Все это не очень нравилось Фулкрому; он никак не мог заставить себя забыть о беженцах, которые, может быть, умирали в эту самую минуту, выставленные на жестокий Мороз.
В углу двое молодых людей примерно одного возраста с Тейном – лет около тридцати – хвастались друг перед другом своими новыми мечами, демонстрируя богато изукрашенные рукояти и пробуя сталь клинков. Рядом какая-то девушка, привстав на носочки, шептала что-то на ухо другому мужчине. Музыканты – лютнисты, барабанщики и певцы, все с андерграундной сцены, – выдавали изумительные мелодии и ритмы. Одежда приглашенных напоминала показ мод – все новейшие тенденции были налицо: высокие воротники, теплые платья с низкими вырезами, сапоги-ботфорты. Кто-то отважно открыл окно – надышали! – и с морозной улицы в комнату потянуло свежим ароматом соснового леса.
Один из следователей-румелей подошел к Фулкрому и, дохнув на него алкоголем, забормотал:
– Слыш-шь, этот Тейн, он ведь помо… помощник-то никакой, а вечеринки устраивает – закача… закачаеш-шься.
«Дурак», – подумал Фулкром. Хотя, с другой стороны, возможно, он прав. Станет ли когда-нибудь Тейн хорошим помощником следователя? Он уже четыре года экзамены сдает, все никак не сдаст. Если бы не его на удивление большой трастовый фонд, из которого он с такой щедростью помогает Инквизиции… «Не надо так о нем, – мысленно оборвал себя Фулкром. – Не сегодня».
К Фулкрому то и дело подходили девушки в платьях, совсем непригодных для ледниковой эры. Пленительные юные создания с глазами, сулившими все радости мира, они облизывали губы, говоря с ним.
– О, обожаю симпатичных румелей вроде тебя.
– Ты такой красивый, и люди говорят о тебе столько хорошего.
– Почему же ты один?
Но Фулкром был либо слишком хорошо воспитан, либо чрезмерно застенчив, чтобы получать удовольствие от подобного стиля общения. Непроизвольно ежась от их развязности, он со всей доступной ему любезностью отклонял их намеки и предложения. А в это время Гейл, девушка-администратор из Инквизиции, танцевала с другим следователем-румелем, то и дело поглядывая на Фулкрома, видит ли он.
Фулкром вздохнул. Сможет ли он еще полюбить когда-нибудь?
«Наверное, есть вещи, с которыми просто нельзя свыкнуться, – думал он. – Сколько лет уже прошло? Хорошо еще, что я трудоголик».
Его внимание привлек чей-то разговор за спиной:
– И чего он из кожи лезет, не понимаю. Все равно все знают, что он некомпетентен.
Беседовали старшие администраторы Инквизиции, вороные, с которыми он лишь изредка встречался в коридорах, – они были из тех, кто предпочитал отсиживаться за книгами, а не ходить по земле.
– Бесспорно, – продолжал другой, – но, говорят, у него бумажник здорово подбит. Да и архиинквизитор водит дружбу с его родителями.
– Кстати, на чем они так разбогатели? – спросил первый, в красной тунике. – И зачем ему вообще служить, раз у него…
И тут Фулкром увидел Тейна, который вдруг вырос за их спинами: высокий, светловолосый, голубоглазый, в безукоризненно сидевшей на нем пурпурной тунике с золотым кантом и пуговками. Обаятельный красавец, он сумел сохранить улыбку, даже услышав этот нелестный для него разговор, – очевидно, она помогала ему отгородиться от всего неприятного.
Вздохнув, он пригнулся и обратился к тем, кто только что поливал его грязью. Похоже было, что вдох и выдох помогли молодому человеку избавиться от овладевшего им на миг гнева.
– А затем, мои дорогие друзья, что кое-кому действительно хочется приносить пользу. Такое вам никогда в голову не приходило?
– Слушай, Тейн… Извини, мы просто не видели, что ты рядом.
– Ну, раз не видели, то, значит, можно говорить что угодно? – Тейн выпрямился и отошел от них, все так же улыбаясь. Те двое тут же поднялись и устремились к выходу, лавируя между подвыпившими гостями, а он смотрел на них сверху вниз с высоты своего роста.
Затем стройный молодой человек вздохнул, закрыл глаза и словно окунулся в поток наплывавшей на него музыки, а Фулкрому вдруг стало его жалко. Сделав к Тейну шаг, он положил тому на плечо свою руку: «Сегодня, бедный мой Тейн, ты обретешь цель в жизни».
– Не стоит переживать из-за них, Тейн, – сказал он вслух. – Твое время настанет – скорее, чем ты думаешь.
