— Верно, Мишель. Правда здорово? — Рауль воздел руку к грязному, покрытому пятнами потолку. — Поистине грандиозная задача, и для нашего поколения, и для будущих: разведка того света.
Я уперся.
— Рауль! Мадам! Господа, — сказал я очень спокойно, — я вижу, что должен вас покинуть. Не желаю иметь ничего общего с полоумными самоубийцами, пусть даже и получившими поддержку правительства. Счастливо оставаться.
Я решительно направился к выходу, но вдруг медсестра схватила меня за руку. Я впервые услышал ее голос:
— Постойте. Вы нам нужны.
Это не было просьбой. Тон ее голоса был холодным, почти безразличным. Должно быть, именно так она требовала вату или хромированный скальпель.
У нее были глаза необычного цвета: светло-голубые, с коричневыми пятнышками посередине. Как острова в океане. Я провалился в них, как в бездну.
Девушка пристально смотрела на меня без малейшей улыбки. Словно то, что она разговаривала со мной, уже было величайшим подарком. Я отшатнулся. Мне не терпелось вырваться из этого жуткого места.
40. Полицейское досье
Фамилия: Баллю
Имя: Амандина
Цвет волос: блондинка
Глаза: светло-голубые
Рост: 169 см
Особые приметы: нет
Примечание: пионер движения танатонавтов
Слабое место: чрезмерное увлечение сексом
41. Мифология индейцев Амазонки
Когда-то Творец решил сделать людей бессмертными. Он приказал им: «Ступайте на берег реки. Вы увидите три проплывающие мимо пироги. Ни в коем случае не останавливайте первые две. Дождитесь третьей и обнимите Дух, который находится в ней».
При виде первой пироги, нагруженной гнилой плотью, кишащей грызунами и зловонной, объятые страхом индейцы отступили назад. Но когда появилась вторая лодка, они увидели там смерть в человеческом обличье и побежали ей навстречу. Много, много позже появился Дух Творца в третьей пироге. С ужасом он увидел, что люди обняли смерть. Вот так они сделали свой выбор.
Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»42. По скользкой дорожке
Недели две я не слышал никаких новостей о моем бывшем друге, профессоре Разорбаке, и его танатомашине. Должен признаться, я был сильно разочарован. Рауль, кумир моей юности, начал воплощать свои фантазии, а я не испытывал ничего, кроме отвращения. Я даже думал, не сдать ли его полиции. Если в экспериментах со смертью вместо морских свинок участвуют люди, Рауля следует обезвредить.
И все же я не сделал этого — в память о нашей старой дружбе. Я повторял себе, что если Рауль, как он сам утверждает, получил поддержку главы государства, значит, ему предоставлены необходимые полномочия.
«Вы нам нужны», — сказала медсестра, и эта фраза меня преследовала. Для чего? Чтобы убивать людей? «Достаньте нам цианистого калия и крысиного яда — и до свидания?» Но ведь я дал клятву Гиппократа, я спасаю жизни, а не наоборот.
Когда Рауль вновь объявился, я хотел сказать ему, что не желаю больше слышать ни о нем самом, ни о его экспериментах, но что-то меня остановило. Может быть, наша старая дружба, а может, слова медсестры, все еще звучавшие в моих ушах.
Рауль пришел ко мне домой. Он выглядел постаревшим, издерганным. Видно было, что он давно не спал. Он прикуривал одну за другой тонкие сигареты с ментолом, делая не больше пары затяжек подряд.
— Мишель, не осуждай меня.
— Я и не осуждаю. Но я пытаюсь тебя понять и не могу.
