— Не плачь. Пожалуйста, дорогая, не надо плакать.
Вдруг громкий пронзительный звук раздался за дверями, которые вели из гостиной в коридор. Бекки похолодела от ужаса, а Джек мгновенно отпрянул от нее и подхватил покрывала, успев прикрыть наготу.
Двери резко отворились и громко стукнули во внутренние стенки. До ушей Бекки донеслись многоголосые крики. Ее охватила паника, в голове шумела какофония звуков и мыслей. Все еще лежа в постели рядом с ней, с обнаженным торсом, прикрытый, однако, снизу до пояса, Джек повернулся к дверям.
Она же испуганно натянула одеяло до самого носа.
— Ребекка!
О Боже! Это был голос ее брата!
Глава 4
Четыре года назад Гарретт, наверное, немедленно выхватил бы пистолет и застрелил Джека на месте. Но с тех пор брат Бекки успел измениться, стать спокойнее и рассудительнее. Теперь он гораздо реже бросался делать что-то не думая — сказывалось влияние жены, преуспевшей в его укрощении.
И тем не менее мощное негодование, клокотавшее в его груди, казалось, было слышно окружающим.
Бекки глянула на дверь и ахнула при виде того — вернее сказать, тех, — кто виднелся в дверном проеме. Явление одного только брата было бы само по себе ужасно. Но нет же! Казалось, в дверях столпилась добрая половина лондонских жителей!
За спиной у Гарретта стоял Тристан, кузен Бекки. Лицо его было злобно и мрачно. Его супруга София находилась подле мужа. А за ними — большая группа людей, которых Бекки вовсе не знала.
— Что тут такое? Дайте мне посмотреть! — Леди Боррилл оттолкнула худенького юношу и ворвалась в комнату. За ней ввалились остальные.
Бекки уже доводилось бывать в ситуациях на грани жизни и смерти. Она умела подавлять всепоглощающую панику и оставаться сильной. Но в этот миг ей хотелось только уменьшиться до размеров горошины и исчезнуть под покрывалом, а еще лучше — совершенно исчезнуть и никогда больше не попадаться всем этим людям на глаза. Она тупо смотрела на толпу, не в состоянии ни пошевелиться, ни молвить слово. Она так крепко вцепилась в простыни, что ногти сквозь ткань впились в ладони и поранили кожу.
Надолго воцарилось тяжкое молчание, но потом стал нарастать шум. Кто-то тихо бормотал, кто-то кричал, слова пушились и сливались. Гарретт с белым как бумага лицом направился к Бекки и Джеку. Губы его побелели, кулаки сжаты, он так смотрел вокруг, точно собирался убить Джека Фултона голыми руками.
София дернулась было за ним и ухватилась за рукав, чтобы удержать. Она что-то говорила, но Бекки не могла разобрать ее слов в общем гуле.
Однако она прекрасно поняла то, что говорил Гарретт.
Он легко высвободился из рук Софии — будто лошадь стряхнула муху со своего уха.
— Ты, ублюдок! — рычал он, поднимая кулаки. — Ты посмел оскорбить мою сестру.
— Что вы делаете, черт побери? — рявкнул Джек. — Убирайтесь отсюда. Сейчас же!
Гарретт рванулся к кровати:
— Я тебя убью!
София оглянулась и, увидев, как за ними собирается толпа, в отчаянии вскрикнула:
— О Господи!
Гарретт замер на месте, лицо его превратилось в окаменевшую маску. Втянув воздух сквозь зубы, он медленно повернулся, и когда заговорил, голос его прозвучал как угроза.
— Убирайтесь все отсюда к черту! — потребовал он.
Но никто не шелохнулся, и тогда он заорал во всю глотку:
— Немедленно вон отсюда!
Толпа с недовольным ворчанием направилась к выходу, оставив в комнате с Бекки и Джеком только Софию, Тристана и Гарретта.
Гарретт снова двинулся на Джека, который приподнялся, жестом останавливая его.
— Я буду рад сразиться с вами, герцог, но разве это время и место?
— Да.
Джек явно занервничал.
— Но давайте же вести себя цивилизованно. Сделайте формальный вызов. Например, на пистолетах на рассвете…
— На кулаках, — отрезал Гарретт. — И нынче же.
Похоже, Кейт не настолько преуспела в укрощении ее брата, как полагала Бекки. Страх за Джека наконец заставил ее заговорить.
— Нет, Гарретт, — выдохнула она, — оставь его.
Голубые глаза брата вспыхнули, лишь мельком остановившись на ней. Поза его не изменилась, как, впрочем, и настроение. Как всегда, она не сумела на него воздействовать. Единственным человеком, способным утихомирить его ярость, была Кейт, но, к несчастью, ее не оказалось рядом.
Тристан подошел к Гарретту и придержал за плечо — подальше от Джека. Бекки понимала, что это лишь временная мера.
Мускул на лице Гарретта дернулся. Он снова сверкнул на сестру голубыми глазами и уперся взглядом в Джека:
— Вставай с этой проклятой кровати.
Джек послушно соскользнул к краю, прикрывая срам подушкой. Но бедра его нахально сверкали и световые блики картинно поигрывали на бронзовой коже, когда он спускал ноги на пол. При виде этого Бекки не сумела победить слабую вспышку желания.
Гарретт повелительно указал на двери, ведущие в гостиную.
— Ступайте туда и оденьтесь, — велел он Джеку.
Джек подобрал свои брюки и поглядел на Бекки, которая быстро кивнула ему.
— Как хотите. — Джек вышел из спальни.
Гарретт склонился и поднял что-то с пола. То была почти прозрачная сорочка сестры.
— Надень на нее что-нибудь. — Он бросил сорочку Софии и вышел в гостиную.
За Гарреттом последовал Тристан и закрыл за собой двери. Бекки вздрогнула. Она надеялась, что Тристан не допустит кастрации Джека.
Все было понятно. Слух распустила леди Боррилл. Видимо, она все-таки узнала Бекки, встретившись с ней на лестнице отеля, и сразу же направилась разыскивать Тристана, который обедал в обществе супруги и Гарретта. Кейт не поехала, потому что была на сносях и не слишком хорошо себя чувствовала, а Гарретт, София и Тристан отправились вместе в одной карете.
Брат Ребекки был искренне равнодушен ко всем приличиям. Едва услыхав, что его сестра в опасности, он мог бы прыгнуть прямо в огонь, не волнуясь о последствиях.
Бекки с трудом перевела дух.
А София поправила тугой узел светлых волос на затылке и бросилась к кровати. Кофейного цвета широкие юбки вечернего платья громко зашелестели, на лбу залегла сосредоточенная складка.
— Ах, Бекки…
Бекки знала, что невестка вовсе не хотела придавать своему голосу этот осуждающий тон. Но София ни разу не упустила случая дать ей почувствовать себя непослушной девчонкой.
— Просто дай мне мое платье, Софи. Пожалуйста.
София молча протянула ей одежду и поджала губы при виде того, как нескромно прикрывает пышную грудь Бекки эта тончайшая ткань. Теперь она осматривала комнату, очевидно разыскивая в ней хоть что-то более подходящее и целомудренное.
