Все, без двух минут, пора.
Вхожу в «Летучий голландец» ровно в одиннадцать. Взгляд натыкается на худощавую фигуру за барной стойкой, и я сквозь зубы матерюсь. Демьян. Ну когда ж ты, сука, на пенсию выйдешь?
Подхожу, сажусь рядом. Времени совсем мало.
— Тимур? — почему у него мое имя все время звучит как ругательство? — Так и знал, что без тебя не обойдется!
— Выйдем, поговорим, — киваю в сторону выхода. Идем.
Веду в службное помещение и молюсь, чтобы нас не увидели.
— Ну чего тебе? — спрашивает.
— Ничего, извини, — два резких движения рук, и он мягко оседает по стене на пол.
Оттаскиваю в угол и бегу к кабинету Саркиса. Черт, три минуты потерял. Достаю из кармана пузырек с хлороформом, кляп из марли, смачиваю и прячу обратно в карман.
Дергаю ручку кабинета, Саркис сидит за столом, обложившись бумагами. Подавляю вспышку гнева — голова должна работать четко и бесстрастно.
— Деньги привез? — поднимает голову. Выражение лица такое, что хочется въе…ть с ноги. Но я ж, блять, бесстрастный.
— Привез. В машине. Зови своих друзей.
— Деньги давай и пи…дуй.
— Дружков зови, Саркис, — делаю вид, что слегка нервничаю. Он лыбится. Но звонит. Я как бы невзначай обхожу стол, картину на стене разглядываю. Руки в карманах. Нах…й она мне впала, эта картина, но смотрю. И как только Саркис нажимает отбой, хватаю его со спины, делаю подсечку и плотно закрываю нос и рот кляпом.
Дыши, сука. Можно было вырубить его по-другому, но мне не нужны следы на теле. Он обмякает и сползает на стол, а я встаю за дверью. Слышатся шаги, голоса — Тигран и Карим, тут можно не сдерживаться.
Они входят в кабинет, дверь закрывается, я молча достаю одного ногой, второго сношу ударом в челюсть. Добивать их нельзя, просто немного отрываюсь за Нику. В верхнем ящике стола нахожу наручники — мне сегодня везет.
На то, чтобы надеть на них наручники и пристегнуть к радиатору, уходит еще несколько минут. Из коридора уже несет дымом, а мне еще нужно найти Нарика.
Нарик находится сам, звонит на мобильный.
— Иди к Саркису в кабинет, — отвечаю на вызов, — я тут тебя жду.
С обдолбанным Нариком управляюсь еще быстрее. Окидываю взглядом помещение. Саркис, Нарик и два пристегнутых ублюдка — просто подарочная картинка разборок для полиции. Я бы на их месте впечатлился и дальше не копал. Особенно, зная, что на всех четверых при желании можно нарыть на несколько пожизненных.
Выхожу в коридор, закрываю дверь на ключ и прячу ключ в карман. Вокруг все затянуто дымом — Шерхан обещал мне «дымовую завесу», надо же, оказывается это было сказано буквально. А я считал аллегорией. Он вообще эстет, Шерхан.
Из-за угла выбегают охранники Саркиса, держу в руках по пачке долларов. Встречаемся глазами.
— Все уже, — говорю, — выводите людей. Видите, пожар?
Всовываю им деньги, молча кивают и исчезают в зале. Было б уместно, на работу попросились бы. Если попросятся, возьму, парни толковые. А что хозяин у них гнидой был, не их в том вина.
Блять, Демьян! Бегу в пособку, там уже полно дыма. Зажмуриваюсь, не дышу, наощупь нахожу привалившееся к стене тело, взваливаю на плечо. Срочно на улицу. Глаза режет, воздуха не хватает, но я бегу, сцепив зубы. Главное, не дышать, нельзя, угорим нахер оба.
Вываливаемся через черный ход, перед клубом уже толпа людей, из окон полыхает. Надеюсь, вывели всех, Шерхан не любит бесполезные жертвы.
Глотаю воздух, гортань уже режет, оглядываюсь. Осторожно опускаю Демьяна на асфальт и сам встаю рядом на колени, поддерживая его за голову.
Одной рукой вызываю неотложку, говорю адрес. Там уже знают, говорят, машины выехали, это хорошо. Кладу голову Демьяна себе на колени. На асфальте сидеть пздц как неудобно, но я не могу его бросить.
Он приходит в себя, фыркает и отплевывается.
— Машина скоро будет, — говорю, — сейчас поедешь в больничку отлеживаться.
