– Нет, мы об этом не думали. Мы играли в классики и тут увидели, что Буссе исчез и что она тоже исчезла.
– И вы пошли искать Буссе?
Девочка смотрела на свои руки, сложенные на коленях, и прошла минута, прежде чем она ответила.
– Нет. Я подумала, что он где-то с Анникой. Он вечно за ней бегает. У нее нет… то есть, не было, ни брата, ни сестры, и она всегда была очень ласкова с Буссе.
– А что было дальше? Буссе вернулся?
– Да, он вскоре пришел. Наверное, он был где-то близко, но мы его не видели.
Мартин Бек кивнул. Ему хотелось закурить, но он не видел нигде в комнате пепельницу и отбросил эту мысль.
– А куда, по-вашему, ушла Анника? Буссе не сказал, где он был?
Девочка замотала головой, и длинные светлые волосы упали ей на лоб.
– Мы подумали, что она пошла домой. Буссе мы ни о чем не спрашивали, а сам он ничего не говорил. Потом так закапризничал, что мы решили пойти к нам домой.
– Ты знаешь, сколько было времени, когда Анника ушла с детской площадки?
– Не знаю. У меня не было часов. Но когда мы пришли сюда, домой, было три часа. А мы долго не играли. Примерно, полчаса, не больше.
– Вы видели в парке еще каких-нибудь людей?
Лена откинула назад волосы и наморщила лоб.
– Мы на это не обратили внимания. По крайней мере, я. Думаю, там некоторое время была какая-то женщина с собакой. С таксой. Буссе хотел поиграть с ней; мне пришлось подойти и увести его.
Она с серьезным видом посмотрела на Мартина Бека.
– Он не должен играть с собаками, – объяснила она. – Это опасно.
– И больше никого ты в парке не заметила? Подумай, может, кого-нибудь вспомнишь?
Она покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Мы играли, и мне приходилось присматривать за Буссе, так что я не видела, есть ли там кто-нибудь еще. Может, кто-нибудь проходил мимо, но я этого не знаю.
В соседней комнате стало тихо, и фру Оскарсон вернулась в гостиную. Мартин Бек встал.
– Не могла бы ты мне сказать, как фамилия Уллы и где она живет? – спросил он девочку. – Мне пора идти, но, возможно, я еще зайду к тебе. Если ты о чем-нибудь вспомнишь – о том, что случилось или что ты видела еще, скажи маме, и она позвонит мне.
Он повернулся к матери девочки.
– Это может быть какая-нибудь, на первый взгляд, совершенно незначительная подробность, – сказал он. – Но я бы хотел, чтобы вы позвонили мне, если что-нибудь вспомните.
Он дал фру Оскарсон свою визитную карточку и получил листок бумаги с фамилией, адресом и телефоном третьей девочки.
Потом он вернулся в парк Тантолунден.
У специалистов из технического отдела было еще полно работы в ложбинке у летнего театра. Солнце стояло низко и отбрасывало на газон длинные тени. Мартин Бек оставался там до тех пор, пока не увезли мертвое тельце. Потом он вернулся на Кунгсхольмен.
– Трусики он снова унес, – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Да, – сказал Мартин Бек. – Белые. Тридцать шестого размера.
– Гнусная свинья, – сказал Гюнвальд Ларссон.
Он ковырялся карандашом в ухе и бормотал:
– А что на это говорят наши четвероногие друзья?
Мартин Бек бросил на него критический взгляд.
– Как поступим с Эриксоном? – спросил Рённ.
– Отпусти его, – сказал Мартин Бек.
Через несколько секунд он добавил:
– Но не спускай с него глаз.
XII
Утреннее совещание во вторник, тринадцатого июня, было коротким и вовсе не многообещающим. То же самое относилось и к заявлению для прессы. Места, где были совершены убийства, полиция разрешила фотографировать с вертолета. Общественность оказала помощь тысячами сообщений, и полиция все эти сообщения честно обработала.
Полиция контролировала всех известных ей эксгибиционистов, эротоманов и других лиц с сексуальными отклонениями. Одного человека задержали и допросили, чтобы выяснить, что он делал в то время, когда произошло первое преступление. Теперь этого человека выпустили.
Все были невыспавшиеся и усталые, даже журналисты и фотографы.
После совещания Колльберг сказал Мартину Беку:
– Есть два свидетеля.
