Вместо объяснений Глобальный просто отключил связь, так как снова больно кольнуло. На понимание всех сирых и убогих в это новое ранее утро прекрасного дня в столице его пока не хватало. К тому же в Москве пока была скорее поздняя ночь. Но в Сибири об этом не знали.
И следом позвонил Василий Степанович:
— Боря, привет, дорогой. Как жив-здоров? — зазвучала более разумная речь.
— Аха, — ответил потерпевший.
Так как пришлось вновь потерпеть и подвигать ртом.
— Спишь, что ли?
— Не-а, — ответил Боря, так как вообще не планировал спать.
Тем более, неожиданно спать. Тем более, с челюстью набок!
С другой стороны, он был в кабинете. А это означало, что там, «дома», всё закончилось более-менее хорошо.
«А конкретика может и подождать», — уточнил внутренний голос.
— А, ещё не проснулся? — сделал ещё одну попытку Степаныч, сёрбая чаем.
Наставник от сантехнических наук завтракал. Не первый день живёт у женщины, но многолетнюю привычку издавать звуки хотя бы ради себя, чтобы убить тишину в квартире, так просто за шиворот не заткнуть.
— Йицо сомали, — вновь попытался объяснит ситуацию Боря, о чём тут же пожалел.
— Яйцо сломали? — удивился Степаныч. — Так ты теперь инвалид? Или стальное по медполису поставят? Тогда два надо ставить! А звенеть не будет? В бане, опять же, неудобно. Нет, ты не подумай, я тебя мудозвоном звать не буду. Просто самому обидно даже. Нихуя себе жертва!
Не слушая отдельных звуков в ответ, наставник по сантехническому делу продолжал сокрушаться. Но спустя пару-тройку сочувствующих фраз, тут же открыл ещё один секрет.
— А ты знал, что Обама — гей, а жена у него трансвестит? Майкл зовут.
— Сепаныш! — поморщился Боря, не готовый к новым теориям заговоров.
— А дети то ли приёмные, то ли выдают им их на фотосессию, а потом обратно в инкубатор складывают, — продолжил делиться мудростью наставник. — Ну или ставят. Я думаю, что они там все роботы давно. Потому что люди такое блядство в семье терпеть не будут. А с тех пор, как им всем терминатора через прививку под кожу загнали, все под одной программой ходят. А Бил Гейтс с джойстиком сидит и управляет себе! А что дальше? Косоглазые начнут водить самосвалы? Или правильно говорить «люди с ограниченными возможностями пройтись по прямой?». Я уже запутался с этой толерантностью, честное слово. Мир давно и целенаправленно даёт ёбу!
— Сепаныч, не сехах, — моргнул Боря и отключил связь.
Слушать об иллюминатах, масонах и Нибиру он мог только раз в месяц. Ещё от бани в декабре не отошёл, после которой Степаныч и заселился к Зое на дом.
«Вот ей пусть о гильдии каменщиков и рассказывает, мировые заговоры раскрывает или графику рисует на салфетке на тему — почему масло подорожало?» — добавил внутренний голос.
Только Глобальный связь отключил, как следом Наташка позвонила.
— Боря, ты что, на бутылку присел? — с места в карьер наехала рыжая краса, так как рыжий сын и так порядочно на мозги её присел за последние недели. Беременность ещё гормонов добавляла.
Вся надежда вроде на Борю была, и тот подводит!
— Нихуда йа не сазился, — возмутился Глобальный, но не стал ничего добавлять, так как фразы «лицо сломали» и «ебало болит» люди просто не воспринимали, а на более подробный рассказ его пока не хватало.
— А ты уверен, что нам вообще стоит ребёнка заводить при таком раскладе⁈ — тут же начала жестить Наташка, которая с трудом себя видела в декрете, ухаживающей сразу за тремя детьми.
Рыжим, пьяным и основным.
— Йа захят! — даже возмутился в ответ Боря и снова отключил связь.
Тут же стало страшно. Задумался.
«А что, если психанёт и пойдёт аборт делать?» — тут же подложил дровишек на костёр паники внутренний голос: «Нет уж, успокой!»
И Боря принялся писать сообщение, затем сфотографировал себя, прикрепил доказательство. Вот он — пруф. Если кончилось доверие или даже истончилось, поверит.
Отправил с ходу. А затем понял, что отправил бате… Поторопился.
