Так отчего же император выбрал именно его? И чем ему предстоит заниматься? Фулкром строил разные предположения, но, кроме той связи, о которой упомянул Варкур, ничего дельного так и не нашел. А может, это как-то связано с тем расследованием, которое они проводили с Джеридом, когда спасли беженцев?..
«Нет, это уже паранойя. Никто не знает о том, кто еще тогда участвовал, кроме Джерида».
Скорее всего, его выбрали просто потому, что все знают: у него нет жизни за стенами Инквизиции. Трезвая мысль. Ему не о ком заботиться: жены не стало, родня только дальняя. «Да, я одинок в этом мире, но я не несчастен».
На каждом новом уровне охранники тщательно обыскивали Фулкрома даже после того, как он показывал им свой служебный медальон с угловатым изображением инквизиторского тигля. Солдаты стояли гарнизонами в небольших караульнях, и после недавних нападений им вменили в обязанность останавливать и обыскивать всякого входящего гражданского. Он знал об этом и не подымал шума. Напротив, он считал, что именно ему, служителю Инквизиции, следует подавать простым гражданам пример: если уж он мирится с этим, то они и подавно могут потерпеть. Хорошо уже то, что его вообще впускают, – большинству жителей, чтобы перебраться на уровень-другой выше, надо иметь при себе специально оформленные предписания.
С тех пор как членами анархистского подполья из Кейвсайда была взорвана Колокольная башня, император Уртика правил железной рукой. Фулкром был удивлен – до недавнего времени само слово «анархисты» использовалось разве что в шутку, для обозначения отдельных недовольных, мало что смысливших в политике. Но стоило в городе появиться Шалев – сразу после отбытия в северный поход легендарной Ночной Гвардии, – и анархисты превратились в силу, с которой приходилось считаться.
– Нет, никакого Совета не было тогда в Колокольной башне, – рявкнул император Уртика, полновластный правитель Уртиканской империи, повелитель семи островов Бореальского архипелага и, как вынужден был признать Фулкром, темпераментный человек, – потому что я не идиот.
Конечно, Фулкрому следовало бы проявить осмотрительность и не задавать столь очевидных вопросов всего через несколько недель после события, но он все же не ожидал от императора такой… эмоциональной реакции.
Атмосфера страха наполняла золотые залы Балмакары. Слухи циркулировали среди придворных и прислуги, то и дело выплескиваясь через стены в город. Все, что Фулкрому доводилось слышать об этом человеке за последнее время, вдруг пришло ему на память.
Уртике было уже хорошо за сорок, он был высок ростом, в его коротко стриженных темных волосах проглядывала обильная седина. Из-под его пурпурного плаща виднелась серая туника – не зеленая, как у всех советников, но в то же время и не броская, обнаруживающая его желание казаться человеком из народа. Было у него и обаяние, некая природная привлекательность правильных черт лица и волевого подбородка, однако все претензии на светскость тут же слетали с него, стоило ему открыть рот.
– Прошу меня простить, мой император, Инквизиции мало что сообщают о подобных делах, – покорно пробормотал Фулкром. – Я, конечно, знал, что все уцелели, и задал свой вопрос чисто риторически, отдавая дань восхищения вашему тактическому гению.
– Да-да, конечно… все в порядке, – сказал Уртика. – Постарайтесь только впредь обходиться без лести. Мне и так льстят все вокруг днями напролет.
Зал предназначался для официальных приемов – с зеркалами от пола до потолка, портретами в полный рост и таким огромным камином, что в нем запросто можно было зажарить быка. Рассеянный свет из многочисленных окон наполнял пространство переливчатой дымкой. Уртика восседал за громадным столом с мраморной крышкой и безвкусной, хотя и богатой, каймой из золотых листьев. На столе лежала аккуратная стопка бумаг: как оказалось, гранки «Народного обозревателя», нового имперского новостного издания – единственного с тех пор, как Уртика закрыл все остальные. Официальный листок распространялся бесплатно как на верхнем, так и на всех остальных уровнях города, в том числе в Кейвсайде. Отдельные выпуски даже развозили по дальним окраинам империи, чтобы городские бейлифы, специальные уполномоченные и старшие офицеры могли, опираясь на официальное издание, распространять важную информацию среди своих подчиненных. Лежавшие теперь перед императором листы пестрели карандашными пометками – исправлениями, предположил Фулкром. Он лишь однажды читал «Народный обозреватель», но этого раза ему хватило, чтобы понять: этот абсолютно беззубый печатный орган никогда не напишет ничего сто́ящего. Большей частью в нем шла речь о выходках разных лордов, леди и других светских особ, и лишь изредка можно было встретить поражавшее своей лаконичностью сообщение о подготовке к войне в Виллирене, куда совсем недавно направили солдат Ночной Гвардии.
