— Гляди!
Клер была ослеплена, потому что этот огромный зал с высокими мраморными колоннами весь сверху донизу сверкал золотом. В глубине, на возвышении из блистающих драгоценных камней, оправленных в драгоценные металлы, стоял трон из золота и слоновой кости под балдахином из прозрачной эмали. По обе стороны трона высились две тысячелетние пальмы в гигантских вазах, выкованных когда-то самым искусным мастером глуммов. По ступеням, покрытым чудесно расшитым ковром, король Лек взошел на трон и велел девушке стать рядом с ним по правую руку.
— Это моя сокровищница, Клер, — сказал он ей. — Выбирай себе все, что нравится.
Огромные золотые щиты висели на колоннах, и солнечные лучи, преломляясь в них, отражались сверкающими свопами. Над ними скрещивались шпаги и копья. Столы вдоль стен были сплошь уставлены чашами, кубками, кувшинами, бокалами. А на одном из столов стояли шахматы из лунного камня.
Выбирай, Клер, — повторил король глуммов.
Но, подняв глаза ввысь над всеми этими богатствами, Клер увидела в отверстие потолка голубое небо и почувствовала, что только этот небесный свет и придавал драгоценностям их ослепительный блеск.
— Мне хотелось бы вернуться на землю, ваше величество, — сказала она с поклоном.
Тогда король Лек сделал знак своему казначею, и тот откинул тяжелый занавес. Взору Клер открылся громадный сундук с разными украшениями, окованный железом. Когда подняли крышку сундука, оттуда хлынули потоки лучей самых разнообразных и чудесных оттенков. Каждый луч исходил от драгоценного камня, отшлифованного с великим мастерством. Все эти камни были самой прозрачной воды и самого лучезарного блеска.
Крупные бриллианты посреди этих цветных огней вспыхивали ослепительными белыми искрами.
— Выбирай, Клер, — повторил король Лек.
Но девушка покачала головой и сказала:
Все эти камни, ваше величество, я отдам за один-единственный солнечный луч, который играет на шиферной крыше Каледийского замка.
Тогда король глуммов открыл второй сундук, где был только жемчуг. Переменчивый блеск жемчужин отражал все краски неба и моря. Их сияние было так нежно, что, казалось, оно пронизано любовной мечтой.
— Бери, — сказал король Лек, протягивая ей пригоршню жемчужин.
Но Клер вновь отказалась:
— Эти жемчуга напоминают мне взгляд Грегори. Мне нравятся эти жемчуга, ваше величество, но еще больше мне нравятся глаза Грегори.
Услышав эти слова, король Лек отвернулся. Он приказал открыть третий сундук и показал молодой девушке кристалл, в котором с первозданных времен была пленена капля воды. Когда кристалл поворачивали, видно было, как переливается в нем эта капля.
Лек показал Клер кусочки янтаря, в которых миллиарды лет находились насекомые, еще более яркие, чем драгоценные камни.
Это — величайшие чудеса природы, торжественно произнес Лек. — Некогда в этих подземельях обитали трудолюбивые гномы. Они добывали из глубинных недр волшебный металл мифрил. Но потом залежи мифрила иссякли. Гномы ушли в другие края. Здесь поселились мы, глуммы. Но перед своим уходом гномы подарили нашим предкам эти кристаллы в знак вечной дружбы. И теперь я дарю их тебе, Клер.
Но девушка ответила:
— Оставьте себе янтарь и кристалл, ваше величество, ведь я не могу освободить ни эту мушку, ни эту капельку.
Задумчиво посмотрев на нее, король сказал:
— Твои руки, Клер, достойны хранить лучшие сокровища мира. Ты будешь владеть ими, но они не будут владеть тобой. Скупой — пленник своего золота. Только тем, кто презирает богатство, безопасно быть богатыми. Их душа всегда будет больше, нежели их сокровища. Злобный Краг от своих шпионов узнал о наших богатствах. Он потребовал, чтобы мы отдали ему все эти сокровища. В противном случае, он пригрозил войной. Но мы не воспринимаем всерьез его угрозу. Мы не отдадим Крагу ни единого камешка. А если он вздумает с нами сразиться, то будем биться до последнего.
Он подал знак казначею, и тот поднес девушке золотую корону на подушке.
— Прими эту драгоценность как знак того уважения, которое мы питаем к тебе Клер, — сказал король. — Отныне тебя будут называть принцессой глуммов.
И он возложил корону на голову Клер.
