Каримович…
Отчество я ему, конечно, это не дам, но чёрт, красиво бы звучало.
Лев Каримович. Амир Каримович. Станислав Каримович...
— Круто… — мечтательно тянет. — А я от кого? От братца или от… того, с кем в клубе переспала? Блин! Ну почему там разница в день-два всего? Даже по сроку не определишь! Чёрт!
— Может спросить для начала, предохранялся ли Рустам? — предлагаю.
Лично я бы так поступила.
— Я с ним не разговариваю, — закатывает глаза. — Представляешь, ему не понравился мой «вульгарный» макияж. И он, пока меня дома не было, всю мою косметику смыл. Там косметики чуть меньше, чем на пол-ляма было! Даже эксклюзивную коллекцию смыл! — негодует подруга, сжимая руки в кулаки. — А ещё сказал, что мне без неё лучше.
— Без неё ты и правда милее.
— Ты на его стороне?! — напрягается, одарив меня осуждающим взглядом. — Да? Подруга?! За Рустама играешь?
— Я всегда на твоей стороне! — хватаю её за руку. — А как родителям о ребёнке скажешь?
— Кать… я это… не скажу им, — мигом поникает.
— Что?! Почему?
— Ты не знаешь моего отца, Катюш, — поджимает губы. — Запрёт меня в четырёх стенах. Или вообще заплатит кому-то и аборт мне сделают. Я рожу и только тогда папе о внуке или внучке скажу. Мама бы меня поддержала, а папа… он любит меня, но репутация для него важнее, — смахивает слезу. — В общем, помнишь, нам с тобой предлагали во Французский университет перевестись? В тот крутой и навороченный?
— В который ты отказалась поступать из-за меня и Мириам? — уточняю.
— Ну да! Туда поступим! Обе! — «радует» меня своим решением.
— Алис, у меня по-прежнему денег на него нет, — стыдливо отмечаю. — Не смогу я.
— Я тебе одолжу! Придумаю что-то! Кать… я там одна буду! Ладно, если ребёнок Рустама окажется, и он будет готов нам помочь… но я всё ещё одна буду! Понимаешь?!
— У меня дедушка здесь!
— С собой возьмём! — уверенно заявляет. — Он у тебя, на минуточку, на французском шпарит лучше, чем на русском. С его знаниями, опытом и методиками обучения найдёт там себе место. Поверь, такие профи, как он, везде нужны! Ты понимаешь, что я сама не смогу. А у Мириам братишка маленький. Не поедет она.
— Мне подумать надо, Алиса, — говорю, но, глядя в её глаза, понимаю. Соглашусь я. Не могу оставить её, особенно сейчас, когда она одна со своей «проблемой».
— Твой дедушка с тобой хоть на край света поедет, если ты попросишь, — добивает, уже не зная, какие аргументы применить. — Пожалуйста! Век должна буду! Ты крёстной обещала быть! Помнишь?! Я даже разрешаю, чтобы ты своему дедушке и обо мне рассказала. Тогда он точно согласится! В беде не бросит!
— Угу, — киваю. — Но вначале ему про мою беременность рассказать надо.
Глава 7
Собрав волю в кулак, еду домой, зная, что дедушка покинул стены университета. Намеренно позвонила и поинтересовалась у него, дома он или нет. Лучше в родных стенах признаться, что беременна, чем там, где полно ушей. Дед сказал, что дома, но притом весь такой загадочный и малословный был, что страшно.
Наверное, опять сковородку новую сжёг, пока свои кроссворды разгадывал. Это будет третья сковородка за последние два месяца.
Спрятала бы все сковородки в доме. Да только дедушка яйца тогда в кастрюле жарить будет. Дед всё готов на свете отдать ради яиц на ужин. Неважно с чем, главное хоть одно яйцо.
Но сегодня я всё ему прощу… потому что ему тоже предстоит меня прощать. Принять и осознать, что одна моя глупость может стоить нам двоим спокойной жизни.
Нет, как мама я не поступлю. Не брошу своего малыша ради какого-нибудь мужчины. Ни даже ради денег. Приняв решение оставить ребёнка, я взяла на себя ответственность за свой поступок.
— Дедуль! — кричу, войдя в квартиру. — Я дома! Ты где?
Скидываю обувь и сумку, переобуваюсь в домашние тапочки.
— Вроде горелым не пахнет, — продолжаю говорить. — Значит, не на кухне. Я иду к тебе в гостиную! И хватит играть со мной в прятки, — недовольно говорю и иду вперёд по коридору, оставляя сумку в прихожей.
