Я честно пыталась доработать это день до конца. Но не выдержала. И когда эти двое отошли по каким-то своим надобностям, стала собираться.
— Эх вы! — Не выдержала я перед самым уходом. — Пока вы сами не научитесь уважать себя и все наше женское племя в целом, так и будете бояться любить, рожать и просто жить! Все это по-тихому делать будете! И любить чужих мужчин, и рожать не от мужа, и жить, боясь сделать глоток свободы и поступить так, как хочется вам, а не тем, кто вас окружает! Вот и сидите тут, осуждайте других и радуйтесь, что у вас получилось все провернуть так, что за то же самое вас ваши же соседи не осудили!
И пошла прочь, изо всех сил сдерживая подступившие к глазам слезы. А вслед мне понеслась ругань. И «срамница» из всех этих высказываний было самым безобидным.
Как добралась до дома, помнила смутно. Ноги сами принесли. Села на лавочку и откинула голову, уперлась затылком в бревно дома. Рядом кудахтали куры, шелестел ветер в кронах деревьев, но все это уже не дарило успокоения. Неприятные мысли так и роились в голове. Я, конечно, понимала, что будет непросто, но чтобы так...
Внезапно рядом на лавочку присела Лея.
— Мамочка, ты сегодня немного раньше.
Я открыла глаза, посмотрела на свое рыжее солнышко и улыбнулась:
— Да, так вышло, — погладила девочку по голове и по привычке попеняла: — Ты сегодня опять без косынки. Смотри, солнышко голову напечет.
— Ты же говорила, что я сама солнышко, а на небе мой большой брат светит. Разве брат обидит свою сестренку? — лукаво улыбнулась она.
А я вспомнила, как однажды вечером она пряталась в кроне персикового дерева от меня и от обязательного купания.
— А ну вылезай! — позвала я ее тогда. — Вылезай! Я тебя вижу!
— Как ты меня нашла? — возмутилась она.
— Я свое рыжее солнышко где хочешь найду! — рассмеялась я.
— Я солнышко? Точно-точно?
— Точно-точно!
— А как же оно! — указала она пальцем на заходящий круг местного светила.
— Оно твой старший брат! — а потом рассмеялась, вспомнив аналогию из своего мира. — Ага, это Большой брат, который всегда за тобой следит! Прямо как я! — и показала двумя пальцами на свои глаза, а потом на малышку.
Вот, теперь она вспомнила мою шутку.
Лее удалось поднять мне настроение, и улыбка вышла уже гораздо более искренней.
— Брат может и наказать сестренку, если та не слушается свою маму! — Я взяла малышку под мышки и, усадив себе на колени, крепко обняла, черпая в объятиях силу и потихоньку отогреваясь душой.
А она, будто чувствуя, обняла в ответ и погладила меня своими маленькими ручками по голове.
— Устала?
— Устала.
— А как мой братик себя чувствует?
Я посмотрела на солнце:
— Твой большой брат уже почти сел за горизонт.
— Да я не о нем! — рассмеялась девочка и, слегка отодвинувшись, погладила через ткань платья мой животик. — Он как себя чувствует?
— Вроде бы неплохо, — на глаза навернулись слезы, а улыбка сама собой появилась на губах. — А откуда ты знаешь, что будет братик?
— А ты сама разве не видишь? — удивилась она.
— Нет, солнышко, не вижу. И давай с тобой договоримся, что такие вещи ты больше никому рассказывать не будешь. Кроме меня и Лианем, конечно.
— А почему?
— Потому что ты — солнышко. А солнышко у нас какое?
— Какое? — озадачилась девочка.
— Удивительное, и одно на целый свет! И если кто-нибудь узнает, что ты такое можешь, то тебя могут у нас забрать. Потому что солнышком заходят завладеть слишком многие, ведь таких больше ни у кого нет.
Лея несколько минут обдумывала мои слова. Ее бровки смешно хмурились, и было видно, что к моим словам она отнеслась очень серьезно.
Наконец, она ответила:
— Хорошо. Я поняла.
— Молодчинка! — поцеловала ее в щечку. — Кстати, а где Лианем?
— Она пошла к старосте. Сказала, что скоро будет, а меня на хозяйстве оставила.
