Не знаю, сколько времени мы провели на пушистом черном ковре в его гостиной. Мой рот, иссушенный поцелуями, отчаянно просит воды. Пока Дэвид идет на кухню, я осматриваюсь. Как я обнаруживаю, его квартира занимает два этажа. На первом находится гостиная, кухня, небольшой коридор и туалет для гостей, верхний этаж я пока еще не видела. Дэвиду, очевидно, по душе смешение старого и нового. Черный велюровый диван, возле которого стоят два столика тикового дерева, на каждом по лампочке с кремовым абажуром. Напротив – телевизор «Bang amp; Olafsen» последнего поколения с соответствующей стереосистемой. Справа коротает дни скрюченное растение.
– Солнышко, что ты будешь пить? – спрашивает Дэвид из кухни.
Я отрываю глаза от умирающего цветка и иду к нему. С трудом могу себе представить, что он сам разработал такой дизайн кухни. Для холостяка она слишком идеальная. Посудомоечная машина, печь и духовка установлены на средней высоте. Раковина блестит, потому что ею наверняка никто не пользуется. Вся кухня выдержана в матовых кремовых тонах и расположена в форме буквы «L». У него даже стеклянный сервант есть!
– У меня не особенно много чего в холодильнике. Выбирай: пиво, вода, белое вино или шампанское. Если хочешь есть, я могу сделать яичницу с майонезом и солеными огурцами. Прости, я почти не бываю дома, нет времени делать покупки. В следующий раз я исправлюсь, обещаю!
С этими словами он смущенно целует меня в кончик носа. Я выбираю вино и воду, и мне сложно удержать свои руки. Приходится еще немного подождать, прежде чем я наконец получаю свое питье. После чего узнаю кухонный стол с совершенно неожиданной стороны.
С бокалом в руках я иду на экскурсию по верхнему этажу квартиры. На полу такой же ковер, как и внизу. Открытое помещение образует своего рода холл с галереей, с которой открывается вид на нижний этаж, и одновременно служит проходом к ванной. Пол устилает старая терракотовая плитка, которая при прикосновении босыми ногами оказывается невероятно холодной. Одну стену занимает душевая кабина и ванна, напротив – две кремовые раковины, вмонтированные в деревянную панель. На другой стороне холла находится вход в спальню.
– Стой здесь, не шевелись, – говорит мне Дэвид с улыбкой.
С бутылкой воды и вина он входит в спальню, и я вижу, как там загорается свет. Через несколько секунд он снова рядом – поднимает меня на руки и уносит на седьмое небо блаженства.
Глава 3
Любовь творит чудеса
Дэвид – Анд pea:
У меня в холодильнике есть еще одна бутылочка вина. Хочешь?
Дэвид – Андреа:
Привет, женщина моей мечты! Как у тебя дела? Ты уже подумала насчет завтрашнего вечера?
Андреа – Дэвиду:
Мне срочно нужно домой. У меня заболел ребенок. Приятного вечера. Целую…
Андреа – Берни:
Как дела у будущего адвоката? Целую…
Берни – Андреа:
Много дел, а так – блестяще. Целую, Б.
Андреа – Клаудии:
Разве любовники созданы не для удовольствия, не для того, чтобы разнообразить жизнь женщины, носить ее на руках? А.
Пятница, без пятнадцати шесть утра. Я лежу в кровати и таращусь в потолок. Спала только три часа и больше не хочу. Тихонько выползаю из-под пухового одеяла, прислушиваюсь, не шевелится ли Клаус, боясь его разбудить, и иду на кухню. Мои мысли сейчас заняты только Дэвидом, и я еще раз прокручиваю в голове события прошлого вечера.
Это было хорошо до дрожи в коленках. Фейерверк, запуск ракеты, я-даже-не-знаю-что. Я знаю только, что мне было хорошо в его объятиях. Это неописуемо – чувствовать его дыхание, его запах, его кожу! Когда в начале третьего я стала собираться, Дэвид был отнюдь не в восторге. Пришлось объяснить ему, что это не очень хорошая идея – оставить моих троих детей без завтрака. Я так и не набралась смелости рассказать ему о своем семейном положении. Неохотно и ворча, он все-таки меня отпустил. Почти все время, пока я ехала, мы говорили по телефону, и не успела я поставить машину, как прислал сообщение:
У меня в холодильнике есть еще одна бутылочка вина. Хочешь?… Так быстро я не сдамся. Уже скучаю по тебе. Дэвид
Я уже вставила ключ в замок входной двери, но не смогла сразу повернуть его. Не смогла вот так запросто вернуться в свой спокойный, тихий мир. Держа телефон в руке, я закурила, глубоко затянулась. Нужно сейчас забыть, забыть о Дэвиде, об этой романтической сказке, о его последнем сообщении. Нажать кнопку «удалить» мне было непросто. Напишут ли мне такое когда-нибудь еще раз? Не пора ли начинать отсчитывать последние дни, когда я – желанная женщина? Когда еще мне случится испытать подобное счастье? В самом дальнем уголке сознания какой-то голос говорил мне, что я должна сохранять здравый смысл. Да, это было чудесно, но в возрасте, в котором находится мой любовник, о серьезных отношениях не может быть и речи.
Наверное, это жалкое зрелище. Полседьмого утра, я сижу в сером спортивном костюме на своем сером диване, подобрав колени, и предаюсь безрадостным, серым мыслям. Вот-вот заиграет радио, заменяющее у нас будильник. Я бегу наверх и успеваю зажечь свет в ванной, когда музыка начинает играть вовсю. Через несколько минут я снова по уши в своих будничных делах. Будить детей, отвечать на вопрос «Что мне сегодня надеть?», готовить завтрак – делать всю ту фигню, которую делает мать троих детей между семью и восемью часами утра. В двенадцать у меня встреча с Клаудией. Гарант моего алиби жаждет подробностей, как самая известная бульварная журналистка Голливуда Гедда Гоппер. А я? Мне надо столько всего рассказать, что я чуть не лопаюсь. Мы сидим в своем любимом бистро в Брюле за маленьким столиком, погода замечательная. Мы заказали салат, белое вино и воду.
– Не важно, как это было, тебе нужно делать это почаще. Ты выглядишь просто потрясающе: глаза, кожа – все сияет, как солнце. Я почти тебе завидую. Ты подтверждаешь все эти пошлые рассуждения о том, что красота идет изнутри. Ну, рассказывай наконец… Я хочу все знать! – требует Клаудия.
Я ничего не пропускаю, с упоением пятнадцатилетней девочки рассказываю о его признаниях, о его ласках, о цветах, которые он собрал для меня. Описываю его квартиру и не могу не упомянуть его мускулистое тело. И даже тот факт, что он отлично сложен, находит свое выражение в моем рассказе. Клаудия хихикает.
– Да, похоже, Дэвид оставил о себе неизгладимое впечатление. Ты влюбилась? – спрашивает она.
У Клаудии, как и у Зузы, есть манера задавать вопросы прямо в лоб и тем самым сыпать соль на раны. Я отвечаю на этот вопрос с неохотой, потому что знаю, что отдала свое сердце – не все целиком, но большую его часть. Да, я все время думаю о нем, я сейчас словно парю над землей, и если бы могла, то достала бы для него звезду с неба!
