– Я не это имел в виду, – поспешно сказал он.
– Ни я, ни моя жена понятия не имеем, на что Иван тратил деньги. На какие такие исследования.
– Я не это имел в виду.
– Я недавно видел фильм. Документальный. В городе Р-ске нашли подпольный цех по производству «паленой» водки. Народ травится, многие попадают в больницу. Случается, что и умирают. Органы ведут расследование, дело на контроле у высокого начальства. Акцизные марки на бутылках были фальшивыми. Нехорошо это.
– Да, пьют всякую дрянь, – пробормотал Ладошкин.
– Ладно. Поможем, – сказал вдруг Ахатов. – Никто тебя не тронет.
– Но…
– Отдай им что просят, и все.
– Но у меня ничего нет!
– Нет так нет. На нет, как говорится, и суда нет. – При слове «суд» Алексей невольно вздрогнул. Что это? Намек? Ахатов, глядя в стену над его головой, сказал: – Упомянули, что хозяин особняка, в котором нашли «паленку», повесился. Он-то и был главный.
– Кто упомянул? Где?
– Да по телевизору. Я ж тебе говорю: фильм смотрел. Случайно. Криминальные новости.
– Выходит, Сидорчук повесился? Уф!
– Фамилию я не помню. Мне дела до этого нет.
– Значит… Уф!
– У тебя все?
– В общем… да.
– Я наслышан, Леша, о твоих талантах, – сказал Ахатов, поднимаясь.
– Талантах? Каких талантах? – пробормотал он.
– Говорят, у тебя в голове калькулятор. Считать ты умеешь хорошо. Одно дело разбавлять водой этиловый спирт, а другое – технический. И третье – спиртосодержащие жидкости. Это я к примеру. Арифметическая задачка. Но иногда это вредно. Иногда нужно считать неправильно. Понятно, что двести процентов прибыли лучше, чем двадцать. А разница куда уходит?
– Но ведь… Взятки…
– Я об этом не слышал. А ты ничего не говорил. Ты бы подумал о применении своих талантов, ну, скажем, в другой области.
– Я не понял… Мне что, сдать дела?
– Кому? И какие такие дела?
– Тогда я не понял.
– Это твои проблемы. – И Ахатов потянулся к телефону на столе, давая понять, что аудиенция окончена.
– Так я пошел?
– Иди.
«Надо все уничтожить. Всю «левую» продукцию. Закрыть склады. Сидорчук повесился. Это хорошо. Кто-то его заставил. А может, и не сам. Помогли. Кто-то там поработал. Знать бы, кто этот человек. Кому я обязан тем, что остался на свободе? Пока остался. Сколько у меня времени?»
Ладошкин машинально посмотрел на часы. И тут же стал рассчитывать дорогу. Правильно говорят: у него в голове калькулятор. Успеет.
…Она вышла из дверей салона и огляделась. Как он сказал? «Тебе не придется ждать»? Выходит, обманул. В этот момент показался джип Ладошкина. Резко затормозил перед ней, дверца открылась:
– Садись.
Едва опустилась Ольга на переднее сиденье, как он пожаловался:
– Три часа проторчал в пробках. В лабораторию так и не попал.
– Это где ж такие пробки? – усмехнулась она.
– Да повсюду! Стоит Москва! Так что в лабораторию поедем вместе. Сейчас.
«Где он был? Встреча? С кем?» Сообразила, что Лешка, не отрываясь, смотрит на ее сумочку. Они стояли на светофоре. Он перевел взгляд на ее волосы и пожал плечами:
– Я что-то не понял… Ты провела там три часа!
– И что?
– Я не вижу никаких изменений. Твои волосы…
– Это и есть великое искусство. Которым владеет Маруся.
– Взять пятьсот баксов за то, чтобы три часа ни фига не делать? Ловко! Чтоб я так жил!
– Разве ты не находишь, что я похорошела?
– Солнышко, ты всегда неотразима.
– Но мне надо купить пластырь, елочка. Я ногу натерла.
– Когда?
– Вчера, пока бродила по этой грязной Горетовке. И теперь у меня болит нога. Сумку не буду брать. Притормози у аптеки. Я заскочу на минутку.
Он тут же забыл о ее волосах. Ольга взяла кошелек и скрылась в аптеке. Пусть проверит содержимое ее сумочки. Да бога ради! А то весь день будет нервничать и злиться. И другим настроение портить.
Купила пластырь, задержалась, рассматривая витрину. Надо дать ему время. Пусть убедится, что у нее ничего нет. Когда вернулась, он заметно повеселел:
– Ну что, солнышко, в лабораторию?
– Ну, раз надо…
– Надо, солнышко, надо!
Она и так знала, что под обломками дома найден Саранский. А кто ж еще? Но им нужно официальное заключение. Что ж… В лабораторию!
В это же время
Когда Саша наконец уехал, Олеся тоже стала собираться. Хватит валяться на диване! Надо что-то предпринять. Пойти в парикмахерскую, забежать на маникюр, записаться к косметологу. Леся не понимала, что происходит, но ей вдруг захотелось это сделать. Словно кто-то подталкивал в спину, когда она шла, нет, летела по улице. Она чувствовала: что-то случилось. Не с ней, но это и ее касается. Механизм запущен. И надо спешить.