Уртика, между тем, объяснял, как именно ему удалось не взлететь на воздух вместе с башней. Он заранее распространил ложную информацию о месте предстоящего заседания Совета, как поступал теперь каждый раз, а перед самым заседанием изменил свое решение. С тех пор как террористы подожгли Атриум сразу после бегства императрицы Рики, он не доверял никому в Балмакаре. Двадцать дней прошло после того пожара, двадцать дней ворота между уровнями стояли на запоре, двадцать дней подряд усиливалось присутствие военных патрулей на улицах… и вот результат: чертовы террористы уничтожили одно из самых знаковых архитектурных сооружений города.
– Ублюдки! – рявкнул Уртика и так хватил по мраморной столешнице металлическим кубком, что на его сверкающем боку появилась заметная вмятина – след монаршего гнева.
– В самом деле, – поддакнул Фулкром.
– Как я понял, ты был среди тех немногих, кому удалось подобраться к этим сволочам достаточно близко? – Откинувшись на резную спинку стула, Уртика положил на стол ноги, словно готовясь с комфортом поразмыслить на досуге.
– Да, это так. Они работают – по крайней мере, в тот раз работали – с культистами, как и говорилось на императорском совещании. – И Фулкром подробно описал все, что видел в тот день.
– Культисты – неслабый народ… – Внезапно успокоившись, Уртика направил разговор в другое русло. Наверняка он уже знал все, что рассказал ему Фулкром, не могли ведь ему не донести об этом с самого начала, и теперь просто испытывал следователя.
Фулкром занервничал. В теории ему предстояла еще долгая жизнь в рядах Инквизиции, но он чувствовал, что сейчас его карьера висит на волоске.
Уртика продолжил:
– Происшествие с Колокольной башней было одним из целого ряда, и этот ряд за последнее время вырос так, что мы уже не можем чувствовать себя спокойно. Не знаю, что именно привело к такой вспышке преступности, но в том, что такую вспышку мы наблюдаем, у меня сомнений нет. Говорят, во всем виноваты анархисты, которые требуют передать всю власть над городом народу. Иными словами, они идут против существующей власти – моей власти. Их образ действий разительно изменился – по сравнению с тем, что они позволяют себе нынче, даже тот небольшой мятеж месячной давности выглядит сущим пустяком. Но теперь нам не до смеха. У них появилась организация. Их листовки распространяются по всему городу. Разведка сообщает, что многие интеллектуалы поддерживают их, образованные мужчины и женщины превращаются в пятую колонну. Они говорят о таких вещах, как зарплатное рабство и самоорганизация. Они цитируют выдержки якобы из документов Совета с целью доказать жителям города, что и Совет, и Инквизиция функционируют вовсе не для их блага.
Фулкром покачал головой:
– Ужасно, мой император. – Хотя в глубине души ему стало противно от того, как мало информации попадало в официальные каналы Инквизиции. Многое из того, о чем говорил сейчас Уртика, он слышал впервые.
– Ложь распространяется, как зараза, Фулкром. Под покровом ночи в укромных уголках города проходят тайные встречи, а когда военные прибывают туда, они никого не находят. Ходят слухи, что в некоторых районах Кейвсайда появились группы людей, которым больше не нужны деньги, потому что все необходимое для жизни они получают даром. Говорят, они считают Шалев спасительницей, но ты и я знаем, что это неправда. Она преступница и террористка.
– Мой император, мне только сегодня утром принесли доклад, – начал Фулкром. – Магазины грабят прицельно. Военных избивают на улицах. Обитатели верхних уровней города живут в постоянном страхе.
– И это как раз то, чего я не должен позволять. Не мне тебе говорить, как много лишней работы это создает вам, Инквизиции.
Фулкром с достоинством улыбнулся:
– Мы стараемся.
Уртика согласно кивнул:
– Вы много и хорошо работаете. Но у меня есть свои агенты, которые совсем недавно узнали об организации анархистов, и то, что они рассказали, мне совсем не нравится. Я не могу позволить кучке негодяев прибрать к рукам дела всей империи.
