— Развлекаемся или как? — осведомилось существо хорошо поставленным голосом.
И тут Вай, чеканя шаг, вышел вперед и доложил:
— Ваше Драконское величество! Сводный отряд нечисти под командованием сержанта Марыли и моим лично загнал в гостиницу и сожрал богатырей неизвестного происхождения! Лейтенант внутренней безопасности Вай!
— Вай, вай, вай! — все тем же певучим голосом произнес Дракоша. — Сколько раз я учил тебя: перед тем как сожрать лицо неурмынской национальности, нужно его поймать и привести ко мне на допрос. И только потом, вы слышите, потом, когда я сам опробую незнакомца, вы имеете право его сожрать, поделив пропорционально на части, соответствующие занимаемой должности и положению! Что-нибудь осталось от пришельцев?
— Вай замялся, затем достал откуда-то кальсонную тесемку:
— Вот, это все, ваше величество!
Дракоша протянул руку с необыкновенно длинными и острыми когтями, сцапал тесемку, понюхал ее и сунул в рот. С минуту он вдумчиво ее жевал и наконец проглотил.
— Н-да! — сказал он, словно бы про себя. — Такого я еще не встречал, однако. Лейтенант!
— Слушаю! — гаркнул Вай.
— Вы упустили момент отличиться, а могли бы стать капитаном с окладом двадцать мышей в месяц!
— Двадцать мышей! — как эхо, пронеслось по толпе вампиров. Брукбондская ведьма, она же сержант Марыля, не выдержала и облизнулась. Вай сник, опустил голову.
— Виноват, ваше величество! Больше не повторится!
— Не повторится… — проворчал Дракоша. — Это уже второй случай, лейтенант! Ладно, на этот раз я тебя прощаю. А теперь все вон! Я буду думать!
Дракоша присел на уцелевшую скамью и замер. Человек в шляпе, очевидно, дворецкий, тут же оживился и замахал руками:
— Все вон! Вон, кому сказано! Его величество граф думать будет!
Упыри переглянулись и бросились прочь. Причем бросились, как обычно, давя друг друга и отпихивая локтями. В новой свалке досталось всем. Разборки, с криками и визгом, закончились на улице. Было слышно, как кто-то с каратистским хеканьем раздает тугие шлепки. Скорее всего, это была Брукбондская ведьма. Вай вышел последним. Он отвесил ведьме по затылку, и все стихло. Богатыри переглянулись:
— Может, отдубасить его как следует?
— А если он колдонет?
— Тогда сидим тихо. А он, глядишь, подумает-подумает и уйдет.
На колдун не ушел. Он дождался, пока на улице стихнет шум, медленно встал и откинул капюшон. Яромир был разочарован. У графа оказалось обычное лицо упыря, синюшное, снулое. Только выдающийся фиолетовый нос придавал ему некоторую величественность. Он медленно повернулся в сторону друзей.
— Господа! — произнес он все тем же звучным голосом. — Опасность миновала. Но ненадолго. Мою гвардию очень трудно держать в узде! Поэтому я приглашаю вас к себе в гости. Поверьте, для вас будет куда безопасней переночевать у меня в замке.
Илья громко захлопнул челюсть и посмотрел на Яромира.
— Это он с кем разговаривает?
— Мне кажется, что с нами! — шепотом сказал Яромир.
— Силен колдун! — немедленно восхитился Муромец. — Сквозь стены видит.
— Какие там стены, — с досадой возразил Яромир. — У тебя же нос на вершок из щели торчит, попробуй не заметить!
Илья смущенно крякнул:
— Н-да… Значит, это он с нами разговаривает. А мы что?
— А мы спим! — несколько раздраженно заметил Добрыня.
— Точнее — делаем вид, — уточнил Попович, пытаясь устроиться поудобнее на узкой скамье.
— А может, примем предложение этого графа? — сказал Яромир. — Не нравится мне этот свинарник. А в замке я еще ни разу не был… там, наверное, здорово!
— Проклятье! — Поповичу наконец удалось устроиться поудобнее, но дубовая скамья не выдержала, ножки с хрустом подломились, и Алеша грохнулся на пол. Дом опасно содрогнулся. От потолка отделилась паутинка и медленно заскользила вниз.
— Убедили! — сказал он, вскакивая на ноги и отряхиваясь от пыли. — Меня эта скамья уже достала. Мозоль натер во всю длину!
— Думаешь, в объятиях вампира будет мягче? — хмыкнул Добрыня, поворачиваясь на скамье и тоже с грохотом оказываясь на полу.
— Сволочь! — рыкнул богатырь, сидя среди обломков скамьи. — Свинья ползучая!
— Кто сволочь? — нахмурился Алеша.
— Скамья, конечно, — пожаловался Никитич, поднимаясь и поправляя перевязь с мечом. — Все, братцы! Мне спать охота. Если к вампиру, так к вампиру. Может, и не засосет. Постели-то у него, небось, нормальные!