Коронование своей первой принцессы глуммы ознаменовали пышными празднествами. Веселые игры чередовались без всяких расписаний в громадном амфитеатре. Маленькие человечки, кокетливо украсив свои колпаки веточкой папоротника или двумя дубовыми листами, радостно прыгали по подземным улицам. Праздники длились целую неделю.
Только один король Лек грустил.
На третий день празднования, во время роскошного пира король поднялся во весь рост со своего кресла.
— Принцесса Клер, — произнес он, — я хочу сделать тебе одно предложение, которое ты вольна принять или отвергнуть. Хочешь ты стать моей женой?
Произнося эти слова, грустный и нежный король напоминал царственно-величавого пуделя. Клер ласково потянула его за бороду и ответила:
Я не прочь быть вашей женой в шутку, но никогда не буду вашей женой по-настоящему.
Лек быстро отвернулся, но все же Клер успела увидеть слезу, блеснувшую на ресницах глумма. Девушка пожалела, что она его обидела.
— Вы мне нравитесь таким, каков вы есть, ваше величество, — сказала дочь каледийской правительницы. — Так давайте же останемся просто друзьями.
Король смахнул слезу с глаз.
— Принцесса глуммов Клер, — обратился он к ней, — я люблю тебя и надеюсь, что когда-нибудь и ты меня полюбишь. Но если бы у меня и не было этой надежды, я все равно любил бы тебя так же! Я только прошу, в ответ на мою дружбу, чтобы ты всегда была искренна со мной.
— Это я могу обещать!
— Хорошо. Так вот скажи мне, Клер, любишь ли ты кого-нибудь так, чтобы тебе захотелось стать его женой? — задал король вопрос с хитрым умыслом,
— Нет, ваше величество, так я никого не люблю, — ответила девушка.
Тогда король улыбнулся и, подняв свой золотой кубок, провозгласил зычным голосом тост за принцессу глуммов. Невообразимый гул прокатился под сводами пещеры, от которого содрогнулись недра земли, потому что пиршественный стол тянулся с одного конца царства глуммов до другого.
Увенчанная короной, Клер стала еще задумчивее и печальней, чем в те дни, когда ее кудри свободно рассыпались по плечам и она, смеясь, прибегала в кузницу глуммов и дергала за бороду своих добрых друзей Пика, Стада и Дуга. Их лица, освещенные отблеском пламени, радостно оживлялись при ее появлении. Теперь добрые глуммы низко кланялись, когда она проходила, и сохраняли почтительное молчание. Клер сожалела, что является принцессой глуммов.
Она уже не радовалась при виде короля Лека, после того, как увидала, что он плачет из-за нее. Но она любила его, потому что он был добрый.
Однажды Клер взяла Лека за руку и привела его к той расщелине утеса, куда проникал луч солнца, а в луче танцевали золотые пылинки.
— Ты хочешь мне что-то сказать, принцесса? — учтиво спросил король глуммов.
Я страдаю, ваше величество, — призналась Клер. — Я знаю, что вы и, в самом деле, меня любите. Но мои страдания от этого не уменьшаются.
— Да, я безнадежно влюблен в тебя, Клер, — поникнул головой Лек. — Поэтому я оставил тебя в нашем мире, чтобы открыть наши тайны, которые мудрее всего того, что ты могла бы узнать на земле среди людей. Поверь, люди далеки от совершенства. Они не так искусны и не так умны, как глуммы.
— Пусть так, — согласилась девушка. — Но они похожи на меня больше, чем глуммы, и потому я их больше люблю.
На другой день, сидя на гранитных ступенях подземного дворца, Клер снова смотрела на голубое небо в расщелине утеса. Там бузина протягивала навстречу солнцу свои белые зонтики. Девушка заплакала. Подошедший король Лек взял ее за руку и спросил:
— Отчего ты плачешь, Клер? Чего хочешь? Чем я могу помочь?
Моя грусть увеличивает вашу доброжелательность ко мне, потому что вы добры: вы плачете, когда я плачу. Знайте же. что я страдаю от того, что вспоминаю о Грегори Умбрийском. Я никогда его больше не увижу. А я люблю его. Мне хотелось бы стать его женой.
— Почему же ты обманула меня, Клер, когда за пиршественным столом сказала, что никого не любишь?! — воскликнул Лек, отдернув свою руку, которой он крепко сжимал руку девушки.
— Тогда я еще не была окончательно уверена в своих чувствах, — ответила Клер. — А теперь самое мое заветное желание — чтобы он попросил меня в жены. Но он не предложит мне руки и сердца, потому что я не знаю, где он, а он не знает, где меня искать. Вот поэтому я и плачу.