Однако было уже поздно, и Фулкром решил, что тайные агенты Уртики, его новая стража, не придут за Тейном сегодня. По их замыслу, нанести удар следовало в самом разгаре вечеринки, при большом скоплении людей, чтобы опозорить Тейна перед ними и тем вернее привести его в подчинение. У Фулкрома были свои сомнения относительно этого метода, он считал, что с человеком можно договориться и по-другому, однако изначально император настаивал на еще более жестоком способе. Так что это было еще компромиссное решение.
Гости готовы были, похоже, веселиться до рассвета. Было уже далеко пополудни, когда дверь вдруг распахнулась и четверка в серых плащах, широкополых шляпах и с шарфами, прикрывающими лицо, ввалилась в квартиру.
Все происходило при свечах.
Ростом ничуть не ниже Тейна, пришельцы подняли его с дивана, чтобы смотреть ему глаза в глаза. Те из гостей, кто еще не свалился под стол от выпитого, глазели на происходящее, и Фулкром сделал серым знак вести себя потише.
– Все нормально, парни, – сказал он им. Он, конечно, знал, что у них приказ попугать Тейна как следует, но они, судя по всему, приготовились стереть его в порошок.
Так вот, значит, каковы они, эти императорские спецагенты, выполняющие по его приказу грязную работу за закрытыми дверями, грозная замена Ночной Гвардии. Они наводили на него жуть, но он знал, что это нормально, – элемент страха всегда необходим.
– Что… что я сделал? – заикался Тейн, вдруг растеряв все свое хладнокровие. Его глаза так и бегали с одного серого плаща на другой, страх и безнадежность были написаны у него на лице.
– Мы с тобой разберемся, Тейн, – фыркнул один из них, Фулкром не понял кто.
– Мы слыхали, тебе не очень-то рады в Инквизиции, – прошипел другой, хватая Тейна за воротник. – Говорят, ты просто избалованный маменькин сынок.
– Кто говорит? – тревожно спросил Тейн, стараясь держать голову прямо.
– Никто, просто слухи, – а по другим слухам, ты хороший человек, – вмешался Фулкром; ему показалось, что серые плащи слишком уж вошли во вкус.
Тот, который держал Тейна за воротник, оглянулся на Фулкрома, выпустил ворот, и Тейн тут же отпрянул, отряхиваясь. Его обращенный к Фулкрому взгляд был полон почтения.
– Может быть, так оно и есть, только я что-то не пойму, вам-то что до этого? – Тейн обращался ко всем серым плащам сразу. – И кто вы, черт побери, такие?
– Спору нет, ты благонамеренный, но все равно дурак и некомпетентный, – прошипел еще один в сером, причем злоба так и сочилась из его глаз. – Это все знают.
– Слушайте, нельзя же так просто врываться и…
Тейн сделал попытку пройти мимо них, но его схватили, швырнули в кресло и надавали пощечин – хорошо, что он немного осоловел от выпивки, подумал Фулкром. Некоторые гости, делая вид, будто ничего не замечают, украдкой тянули шеи, прислушиваясь к происходящему, и только одна парочка самозабвенно целовалась в углу, безразличная ко всему.
– Заткнись и слушай, придурок. Ты землю роешь, но у тебя проблемы, мы знаем. Мы знаем, откуда у твоих родителей деньжата, и еще мы знаем, почему ты так рвешься помогать Инквизиции.
Тейн посмотрел на них большими глазами.
«Ясно, – подумал Фулкром, – вот, значит, чего боится наш славный паренек Тейн. Он боится, как бы его секреты не стали известны слишком многим».
– Мы знаем, зачем ты устраиваешь вечеринки, – продолжал шептать серый плащ, – покупаешь себе друзей, хочешь всем понравиться, надеешься, что игра в помощника следователя избавит тебя от комплекса вины…
– Ладно, хватит! – крикнул Тейн. – Я все понял. Джентльмены, я весь внимание. Ради всего святого, объясните внятно, чего вы от меня хотите?
– Будет лучше, если ты послушаешь этих ребят, Тейн, – снова вмешался Фулкром. – Не суетись, не то они превратят твою жизнь в кошмар.
– И ты тоже с ними?
– Слушай, Тейн, городу нужна твоя помощь. Помощь человека честного и любящего свою работу. Такого, который будет служить нам верно и никуда не сбежит. Такого, с кем мы сможем достигнуть взаимопонимания… в общем, сговорчивого.
– Похоже на шантаж, – заметил Тейн.
– А он не так глуп, как его представляют, – вслух сказал один из серых, и Фулкром послал ему злобный взгляд.
Незачем понапрасну унижать человека. Тейн на все согласен, ведь они уже и так нащупали его слабое место – боязнь огласки. Серый плащ схватил Тейна за волосы и запрокинул ему голову, – к чести парня, тот даже виду не подал, что ему больно.
– Сговорчивость – самое ценное качество в наших глазах, – сказал агент.
– Ладно, считайте, что мы договорились, – отвечал Тейн, – только отпустите.
