- Избавься от Владимира.
- Как?
- Возьми кухонный нож, подойди к нему сзади и воткни нож под лопатку. Если даже не попадешь в сердце, он все равно умрет через несколько минут.
- Я не хочу сидеть в тюрьме.
- Ты не будешь сидеть в тюрьме. Ты будешь сидеть в кресле и смотреть, как трое свидетелей убийства хлопочут, избавляясь от трупа.
- Зачем им хлопотать?
- Твоя мать будет покрывать тебя, я буду покрывать вас обеих,
Берта будет покрывать меня. Что тут непонятного? Никто не даст в обиду маленькую девочку, измученную витаминами.
- Я не могу этого сделать.
- Ты хочешь, чтобы это сделал я — старый, опытный убийца.
- Не в этом дело.
- А в чем?
- Он человек, такой же, как и я.
- Нет людей, таких же, как и ты. Ты никогда не узнаешь, что в голове у другого человека. Все, что ты знаешь — ты знаешь о себе. Другие люди — это твои мысли, наложенные на них, и тебе никогда не станет известно ничего больше.
- Это я уже слышала — человек человеку волк.
- Почему обязательно — волк? Может быть — друг, товарищ и брат.
Это зависит от того, что ты о нем думаешь. Но он не зависит от твоих мыслей. Он движется по своим траекториям. Человек, состоящий из твоих мыслей — это фикция. А его траектория — это реальность. Самый эффективный способ взаимодействовать с людьми, это оценивать их движения так, как ты оцениваешь движение автомобиля. Человек — это автомобиль с тонированными стеклами. Ты не знаешь, кто там, внутри, и тебе нет до этого дела — может, там, вообще никого нет. Если тебя не устраивают правила движения или ты не знаешь их, не выходи на дорогу, стоять там нельзя. Если хочешь взаимодействовать — двигайся по правилам. Если кто-то нарушает правила — уйди с его дороги или сбей его. Вот и все. До тех пор, пока ты будешь впутывать в правила движения Бога, черта, честь, совесть, человеческое достоинство и другие фикции, ты будешь неэффективна. Это то же самое, что спать и видеть сны или читать «Плэйбой» за рулем.
- Это красиво звучит, но человек — не машина, ему приходится отвечать за свои поступки.
- Никому нет дела до твоих ответов. В счет идет только результат, оплата наличными. Заплати цену — и ты получишь все, что хочешь.
- Это одно и то же.
- Нет, не одно и то же. Отвечать — это болтать. А платить — это действовать. Ты всегда действуешь, хочешь ты того или не хочешь. А вот получаешь — далеко не всегда то, что хочешь. Потому что недоплачиваешь, переплачиваешь или вообще не знаешь, чего хочешь. А потом удивляешься, когда вместо букета цветов получаешь удар по лбу.
- Я не понимаю, как это применить к моей ситуации.
- Прямо и непосредственно.
- Убить Владимира?
- Зачем обязательно убивать? Пойди в дом и скажи ему: «Пошел
вон отсюда». Если мать выступит, скажи ей: «Заткнись». Я буду стоять рядом и улыбаться. А если понадобится — в любой момент поддержу тебя, словом и делом.
- Ты сам говорил, что он вернется.
- А ты не играй с ним. Он не вернется, если поймет, что это не игра, а полный и окончательный отмот.
- Ну, так он достанет мать.
- А ты плюнь на мать. Если ты плюнешь и разотрешь, помогая себе, то сможешь помочь и ей. А если не сможешь плюнуть, вы будете до бесконечности путаться в ваших общих слюнях. И в общей сперме. Ну, как, ты готова?
- Нет.
- Я так и знал.
- Да ничего ты не знал! Я ненавижу его, понимаешь?
- За что?
- За то, что он знает это и ему это нравится. Ему нравится играть всерьез, он знает, что я не играю. Он хорошо знает правила движения и он догонит, даже если мать порвет с ним. Я ненавижу его за то, что он есть, за то, что он был и за то, что он будет!
- Ну-у, так это совсем другое дело, — задумчиво протянул он.
Глава 18
Когда они вошли в дом, Владимир не убрал руку с плеча Риты — с обоих ее плеч. Рита не выглядела счастливой, она выглядела подавленной. Зато Владимир сиял.
- Куда вы пропали? — крикнул он. — Эвелина, ангел мой, иди выпей с дядей!
Бутылка на столе была уже пустой, и гость, видимо, рассчитывал на хлебосольство папы. Он не обманулся в своих ожиданиях — папа достал еще одну бутылку, он мог доставать их до самой весны, с интервалом в полчаса и перерывом только на сон. Эвелина выглядела посвежевшей и повеселевшей, она улыбалась и лихо чокнулась с дядей.
- Прозит!
Выпив и закусив, хозяин извинился перед гостями и на минутку покинул их, поднявшись наверх. Рита посмотрела ему вслед, закусив губу. Берта сидела у компьютера с чашкой кофе, в пепельнице дымилась сигарета, раньше он не видел, чтобы она курила.