Пётр Глобальный в ответ звонить не стал. Но тут же написал:
«Да не собираюсь я даже беременеть! Не то, что на аборт. Но судя по всему, я скоро стану дедом? А что с ебалом? Или это от большой радости?»
— Бхять, — буркнул Боря, откладывая телефон.
Не так они планировали Глобального-старшего в курс дела ввести. Но получилось, как получилось.
В кабинет, наконец, вошёл доктор. На этот раз даже удалось рассмотреть его. Лет тридцать на вид. Лысоват. Судя по быстрым движениям, опытный. На суете разве что.
На этот раз рук не мыл, но перчатки надел.
— Так, садимся на край кушетки. Лицом ко мне, — начал он инструктаж. — Что я сейчас делаю? Для общего понимания. Поднимаю тебе подбородок, большие пальцы располагаю на нижних зубах, остальные пальцы завожу под челюсть. Затем…
Тут он резко совершил движения вниз и назад. По хрусту и довольному взгляду Боря вдруг понял, что нижняя челюсть приняла своё первоначальное положение.
— Не болит? — уточнил хирург-травматолог.
— М… ммм… — отрицательно покачал головой Глобальный, по привычке не используя челюсть.
И если по существу, ртом бы вообще не двигать неделю.
— Если боли выраженные, то данную манипуляцию проводят под наркозом, — предупредил доктор. — Но ты и так в отключке был. Смотрю, крепкий вроде. И я понял, что исход благоприятный. Давай я тебе лучше назначу обезболивающие препараты. Попей по самочувствию. Через пару дней отёк пройдёт. А пока попробуй как можно меньше говорить. И старайся ближайший час рот вообще не открывать. Понял?
Боря кивнул. Это движение получилось без боли. А вот первая же попытка что-то сказать натолкнулась на боль. Она небольшая, но если её можно избежать, то зачем она нужна?
«Лучше помолчать», — прикинул внутренний голос.
Карма, однако, словно что-то хотела от него. И тут же позвонила мать. Разговаривать Боря при докторе не решился и просто сбросил.
Специалист выписал ему рецепт, выпроводил в коридор. Как оказалось, там Глобального дожидалась блондинка с курткой на ногах.
Вика тут же подскочила с кресла ожидания, подошла, протянула куртку:
— Как ты? Вправили?
Боря кивнул.
— Болит? — повторила блондинка.
Сантехник поморщился, показал рукой жест «так себе».
— Говорить нельзя? — догадалась Лопырёва.
Боря кивнул.
— Тогда говорить буду я, — Вика тут же взяла его под руку, как будто не умел ходить в тапочках и повела к выходу. — Лариса с Володей в отделении интенсивной терапии. Так что добираемся до дома сами. Эх… что за ночка?
Боря пожал плечами. Сами, так сами. Вика вызвала такси через приложение, встали в проходе, чтобы ничего не отморозить пациенту. Тепловая пушка работает вместо печки, нагнетает горячий воздух и ладно.
В пятом часу утра трафик не сильный. Таксист, судя по карте, оказался поблизости. Но телефон зазвонил снова, хотя номер не высвечивался.
«Хм, странно», — отметил внутренний голос.
Полазив в гаджете, Боря понял, что это не звонок. Его просто добавили в групповой семейный чат и теперь верещит приложение.
В чате резко оказались добавлены «отец» и «сестра», которая на всякий случай добавила «мужа-Лёху», а рулила всем «мать».
« Боря-то наш на бутылку подсел! » — обозначила название чата Галина Константиновна.
И тут разверзся ад!
— Боря, ты чего? Давай доктора поищу, — тут же обеспокоилась сестра.
— « Зашиться» не хочешь? Давай «торпеду» поставим! — тут же добавил Лёха.
— Весь в отца! — добавила мать, которая набирала текст не так быстро.
— Чего сразу в отца? — возмутился Пётр Иванович. — У него вообще-то баба беременна! Так что готовься стать бабушкой и няньчиться.
— Как бабушкой⁈ — написала мама.
— Вау! Поздравляю, брат! — добавила сестра. — Всё правильно. Лучше сразу двоих-троих, а то потом тяжелее будет.
— Когда роды? — спросил Лёха и тут же дописал. — Надо будет тебе мешок детских вещей передать… Когда заберёшь?