— Что ты возишься со мной, Тимур? — сипит. — Бросай, дождусь без тебя неотложку.
— Сам виноват, не хер было лезть куда не надо, — отвечаю невозмутимо, — а теперь терпи, коль в папики записался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тихо ржет. И я вместе с ним. Подходят двое. Выглядят как завсегдатаи клуба, но я узнаю парней Шерхана. Один присаживается рядом.
— Тимур Демьянович, вы лучше идите, мы присмотрим за Демьяном Сергеевичем.
— Хорошо, — передаю одному из них Демьяна и встаю, отряхивая джинсы.
Все правильно, я Тимур Демьянович с тех пор, как молодой ППС-ник[3] Демьян Морозов увидел меня, сидящего под забором детского дома. Так кто же он для меня, оперуполномоченный капитан Морозов? Папик, кто ж еще.
Демьян шевелит рукой типа он мне помахал, и я иду к машине.
* * *
Сижу в своем «Майбахе», ловлю отходняки. Сам не звоню, жду. Если бы я снимался в дешевом сериале, то привалился бы к капоту, закурил, посмотрел по сторонам и прохрипел в трубку: «Шеф, я это сделал!»
Но я не в кино, и я не курю. Поэтому сижу на водительском сиденье, положив локти на руль, и просто жду.
Он звонит сам.
— Тимур, ты в порядке? Мои ребята сказали, ты в спасатели записался.
В голосе насмешка, но я так устал, что мне пох…й.
— Просто не хотелось, чтобы пострадали люди.
— Ладно. Товар оставь себе, остальное как договаривались.
Он собирается отбиться, и я окликаю:
— Шерхан!
— Да? — звучит настороженно, поэтому тороплюсь:
— У меня просьба. Личная. Демьян Морозов.
— Это тот мент, что вечно под ногами путается? — недовольно морщится. Продолжаю уклончиво:
— Можно ему должность какую-то, чтобы ему майора дали? Тогда и под ногами путаться не будет, опер же…
— И чем он тебе так дорог?.. Постой, ты ведь Демьянович, да?
— Демьянович. И это… личное.
— Я подумаю, что можно сделать, — и отключается. А я облегченно выдыхаю. Если Шерхан сказал, что подумает, это значит в самое ближайшее время Демьян получит теплое место в кабинете, и у меня не будет болеть голова за его задницу.
Прикидываю, кому можно толкнуть стволы. Хороший бизнес, но скользкий, пусть Шерхан сам об него зубы ломает. Завожу двигатель и выруливаю на проспект. Здание все еще полыхает, пожарные суетятся, а я хочу снять пропитавшуюся дымом одежду, смыть с себя запах гари и еще хочу Нику.
Резко притормаживаю и сворачиваю к супермаркету. Девочки любят конфеты, по крайней мере, я так всегда считал. Опускаю руку в карман и нащупываю ключ от кабинета Саркиса. Больше никто не посмеет пускать слюни на мою девочку.
Выбрасываю ключ в ближайший контейнер для мусора, покупаю несколько разных красивых коробочек с конфетами и гоню «Майбах» по ночному городу.
Въезжаю во двор, поднимаю глаза, и сердце возбужденно стучит по ребрам. Ника сидит на подоконнике и смотрит на меня из окна спальни. Через стекло вижу, как она радостно вскидывается, и в груди становится горячо. Ох…ительные ощущения, так и подсесть недолго.
Вхожу в спальню и застываю — Ника бросается ко мне, прижимается, гладит плечи, тычется в шею, и там становится влажно. Осторожно отвожу ее руки за спину и вглядываюсь в лицо. Глаза блестят от слез, ресницы дрожат. Какая мразь ее обидела? Разорву нах…й. Но ее стараюсь не пугать.
— Почему ты плачешь, Ника?
— Я смотрела новости, там «Голландец» горит. Тимур, это… это же ты, да? Я знаю, ты Саркису деньги возил.
Хмурюсь. Правду говорить нельзя, но о том, что тех ублюдков больше нет, она знать должна.
— Проводку замкнуло, начался пожар. У Саркиса заклинило дверь в кабинет, там он был и его дружки. Ты можешь больше не бояться их, Вероника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Шею обвивают тонкие руки, и она целует меня куда попало.
— Спасибо! Ты самый лучший, Тим!
Замираю, сглатывая. Руки развел в сторону и стою как памятник. Если меня так каждый день встречать будут, все клубы города сожгу к херам. Ловлю за подбородок и толкаюсь языком — она уже нормально меня завела.