Стараясь громко не топать, с опаской косясь на гнилые стены, друзья спустились вниз. Только сейчас они оценили графа Дракошу по достоинству. Ростом он ненамного уступал богатырям, но был худ до чрезвычайности. Богатыри, очевидно, произвели на него благоприятное впечатление. Он коротко кивнул головой и улыбнулся карикатурной улыбкой, развалив длинную щербатую пасть. Богатыри невольно попятились. Яромир сжал кулаки, раздумывая, сразу дать ему в зубы или немного подождать?
— Господа! — Дракоша величественно вздернул голову. — Прошу выслушать меня внимательно. Ваше недоверие к существам моего рода вполне понятно и… — тут он вполне натурально вздохнул, — к сожалению, оправдано. Но! Этот край принадлежит мне, и я, как ответственное лицо, заинтересован в его процветании и даже в притоке туристов, в конце концов! Поэтому безопасность путешественников — это важнейшее направление нашей внутренней политики! Ведь далеко не все вампиры разделяют гастрономический взгляд на людей! Что касается меня и моего ближайшего окружения, — улыбнулся граф, — то мы предпочитаем мышей. Мышь для нас — это источник пропитания и даже символ процветания! Однако я попросил бы вас поторопиться, ибо сюда могут пожаловать незалежные вурдалаки из Господарии, а даже я не имею на них особого влияния.
— Незалежные вурдалаки — это кто? — заинтересовался Яромир.
— Гости из ближнего зарубежья, — хмуро ответил граф. — Натуральные проглоты. К тому же они терпеть не могут, когда русским духом пахнет!
— А вам русский дух нравится? — обрадовался Муромец.
Граф слегка поморщился:
— Честно говоря, не очень. Но я всегда был интернационалистом!
— Интер… кем?
— Националистом, — вздохнул граф.
— А это что? — наивно поинтересовался Яромир.
— Это когда ненавидят всех, кроме своего народа, — пояснил обалдевший Попович и в свою очередь попытался возразить: — Но ведь это неблагородно!
— Что делать! — вздохнул граф Дракоша. — Я честно борюсь со своими недостатками, но это не всегда получается. Путь к совершенству труден и тернист. Кстати, как тебя зовут? — неожиданно спросил он Муромца.
— Ну, Илья.
— А по батюшке?
— Абрамыч! — ляпнул Муромец, все еще толком не понимая, куда гнет упырь.
— Ну вот, — сладко улыбнулся Дракоша. — Я так и Думал! Кровь-то небось по ночам зудит? — осведомился он с непонятной интонацией.
— Она у меня и днем зудит! — признался Илья.
— Вот о чем я и говорю, — кивнул Дракоша. — Так что для незалежных вурдалаков вы — лютые враги! Итак, поспешим в мой замок, где вас ждут сравнительно чистые простыни и горячий супчик.
При упоминании о супчике Илья громко хлюпнул и вытянул губы в дудочку, не хуже иного упыря.
Перед домом стояла длинная повозка, запряженная парой великолепных, вороной масти коней. Правда, наметанный глаз Яромира успел разглядеть странную деталь: кони были обуты в смазаные офицерские сапоги!
«Оборотни!» — догадался Яромир, но никому ничего не сказал. Упырей он не боялся, знал только, что нужно быть настороже и успеть дать им в зубы раньше, чем они на тебя накинутся.
— Это мой личный долежанс, — похвалился граф. — Такой только у херцога саксонского, да у франкмасонского короля!
Дворецкий подобрал фалды и резво вскочил на козлы. Граф гостеприимно раскрыл дверцу:
— Прошу вас, господа!
Богатыри не без удобства разместились на обшитых черным бархатом сиденьях друг напротив друга. Последним зашел граф. Он закрыл за собой дверцу и довольно ловко уместился в гробу, который лежал аккурат посередке.
— Так это же гроб! — ахнул Муромец. — А я думал, ящик какой-то.
— Конечно, гроб, — подтвердил Дракоша, устраиваясь поудобнее и складывая на груди руки.
— Так ведь это… можно и присесть. Мест много!
— Право, не стоит беспокоиться, — улыбнулся граф. — За триста лет ко всему привыкаешь. Неужели вы не слышали поговорку «Лучше лежать, чем сидеть»? Можете сами попробовать!
— Нет уж, спасибо, я лучше посижу! — сказал Муромец, нервно шевеля пальцами. В этот момент кучер свистнул, и кони пустились в галоп. Яромир выглянул в окно. В неверном лунном свете он увидел, как бешено мелькают ноги, обутые в офицерские сапоги, и вздохнул. Это новое приключение начинало ему нравиться.
Долежанс мчался как ветер. Лес по бокам дороги слился в одну неразличимую, темную пелену. Несколько раз о стенку кареты кто-то стукнулся. Ощущение было такое, словно в дерево забили гвоздь.