Мартин Бек кивнул. Они пошли к Гюнвальду Ларссону и Меландеру.
– Есть два свидетеля, – сказал Мартин Бек.
Меландер даже не поднял головы от своих бумаг, ни Гюнвальд Ларссон сказал:
– Ну ты даешь. И кто же?
– Во-первых, ребенок в парке Тантолунден.
– Трехлетний малыш.
– Вот именно.
– Девушки из полиции нравов уже пытались с ним поговорить, тебе это известно так же хорошо, как и мне. Он даже еще не умеет как следует разговаривать. Это почти такая же мудрость, как тогда, когда ты советовал мне допросить собаку.
Мартин Бек проигнорировал как это замечание, так и изумленный взгляд, который бросил на него Колльберг.
– А второй? – спросил Меландер, по-прежнему погруженный с головой в бумаги.
– Грабитель.
– Грабителем занимаюсь я, – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Вот именно. Так найди его.
Гюнвальд Ларссон откинулся назад, так что вращающееся кресло затрещало. Он пристально посмотрел на Мартина Бека, потом на Колльберга и наконец сказал:
– Ну-ка. И что же, по-вашему, я делаю последние три недели? Я и ребята из отдела негласного наблюдения в пятом и девятом округах? Очевидно, вы полагаете, что мы играем в картишки? Или, может, ты станешь утверждать, что мы не сделали все, что было в наших силах?
– Вы сделали все, что было в ваших силах. Но теперь все изменилось. Теперь вы просто обязаны его найти.
– Но как, черт возьми? И прямо сейчас, немедленно?
– Этот грабитель – специалист, он свое дело знает, – сказал Мартин Бек. – Он сам это доказал. Хотя бы раз он напал на кого-нибудь, у кого не было при себе денег?
– Нет.
– Хотя бы раз он напал на того, кто сумел бы себя защитить? – спросил Колльберг.
– Нет.
– Ребята из патрулей в штатском были хотя бы раз где-нибудь поблизости? – спросил Мартин Бек.
– Нет.
– И что же из всего этого следует? – спросил Колльберг.
Гюнвальд Ларссон не ответил сразу. Он долго ковырял карандашом в ухе и наконец сказал:
– Он специалист.
– Ну вот, сам видишь, – сказал Мартин Бек.
Гюнвальд Ларссон снова погрузился в раздумья. Наконец он спросил:
– Когда ты был здесь десять дней назад, ты хотел что-то сказать, но не сказал. Почему?
– Потому что ты меня перебил.
– А что ты хотел сказать?
– То, что мы должны изучить временной график этих ограблений, – сказал Меландер, глядя в свои бумаги. – Систематическая работа. Мы уже это сделали.
– И еще одно, – сказал Мартин Бек. – Леннарт уже минуту назад намекнул на это. Твой грабитель специалист, ты сам это говоришь. Он такой специалист, который наверняка знает всех людей из отделов негласного наблюдения так же хорошо, как свои собственные ботинки. И из отдела расследования убийств тоже. Возможно, даже знает и автомобили.
– Ну хорошо, и что же я должен делать? – сказал Гюнвальд Ларссон. – Я что же, должен из-за этого бандита набрать новых полицейских, а?
– Ты мог бы взять людей из других мест, – сказал Колльберг. – Самых разных людей… и женщин… и другие автомобили.
– Ну, теперь уже поздно, – через минуту произнес Гюнвальд Ларссон.
– Это верно, – подтвердил Мартин Бек. – Теперь уже поздно. Но с другой стороны, сейчас еще намного важнее, чтобы мы его схватили.
– Этот субъект даже не взглянет ни на один парк, пока по городу будет разгуливать убийца, – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Вот именно. Когда произошло последнее ограбление?
– Между девятью и четвертью десятого.
– А убийство?
– Между семью и восемью. Послушай, что ты мне здесь рассказываешь о вещах, о которых все мы знаем?
– Не сердись. Может быть, для того, чтобы убедить самого себя.
– В чем? – спросил Гюнвальд Ларссон.
– В том, что этот твой грабитель видел девочку, – сказал Колльберг. – И того, кто ее убил. Этот грабитель не делает ничего на авось. Ему приходится каждый раз часами бродить по парку, пока не представится стопроцентная возможность. Либо ему должно невероятно везти.