Летом в парикмахерских Р-ска мастера откровенно скучают. Клиентки разъехались, а те, кто остался в городе, предпочитали на стрижку и маникюр не тратиться. Солнце, ветер, дачи, грядки… Толку-то? Так что Лесе обрадовались. Ее бывшая одноклассница, которая работала администратором в салоне, сказала:
– Ну, наконец-то! Совсем забыла нас. Что, на Мукаеве свет клином сошелся? Нет его, так и стричься-краситься не надо?
– Ох, не наступай на больную мозоль!
– Не нашли его?
– Нет. Пропал.
– Может, у бабы?
– Может, и у бабы. Откуда мне знать?
– А что Зоя?
– Ты у меня спрашиваешь?
– Замуж тебе надо, – жалостливо посмотрела на нее бывшая одноклассница.
– Сама знаю.
– Ты ж на выпускном первая красавица была! Царица бала! Помнишь?
– Не хочу я об этом вспоминать, – махнула она рукой.
– Дура ты, дура, – ласково попеняла подруга. – Ну, ничего. Сейчас мы из тебя такую красотку сделаем! Закачаешься! Анжелика!
– Чего?
Из дверей выплыла Анжелика, самый известный в городе дамский мастер. Высокая дородная женщина, и такая флегма, что об ее мощную грудь, как о скалы, разбивались вопли обиженных клиенток даже в десятибалльный шторм. Говорили, что ее муж, у которого частенько случаются запои, распускает руки, и хотя он на полголовы ниже и весит в два раза меньше, Анжелика позволяет себя бить, а наутро замазывает синяки тональным кремом, на что сбегается смотреть весь коллектив. И все наперебой дают советы: «разведись», «вмажь ему», «возьми детей – и к маме», «сажать таких надо». По окончании «производственного совещания» все расходятся по местам и, орудуя ножницами, начинают разговор «за жизнь» между собой и с клиентами, а к вечеру появляется муж с потрепанным букетом в руке и бутылкой пива в кармане и, дыша перегаром, извиняется перед дамами:
– Девоньки, простите. Больше это не повторится. Лика! Прости!
И бьет себя кулаком в грудь.
Когда супруги уходят, обнявшись, на «летучке» комментируют ситуацию: «Все-таки двое детей», «квартира у них хорошая», «кто ж не пьет?», «а может, это любовь такая?» И резюме: «бьет – значит любит». Все понимают, что без Анжелики в салоне было бы скучно. И дело свое она знает. А ее семейные баталии обсуждает весь Р-ск, потому что салон, где она работает, самый популярный в городе. А может, потому и популярный?
– Леся к нам. Слышь, Анжелика?
– А… Ну, проходи.
Олеся усаживается в кресло.
– Как будем стричь? – флегматично спрашивает Анжелика.
– Знаешь, вот так, так и так.
Странно, но Анжелика такие вещи понимает. Объяснять ей что-то с картинкой из глянцевого журнала в руке бессмысленно.
– Не. Не пойдет, – флегматично говорит она, глядя на глянцевую диву.
– Ну почему?
– Потому что не пойдет. Надо так, так и так.
И она никогда не ошибается. Потому что картинка – это всего лишь картинка. После Лесиных слов Анжелика берется за дело.
– И еще я хочу покрасить волосы. Осветлить.
– Ага.
– Мне надо помолодеть, слышишь?
– Нюрка слышит. Слышь, Нюрк?
Дверь с табличкой «косметолог» приоткрыта. Там скучают. Анна Сергеевна, уважаемая женщина, прощает фальмильярность только Анжелике. Потому что лаяться с флегмой бесполезно, равно как и указывать на ее вульгарность и бестактность. «Ну и че?» У Анны Сергеевны высшее образование, и она регулярно ездит в Москву на семинары, откуда привозит новинки из самого Парижа. Во всяком случае, Р-ск в это верит безоговорочно. Когда Леся переходит к ней, слышит:
– Тут не обошлось без мужчины. Никак ты замуж собралась?
– Ой, не сглазьте! Тьфу, тьфу, тьфу!
– В Москве, что ли, познакомились?
– Ага.
– Ты приходи ко мне, как отработаешь следующую смену. Тут одним разом не обойдешься. Слышишь?
– Приду.
Из салона Олеся выходит похорошевшей и помолодевшей. И опять не идет – летит! Полегчало. Дома с час крутится перед зеркалом. Теперь их сходство с Ольгой очевидно. Слепой только не заметит. Вот так-то! Ну, держись, так твою так, модель!
День шестой
Утро – вечер
Дело сделано. Съездила в дом отдыха, договорилась насчет сауны. Все осмотрела и осталась довольна. Лешка, естественно, увязался с ней. Сделал вид, что идея ему нравится. Но спросил подозрительно:
– Откуда у тебя бабки?
