и, судя по звуку, разбило вдребезги. Визгливый смех подхватило эхо.
Вечность заняла наша борьба. Тело горело огнем, к горлу подступила едкая волна рвоты, еще капля − и я бы лишился рассудка. Но внезапно в памяти всплыл образ молодой женщины. С плачем, я потянулся к ней. Она понимающе улыбнулась, развела руки и… хлопнула ими с такой силой, что заложило уши!
Беги, раздался немой крик. Тьма отступила, порвалась, скукожилась, что давало хотя бы крохотный шанс на спасение.
Вскочив на ноги, я побежал по коридору, придерживаясь ладонью о стену, лишь бы не потерять ориентир. А по пятам гналось обескураженное существо, скрипя когтями и суставами. Оно разулось до невероятных размеров и теперь едва помещалось в узком проходе.
Лестница буквально возникла из ниоткуда. Я стал карабкаться, ощущая лицом потоки свежего воздуха. Оставалось совсем чуть-чуть, когда судьба решила позлорадствовать. Многоногая гадина вцепилась в меня сразу десятком конечностей.
− Ен шедйу!
− Сгинь, мешок гнойный!
Я лягнулся что было сил, навсегда оставляя один из своих сапог в катакомбах. Покалывания в ступне, когда она коснулась снега, предзнаменовали победу.
***
Подпрыгивая на левой ноге, я выбежал из развалин терема на улицу. Обычно внимательный к деталям, я не заметил, что кроме моих на снегу отпечаталось еще с десяток разных следов. Собственное спасение в тот момент заботило меня куда больше.
Поэтому когда из проема ближайшей избы кто-то высунулся и крикнул: − Сюда! Быстрее, пока не схватила! − я не стал долго раздумывать.
Припустил к распахнутым дверям, а позади шипела выбравшаяся на свободу тварь.
Ее трясло от ярости. Живот надулся и колыхался на сильном ветру. Мужчина лет тридцати схватил меня за воротник и вдернул внутрь, прежде чем она успела догнать.
Свалившись плашмя на прогнивший пол, я стал отползать прочь… под чей-то гнусный смех. Внутри было шесть человек. Они сидели по разным сторонам уцелевшего стола, разглядывая меня с интересом детей, которым попался особенно крупный навозный жук. В моем мозгу что-то ожесточенно щелкнуло. Они могли видеть ту сущность, а их одеяния казались смутно знакомыми…
Это были те самые чудаки с постоялого двора.
− Чего расселись? За дело, − тихо сказал тот, что заманил меня внутрь. − Потом поиздеваетесь над новеньким.
Снаружи продолжал звучать утробный вой. Мне хотелось скрыться, прятаться, бежать, лишь бы оказаться подальше от него − так этот звук действовал на людей. На всех, кроме моих «новых знакомых».
− Он прав. Пора. Ловец сработал, − проронил седой старик, которого в прошлую нашу встречу я видел лишь со спины.
Искореженной рукой он поддерживал пламя в стоящем на столе фонаре. Его сутулая фигура казалось иссушенной, как ствол мертвого древа. Немытые космы скрывали ту часть лица, что была с уродливым шрамом поверх ослепшего глаза. Фонарь в когтях старика то и дело давал жутковатые тени на пол и стены.
Русобородый великан, что настаивал на поездке, тоже был здесь. Он стоял напротив меня, расправив плечи, и подбрасывал на ладони пудовую дубину:
− Не бесись, Радогост. Мы тебя услышали.
Остальные кутались в плащи и терпеливо ждали указаний.
− Младшие, на выход, − скомандовал им Щука. − И расписного с собой прихватите. Пускай полюбуется на свою работу.
Двое подростков послушно подхватили слабо сопротивляющегося меня и потащили наружу.
Перед домом я увидел странную картину. Многоногая тварь кувыркалась в снегу, пытаясь сорвать с себя хитросплетенную веревку. Но чем больше она выворачивалась, тем сильнее запутывалась. Увидев людей в одинаковых серых плащах, она задрала голову. Дрожь пошла по сдувшемуся тельцу.
− Теееен! Тееееееееен! Окьлот ен ыв! Ен ыыыыв!!!
Выходит, она их знала? Но откуда?
− Как ты и предсказывал, Ойла. Она настолько увлеклась погоней, что забыла про осторожность, − улыбнулся человек по имени Радогост. Выглядел он как типичный выходец кет’тарка: такой же смуглый, гладкокожий, с жесткими волосами и глазами, как угольки. Резкую линию рта обрамляли складки. − А ведь как умело пряталась. Сами мы бы и за месяц ее не выкурили.
− Кто нанесет первый удар? − спросил одноглазый Ойла. В его голосе звучало плохо скрытое нетерпение.
Вперед выступил молодец с пустым выражением на лице. Одного взгляда хватало, чтобы понять, как невероятно тяготило его бремя жизни.
− Я хочу. − Он вытащил свое оружие − короткий кинжал из той же породы дерева, что и дубина великана Щуки.
Повинуясь короткому жесту лидера, единственная в группе девушка направилась к визжащей твари. Откопав в сугробе конец веревки, ловко сдернула ловушку, вытряхивая добычу на свободу. Готов поспорить, сейчас многоногая мечтала оставаться в сетях как можно дольше.
− Помни, Велес, одного удара для шишигари недостаточно. Отделяй плоть быстро, − напутствовал Радогост, дыша на озябшие ладони. − И не дай ей возможности сбежать к носителю.
− Понял.
Велес ухмыльнулся и направился к той, кого они называли шишигари.
Я же гадал, как они собираются ранить нематериальное существо. Мне не удалось. Хотя у них же как-то получилось ее поймать. Тем более, оружие у незнакомцев было каким-то необычным, его покрывал незримый темно-фиолетовый налет, будто от сока ядовитого плода.
Велес замахнулся.
Тварь дернулась, пытаясь проскочить мимо, но получила рваную рану во весь бок. Из разреза стремительно потек туман. Шишигари застонала, испуская волны ужаса и страха, от которого рассудок грозил помутиться. Реальность расслаивалась, распадалась на несколько зеркальных частей. Рыхлая луна то возникала, то пропадала с небосвода. Мне казалось, я вижу несколько вариантов происходящего – и каждый был правдив. Велес одновременно сражался с пустым местом, шишигари и пульсирующей точкой, зависшей в воздухе.
− Какая красота выродилась. А носитель всего-навсего пьянствовал, да мочился на могилы древних. Забавно, не находите? − Одноглазый потер шрам. Их нисколько не беспокоили итоги битвы. Незнакомцы даже не пытались помочь сражающемуся товарищу.
Девушка неторопливо наматывала на локоть выбеленную веревку с паутиной переплетений на конце.
− Мне спуститься вниз? − резко сказала она. − Нужно отыскать потенциального смага, пока он не окочурился от разрыва связи с паразитом.
− Успеешь. Гляди, как твой дружочек умело шинкует уродину.
Многоногая уже лишилась половины конечностей и едва сохраняла равновесие, разбрызгивая туманные капли на снежный настил. Силы ее стремительно утекали, точно поток горной реки. Последним рывком она проскользнула под кинжалом, но вместо того, чтобы попытаться скрыться в подземном ходе, бросилась к охотникам, стоящим в отдалении.
Никто не ожидал подобного от умирающей твари. Она проскользнула мимо Щуки, отпихнула воинственную девицу в ближайшие кусты и налетела на меня, сбивая с ног.
− Яовт анив, ыт невонив!
Последовал шквал яростных ударов. Остальные бросились на помощь, но их остановил
