ВАЛЛОНСКИЕ БОЛОТА{28}
Какая печаль неземнаяНаполнила сердце мое среди этих безрадостных местКогда отдыхал я в чащобе с подошв отряхаяГруз километров покуда окрестСвирепствовал вест
Я покинул тот сказочный лесГде сновали проворные белкиЯ пытался раздуть облака из курительной трубки Но зенитОставался настойчиво чист
Мне неведомы тайны ну разве что странная песняТорфяных перегнивших болот
Это вереск душистый как медПчел влечетИстоптал я не глядяГолубику и вереск ониНовобрачным сродни Борей БорейЗдесь жизнь прочнейСплетенных с ней КорнейИ хватки дней МертвейСмерть на язык остраКогда говорят ветра
«У спящих статуй так бледны и стерты лица…»
У спящих статуй так бледны и стерты лицаИх жажде умереть не воплотитьсяИм холодноУлыбки изо льдаИ снег укрыл ихНа могилахЛюбви почившей навсегдаПод розами с вербенойТак спит под мраморною пенойВолна воспоминаний оЦетере дальней и Элладе давнейПод золотой луной
Моя душа Да не сожмет тебя в объятьях Паросский мрамор Посреди весны
А осы с мухамиЖужжат трубят о злеКак горько быть добычею инстинктовВ земле где кровососы сторожат
От холодной влаги дождейСтанет плоть травы зеленейСтанет жизнью иной и темЧто зовется ничемМой труп разложившийся в ямеПорастет густыми цветамиДля тех кто влюбленИ для похорон
Все это всем знакомоЗнакомо навсегдаЗабудут и ГийомаДа-да
БЕССМЕРТИЕ{29}
Бесценная любовь, творенье рук моих,Я сам раздул огонь души твоей и взгляда,И создал, и люблю — и в этом нет разлада:Так любят статую и совершенный стих.
Все мелочи учел и сверил каждый штрих —И ты теперь всегда свидетельствовать рада,Какая мне, творцу, и слава, и наградаВ тебе, оставшейся навек среди живых.
И лишь одно меня смущает, что гордитьсяСама не можешь ты своею красотой:Ведь это я тебя придумал, да такой,
Что ни один шедевр с тобою не сравнится,И мы обручены и небом, и землей,О божество мое, холст, мрамор и страница!
АД
Пустыню перейдя, измученный от жаждыПрипал к морской воде, но пить ее не смог.Я — путник жаждущий, ты — море и песок:Я дважды изнемог, ты победила дважды.
А вот прохожий: он гулял себе однаждыИ казнь влюбленного, ликуя, подстерег.Несчастный висельник, когда настанет срок,Неужто гнусному гуляке не воздашь ты?
Тот жаждущий, и тот повешенный, и тотЗевака, — ждет их ад в душе моей, могилаС названием: «Хочу, чтоб ты меня любила!»
Я вырыл сам ее, пускай в нее сойдетЛюбовь, — она как смерть прекрасна, и к тому жеСкажи: ты слышала, что смертны наши души?
«Стою на берегу; даль без конца и края…»
Стою на берегу; даль без конца и края.Начало осени: курлычет птичья стая.А волны пятятся и оставляют клад —Серебряных медуз. Вдали друг другу в ладПлывут суда, а я, устав от рифм несносных,Гляжу, как дует бриз и умирает в соснах.
Здесь, где бродил Гюго «среди глубоких рощ»,Я думаю о том, какая скрыта мощьВ церквях, и в кладбищах, и в жителях суровых,И в горьком табаке в гостиницах портовых.
Но горше табака тоска моей души.
Задумчивый закат тускнеет, и в тишиНапор угасших волн медлителен и редок —Так в сердце кровь моя вскипает напоследокИ обнажает, как былое ни лови,Обломки памяти на отмелях любви.
Но гордый океан берет свое впотьмах:Он дик и одинок, он с бурей не в ладах,И, побеждая страх, из мрака рвется к свету,И все поет, поет, поет под стать поэту.
БЕСТИАРИЙ, ИЛИ КОРТЕЖ ОРФЕЯ [10](1911)
Посвящается Элемиру Буржу{30}
ОРФЕЙ
Что может быть сильней, глубиннейИ благородней этих линий?Как будто свет зовет на свет из тени мглистой,Как мы читаем у Гермеса Трисмегиста{31}.
ЧЕРЕПАХА
Из Фракии волшебной мируКак волшебство явил я лиру.Спешит зверье, оставив страхи,На зов струны — и черепахи!
КОНЬ
Хочу тебя взнуздать! И мне так часто снится,Что триумфальная грохочет колесницаИ что в мои стихи вцепился хваткий Рок,Как в вожжи, свитые из лучших в мире строк.
ТИБЕТСКАЯ КОЗА
Шерсть этих коз и то руно, мой друг,Что стоило Язону стольких мук{32},Поверь, не стоят даже завиткаТех кос, к которым льнет моя рука.
ЗМЕЙ
Красоту не ценишь ты нимало.Сколько же прелестных женщин сталоЖертвами безжалостного жала!Ева, Клеопатра… Видит Бог,Я еще прибавил бы двух-трех.
КОШКА
Хочу, чтобы со мной жилаБлагоразумная женаВ уюте, с книжками и кискойИ чтоб душа была живаТеплом души — живой и близкой.
ЛЕВ
О лев! Не лев — одно название:Монарх, бессильный воцариться.Теперь ты в Гамбурге, в Германии,Царишь — за прутьями зверинца.
ЗАЯЦ
У зайцев и влюбленных две напасти:Они дрожат от страха и от страсти.С них не бери пример. Его бериС зайчихи — и твори, твори, твори!
КРОЛИК
Вот братец кролик в закутке —Он от меня бежит в поспешности.Живет он в кроличьем садке —В саду Любви и в царстве Нежности.
ВЕРБЛЮД
Дон Педро, принц, на четырехВерблюдах в дальний путь пустился,Мир осмотрел — и восхитился.И я бы мог… А чем я плох?Еще б верблюдов. Четырех!
МЫШЬ
Мелькают дни друг другу вслед,Как мыши времени, — и что же?Я прожил двадцать восемь лет.До крошки сглодан я, о Боже!
СЛОН
Мои слова — иным забава:Они как бивни у слона.О мертвый пурпур!.. Бремя славыЛишь вы окупите, слова.
ОРФЕЙ
Взгляните на тысячи ножекИ глазок — кого ни возьми:Клещей, коловраток и блошек —Все будут чудесней семиЧудес на земле и чудеснейДворца Розамунды из песни!
ГУСЕНИЦА
Трудись, поэт, не предавайся сплину —Дорога к процветанью нелегка!Так над цветком гнет гусеница спину,Пока не превратится в мотылька.
МУХА
На севере есть мухи-божества,И с ними наши, местные, поладилиИ часто распевают вслух слова,Которые услышали в Лапландии.
БЛОХА
