну нафиг одной рукой! Ща эту кушетку переломлю одним ударом! Да я им тут такое устрою… Еле удержался от того, что бы всё это не воплотить в жизнь. Вот ведь гад, довёл! Хорошо всё-таки