- Что ты там ищешь? — спросил он, мельком глянув на экран.
- Что милиция выставила публике, что газеты пишут. Интересно все-таки. У меня же нет документов, надо доставать паспорт, надо как- то планировать свою жизнь.
Лицо ее было безмятежно, глаза отсвечивали голубым льдом в свете экрана — перед ним сидела совсем другая женщина, не та, которую он отлупил розгами в бане. Однако у него было достаточно жизненного опыта и он понимал, что лед обманчив, что горячая струя в любой момент может снова ударить в окровавленный череп.
- Я хочу убить этого парня, Владимира, — прямо сказал он. — Этот тип очень сильно обижает мою дочь.
- Как он ее обижает?
- Девочка наркоманка. Он дает ей кокаин в обмен на минет.
- И она берет и то и другое?
- Какая разница?
- Действительно, — медленно сказала Берта, — разницы нет никакой. Как мы его убьем?
Через четверть часа они спустились вниз и приняли участие в продолжение банкета.
- Здесь лучшее место для зимнего отдыха, — убежденно сказал Владимир. — Лучшее! — Он небрежно отвел локоть от своей тарелки, чтобы хозяин мог метнуть туда пару шипящих отбивных по-татарски, которые Берта жарила, стоя у плиты. — Зиму надо проводить только здесь. На воле, на даче, здесь же все есть и все… — он чуть было не сказал «на халяву», но сдержался, — под рукой. А не в загаженном, мокром, вонючем Париже. Тем более что я, — он игриво ткнул Риту в бок, — продал квартиру.
- Что?! — ошарашено отшатнулась Рита. — Как ты мог продать мою квартиру?!
- Это была моя квартира, — улыбнувшись, заметила Эвелина. — А, черт с ней!
- Ну, как-как, — Владимир уверенно плеснул себе еще кальвадосу.
- Так. Не мог же я допустить, чтобы на тебя наехали за мои долги.
- Ты подделал документы? — тихо спросила посеревшая Рита.
- Ничего я не подделывал, — Владимир хохотнул. — Я купил другие.
- А деньги где? — все так же тихо спросила Рита, но, зная ее, хозяин заволновался: а не придется ли менять свои планы.
- Я же сказал, где! — раздраженно ответил Владимир. — Долги отдал. На дорогу потратился. Машину здесь купил, она еще не зарегистрирована, могу тебе подарить, — он хлопнул водки и занялся отбивной.
- Да ладно, мама, — примирительно сказала Эвелина, — другую купим.
Рита молча покачала головой.
- Вот-вот, — оживился Владимир, — у тебя что, денег мало? Давай лучше думать, как зиму провести с комфортом. Здесь же, — он небрежно повел плечом в сторону хозяина, отлучившегося к плите за очередной порцией отбивных, — наверняка ни черта нет. Дерьмо какое-то пьем, — он наморщил лоб, прикидывая. — Напитков надо купить, фруктов, одежда мне нужна теплая. Дрова для бани есть? Ему никто не ответил.
- Дрова для бани есть? — спросил он громче и начальственней.
- Есть, — ответил хозяин от плиты.
- Хорошо. Значит, завтра кто-нибудь баньку протопит. Для нас, - он перевел взгляд с Риты на Эвелину. Хозяин посмотрел на его плешь, покрытую каплями пота, и вернулся к столу с блюдом отбивных в руках. Вместе с ним подошла Берта и, присаживаясь, случайно перевернула бокал Владимира.
- Блядь! — выкрикнул Владимир, тряся манжетой. — Поосторожней нельзя?
- Ты что, собираешься спокойно на все это смотреть? — прошипела Рита. Они стояли во дворе. Он скромно покинул застолье, чтобы подышать свежим воздухом, а Рита вылетела вслед за ним, и никто ее не удерживал — Эвелина увлеченно обсуждала с Владимиром планы перестройки дачи, а Берте было все равно.
- На что смотреть? Это твой любовник, а не мой, вот и смотри на него.
- Я не знаю, чей это любовник, он никак не может выбрать, кого потащить в постель, меня или Эвелину.
- Так тащитесь втроем.
- Ты сволочь!
- Я не сволочь. Что ты от меня хочешь?
- Чтобы ты нас защитил.
- Еще раз повтори.
- Я хочу, чтобы ты нас защитил от этой падлы.
- Это твое решение?
- Да, это мое решение.
- Хорошо. Ты готова платить?
- Я заплачу тебе столько, сколько ты скажешь.
- Ну, тогда слушай мои условия…
Глава 19
- Поздно уже и холодно, — говорил Владимир, шагая между Ритой и Эвелиной. — Можно было и во дворе шашлыки пожарить.
Он без церемоний опирался на их плечи, рука его мяла замшу на груди Эвелины, но прощупать маленькую девичью грудь через толстую дубленку было довольно затруднительно — зато другая его горсть наполнилась полной мерой.