— Ну и отлично. А я пока схожу за нашей козой, — чмокнула ее еще раз и спустила с колен.
— Тебя же Лианем оставила на хозяйстве?
— Да? Ну хорошо, — расстроилась она.
— Иди лучше насобирай груш, пока я ходить буду. Тут все равно недалеко идти, — снова улыбнулась и отправилась за козой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Задумавшись, не сразу заметила, что со мной рядом появились те самые братья, что сегодня раздражали своими липкими взглядами.
— Аника, куда идешь? — подкатил один из них, занимая позицию слева от меня.
— Да, куда на ночь глядя шагаешь? — встал по правую руку другой.
— К хахалям своим намылилась?
— Сколько их у тебя, а? Даже и не знаешь, кто обрюхатил, да?
Я остановилась, настороженно оглядывая свой конвой. От дома я успела отойти не так чтобы далеко, но из виду он уже скрылся. Да и кто мне поможет?
— Вам что нужно?
— А ты бы с нами поласковей, Аника! — нагло ухмыльнулся левый.
— А то, чем мы хуже твоих хахалей? — подхватил правый.
— Каких хахалей, придурки? — я начала потихоньку отступать от них.
— Тех, что тебя обрюхатили! Что тут не понятного?
— И ты бы следила за своим языком, срамница!
Я сразу поняла, что что-то им доказывать бесполезно. Эти двое получили предлог удовлетворить свои низменные желания, и мои слова им были не нужны. И все же попыталась до них достучаться и потянуть время. Мало ли, может, кто-то появится и поможет. Хотя, судя по всему, эти двое лишь первые ласточки...
— Парни, поймите, я не помню себя до того момента, как появилась на вашем берегу, а потому не знаю, кто отец этого ребенка, но это не значит, что я не была замужем!
— Ага, это ты кому-нибудь другому рассказывать будешь!
— Нет у тебя брачного браслета! Значит — не была замужем!
— Я его в море могла потерять!
Парни осклабились еще противнее.
— А может, ты все врешь? Была какой-нибудь потаскухой, а тут попала к приличным людям и решила за честную сойти?
— Только ничего у тебя не вышло!
— Ага, доказательство твоего блуда скоро на нос полезет!
И заржали, как гиены, готовясь на меня напасть. Чего только ждали? Того, что я побегу? Наверное.
И вместо того, чтобы испуганно бежать, все равно ведь бесполезно, я расправила плечи, вздернула подбородок и предъявила последний козырь:
— А Тарака не боитесь? Он ведь, когда узнает, подвесит вас за причинные места.
На это мое заявление эти двое опять заржали.
— Да он когда узнает о том, что ты брюхатая непонятно от кого, придет и сам открутит тебе голову!
— Ага, и мы сейчас просто попользуемся тем, что и так уже скоро отправят на корм рыбам,
— и ухватил меня за руку.
Вот теперь я испугалась по-настоящему. До этого было страшно, но все равно до конца не верилось, что эти парни, которые еще вчера вежливо со мной здоровались и издалека заглядывались, способны на такое!
— Пусти!
— А то что? — издевательским тоном спросил один из них.
И я закричала. Закричала так громко, как только могла. Даже не ожидала, что так получится. Но дикий страх придал этому крику нечто такое, от чего эти двое выпустили мою руку и отшатнулись. А я... Я развернулась и побежала к деревне.
Вот только они слишком быстро отошли от моей звуковой атаки и бросились следом. Далеко убежать не получилось. Они догнали и повалили на пожухлую траву. Я кричала, рычала, отбивалась и царапалась изо всех сил. Только что я могла против двух мужчин?
— Кошка сумасшедшая! Потаскуха! — услышала я перед тем, как мне прилетела такая оплеуха, что зазвенело в ушах, и на несколько секунд я утратила связь с реальностью.
А когда удалось немного прийти в себя, увидела, что моих мучителей рядом нет, а мои руки и ноги свободны. Все еще не до конца себя осознавая, приподнялась на локти, поправила подол и поняла, что насилия не случилось.
Все воспринималось будто через какой-то фильтр: звуки и цвета казались приглушенными и нереальными. Отвлек вскрик неподалеку, и я повернула голову. А там. Тарак избивал моих мучителей. И хоть их и было двое, но они ничего не могли противопоставить разъяренному мужчине.
