подсвечники в виде фигур дриад пятирожковые, бронзовые, позолоченные, высота 1 метр – 2 шт.;
панели красного дерева резные, два на полтора метра – 4 шт.;
люстра хрустальная, каскад, десятирожковая, авторская – 1 шт.;
картины – пейзажи и натюрморты предположительно русских импрессионистов – 8 шт.
Я представила, как будет выглядеть Катина, теперь наша, дача без этой «мелочовки».
– Мам, а может… А если у тебя были бы деньги, ты продала бы все это?
Родители моментально оторвались от списка, и мама сказала папе:
– Она нашла у Кати заначку. Нашла?
– Да. Тысячу евро, – сказала я, четко понимая, что сообщать правду рано. – Но сто я уже потратила.
– Вот смотри, Коля, – горестно вздохнула мама. – Она же вся в твою сестру-растратчицу, земля ей пухом. За один день сто долларов спустить. Да я на такие деньги могла бы прожить неделю.
Папа напомнил маме, что если бы Катя оказалась нашей наследницей, то ей бы пришлось и за похороны платить, и мелкие долги отдавать. Мама промолчала, разглядывая на стене расписные разделочные доски.
Папа по давней, из моих детских воспоминаний, привычке взял нас с мамой за руки:
– Девоньки, а поехали сейчас на дачу! День золотой, хотя и холодный. Камин растопим.
Мама засветилась счастьем. Я тоже захотела на осеннюю дачу, к горящему огню в камине, к шампанскому с помирившимися родителями. Но…
– Извини, пап, мне надо остаться в Москве, – вздохнула я. – Хочу разобраться со счетами, с картинами. Опись сейфа сделать.
Мама оживилась при слове «опись».
– Я тебе сейчас помогу.
Увидев мои испуганные глаза, отец похлопал маму по руке.
– Ниночка, выезжать нужно сейчас, – сказал он, – позже мы застрянем в пробках. Пусть Настя попробует сама разобраться в счетах, а мы завтра проконтролируем. Настя, ты, надеюсь, не с Леонидом встречаешься? А то видел я его сегодня, с Милкиным парнем в автобус садились. У Леонида штаны неглаженые, футболка несвежая, брюшко выпирает. Неприятный тип.
Мама высказалась короче:
– Лентяй и раздолбай.
Я полностью согласилась с родительским резюме и клятвенно пообещала:
– Даю обещание: больше он здесь не появится. Мам, а что с обменом?
– Сегодня Григорий звонил с самого утра. У него уже есть варианты. – Мама повернулась к отцу. – Знаешь, Коля, я так надеялась, что именно он покушался на бедного парня, но у Григория алиби на весь позавчерашний вечер – в кино был.
Папа поставил посуду в раковину и резко обернулся:
– У настоящего преступника обязательно есть алиби.
Родители уехали на дачу. Забрали у меня бутылку текилы и семьсот евро, «чтоб не пропали зря». Они хотели и Стерву прихватить на природу, но я не отдала, обещая гулять с ней с утра до вечера.
Время не спешило, было всего четыре часа дня. Пришлось направить свою энергию, не желающую тратиться на ожидание, на уборку в квартире. На протирание пыли, чистку ковров и смену белья ушло три часа. В семь я решила часок поваляться в ванне, намазав на себя все имеющиеся маски.
В половине восьмого залаяла Стерва и раздался звонок в дверь. Пришлось влезть мокрым телом в махровый банный халат и ковылять к двери, путаясь в соскакивающих тапочках.
В видеофоне были видны два молодых человека. Парень повыше нажал еще раз на звонок. Абсолютно мне незнакомые личности. Мужчины от видеокамеры не прятались и вежливо поздоровались с вышедшей из своей квартиры соседкой. Я открыла дверь.
– Вам кого, Катю? – спросила я спокойно.
– Нет. Нам нужна Анастасия.
– Тогда входите. – Я ожидала подобный ответ. И я продолжала быть спокойной. – Обуйте, пожалуйста, тапки и проходите в комнату, а я утеплюсь – вы меня из ванны вытащили.
Мужчины вошли, синхронно склонились, снимая ботинки, также синхронно заверили меня – без проблем, подождем.
Я переоделась в ванной, надела джинсы и свитер. Мужчины при виде меня встали с дивана, где они вальяжно полуприлегли. Вид у них был очень… спортивный. Слишком спортивный. Их тапки стояли перед диваном нетронутыми, Стерва лежала под любимой тумбочкой.
– Здравствуйте еще раз. Не совсем поняла, кто вы.
Мужчина повыше и постарше протянул мне руку.
– Я Вадим. А это Слава Пирожкин. Брат Игоря.
Я прикрыла рот рукой, мне стало жалко этого здорового парня с запавшими глазами.
– Хорошо, что Игорь хоть живым остался. Мне только сегодня Сергей Дмитриевич, следователь, сказал его имя.
Молодые мужчины слушали внимательно, молча выискивая что-то на моем лице. Я тоже замолчала. Это они приехали сюда, пускай объясняют.
– Настя, расскажи нам, как это было.
Мужчины возвышались надо мной тренированными телами. Меня это сковывало.
– Давайте пройдем на кухню, кофе выпьем, – предложила я.
Стерву я закрыла в комнате, чтобы не болталась под ногами, и похромала на кухню. Гости за мной. Вадим говорил, не переставая:
– Мы узнали о том, что он залез в твою квартиру, вчера утром, по телевизору. Вчера с мамой в больницу съездили, Игорь в реанимации, без сознания. Матери плохо было, а сегодня решили сюда…
Мужчины сели за стол. Вадим осматривался, Слава тяжелым взглядом следил за моими движениями. Я разлила кофе и поставила на стол рюмки. На всякий случай достала бутылку водки, сыр и колбасу. Мужчины выпили по первой, я только пригубила.
– Мы с мамой в тот день были у дяди на дне рождения. А на обратном пути…
В десятый раз пришлось рассказать о проклятом вечере. О том, как поехала сначала не в ту сторону, о развороте и десяти минутах между моим приездом и ранением Игоря. Мужчины выпили по второй.
– Слышь, Насть, мутное дело какое-то получается. Мы вместе с Игорьком работали…
Вадим посмотрел на выражение моего лица: я слушала со вниманием, давая понять, что о роде деятельности Пирожкина и сидящих здесь ребят не догадываюсь. И вообще предположить не могу, что некоторые граждане могут заниматься законопротивными вещами.
– Работали, значит, тесно. Все всегда на виду…
Слава перебил велеречивого друга:
– Короче, не мог он без нашего разрешения пойти на это дело. – Голос у Славы оказался высоким, с фальцетом. Покрасневшие глаза смотрели на меня с ненавистью. – Ты точно его раньше не знала?
– Не знала.
Вадим постучал ладонью по столу, отвлекая внимание на себя.
– Ты, если узнаешь чего, звони. – Вадим достал из кармана записную книжку, вырвал лист, написал три телефона. – В любое время дня и ночи. Обещаешь?
– Обещаю.
– Смотри, за базар отвечаешь. – Слава взял меня под локоть и запищал в ухо: – Покажи, как он лежал.
Вот черт, только хореографического этюда мне не хватало. Но ребята уже стояли надо мной, поигрывая мощными мускулами. Пришлось встать и ковылять в гостиную.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