Потом заберу.
На душе появляется какое-то странное чувство. Не то подвоха, не то паранойя или излишняя подозрительность. Чувства, ускоряющие моё сердце в несколько раз и покрывающее тело мурашками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Сюрприз! — мама выскакивает из-за ближайших дверей, расставив руки широко и озаряя меня улыбкой. — Сюрприз! Мы приехали!
Инстинктивно делаю шаг назад и смотрю на женщину, подарившую мне жизнь. Маму, которую должна рада видеть, но отчего-то считаю чужим человеком, ворвавшимся в нашу с дедушкой квартиру.
По телефону общаться одно, а вот вживую… Как-то не очень хочется.
Сразу просыпается чувство детской обиды, что она бросила меня ради своего оленя нерусского. Променяла дочь и отца на деньги.
Злости, что я была одна, когда рядом должна была быть мама. И объяснить мне то, что родительницы объясняют девочкам. Про мальчиков, про критические дни, про то, что изменения в моём теле нормальны и не стоит этого стыдиться.
Но благо мне повезло, в моём жизни была бабушка Мириам, которая взяла на себя эту роль. Успокоила, когда я впервые стала девушкой.
— Мам?.. — тяну и смотрю на женщину, которую мне было приятнее видеть через экран.
— Катя? — она оглядывает меня со всех сторон, знакомясь вновь.
Её не было со мной рядом больше пяти лет. Я изменилась. Выросла. Поменялась.
Я больше не та маленькая девочка, которую она оставила спящей одну в комнате, а сама уехала на вокзал, не предупредив даже дедушку.
Уехала, пока он был на научной конференции. Оставила меня одну на несколько дней.
Знала, что дед не отпустит и свалила, пока его дома не было.
— Как же ты выросла, девочка моя. Дай обниму, — делает шаг на меня, раскидывая руки ещё шире.
— Я… Я испачкалась на физкультуре, — бессовестно вру. — Потом обнимешь! Мне в ванную надо! — и шмыгаю в приоткрытую дверь.
Детский поступок, знаю.
Просто… Просто не готова я была к тому, что увижу её именно сегодня. И к таким нежностям именно сейчас я не готова.
И почему всё в один день? Известие о беременности, приезд мамы и, не дай бог, знакомство с её «любимым», который бесит меня и без знакомства.
— Катюша! — тянет дедушка и стучит в дверь ванной комнаты.
— Я купаюсь! — кричу ему. — Потом выйду.
— Ты хотя бы воду ради приличия тогда включи, — хмыкает дед, и я сдаюсь. Открываю защёлку и впускаю его к себе.
Оглядевшись по сторонам, дедушка входит ко мне и закрывает дверь на защёлку. Осматривает моё лицо и подойдя, утирает слёзы. И когда они только появились?
— Ну и чего ты, котик мой? — ласково обращается. — Совсем не рада маме?
— Знаешь… я ждала её, — признаюсь и прислоняюсь головой к животу дедушки, позволяя ему гладить меня. Словно кошечка ластится начала. — Ждала, но… не была готова.
— Я понимаю, Катюша, — спокойно поддерживает меня. — Я сам пока… прихожу в себя. Но она моя дочь, твоя мама, и она приехала к нам. Сразу после аэропорта, чтобы увидеть тебя.
— Всё ещё не могу смириться с тем, что она бросила меня.
— Но ведь она звонила тебе. Узнавала о тебе. Общалась с тобой через телефон. Значит, ты ей не безразлична? Да, она не лучшая мать, но у других и такой нет.
— Предлагаешь простить её? — поднимаю на него взгляд.
— Предлагаю дать ей один шанс на реабилитацию, — с улыбкой говорит дедушка, зная, что я прислушаюсь. — Будь лучше её. Попытайся ради меня принять её.
— Хорошо, — киваю. — Только ради тебя!
— Отлично! — восклицает. — А теперь умывайся и приходи в гостиную. Твой отчим тоже приехал. Нормальный такой мужик, хоть и напряжённый какой-то. Лицо такое, словно его заставляют здесь сидеть, а он бы лучше на Мальдивах коктейль попивал, — смешит он и меня. — А рядом девочки танцуют...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Деда!
— Давай ему вместе мысленный лимончик подсунем! Чтобы больше в Россию ни ногой?
— По рукам! — довольно соглашаюсь.
Вот дед у меня самый лучший!