— Кому важен человек по имени Рауль Разорбак? Важен только проект. Он важнее всего. Это величайшая задача нашего поколения. Все это шокировало тебя, но послушай, всех наших предшественников современники считали чудовищами. Веселый писатель Рабле по ночам ходил на кладбище и выкапывал трупы. Он изучал анатомию ради того, чтобы медицина шла вперед, хотя в те времена такие занятия считались преступлением. Но именно благодаря ему стало ясно, как работает система кровообращения, и теперь мы спасаем жизни переливанием крови. Мишель, если бы ты жил в то время, что бы ты ответил Рабле, если бы он попросил тебя о помощи?
Я задумался.
— Сказал бы «ладно», — ответил я наконец. — Ладно, потому что его пациенты были мертвы. Но твои подопытные кролики, Рауль… Ведь твои танатонавты — самые настоящие кролики!.. Они ведь живые! А ты делаешь все, чтобы умертвить их! Или я ошибаюсь? Да или нет?
В длинных нервных пальцах Рауля щелкала зажигалка, но огонь не появлялся. Или у него слишком дрожали пальцы, или кремень совсем истерся.
— Нет, не ошибаешься, — сказал он наконец. — Из пяти танатонавтов двое уже умерли. По глупости, просто оттого, что я не врач и не знаю, как их реанимировать. Я умею погрузить сурков в анабиоз и потом вернуть к жизни, но, когда дело касается людей, я бессилен. Я понятия не имею, как рассчитать точную дозу анестетика. И я прошу твоей помощи. Мне нужны твои знания и твоя изобретательность.
Я протянул ему спички.
— Да уж, анестезия — это моя специальность. Но вот отправлять людей в кому — это совсем другое дело.
Рауль встал и прошелся по комнате.
— Ну, подумай тогда. Придумай что-нибудь! Ты мне нужен, Мишель. Однажды ты мне сказал, что я всегда могу на тебя рассчитывать. Вот и настал такой день. Ты мне нужен, Мишель, и я прошу тебя о помощи.
Конечно же, я хотел ему помочь. Как в старое доброе время. Вместе против дураков. Но на этот раз никаких дураков не было. Он решил бросить вызов чему-то холодному и неизвестному, что называют смертью. При одном только упоминании о ней люди осеняют себя крестом. А он отправляет ad patres[10] несчастных, которые поверили ему. Делает это из чистого любопытства, потому что ему не дает покоя то, что случилось с его отцом. Или чтобы потешить самолюбие исследователя нового мира. Рауль, мой друг Рауль хладнокровно убивал людей, которые не сделали ему ничего плохого! Убивал во имя науки. Все во мне кричало: «Безумец!»
Он же смотрел на меня ласково, как старший брат.
— Знаешь китайскую пословицу? «Тот, кто задает вопросы, рискует прослыть глупцом на пять минут. Тот, кто не задает вопросов, останется глупцом на всю жизнь».
Я решил сражаться его же оружием.
— Есть еще более известная фраза, иудейская. «Не убий». Это одна из десяти заповедей. Ты найдешь ее в Библии.
Рауль прекратил расхаживать из угла в угол и крепко схватил меня за руки. Его ладони были горячими и влажными. Он впился в меня взглядом:
— Они забыли добавить еще одну: «Не умирай в невежестве». Согласен, возможно, пять, десять, пятьдесят человек умрут. Но ради чего! Если у нас все получится, мы узнаем, что такое смерть и люди перестанут ее бояться. Те парни в спортивных костюмах, которых ты видел в лаборатории, — заключенные. Это тебе известно. Но знаешь ли ты, что они еще и добровольцы? Я их специально отбирал. Всех их объединяет одно: пожизненное заключение, и каждый из них писал президенту прошение о замене этого приговора на смертную казнь. Они предпочли умереть, чем гнить в тюрьме. Я опросил больше пятидесяти таких человек. Оставил только тех, кто, как мне показалось, искренне хотел расстаться с жизнью, которая им уже осточертела. Я рассказал им о проекте «Парадиз», и они тут же загорелись.
— Потому что ты их обманул, — сказал я, пожимая плечами. — Они же не ученые. Они и понятия не имеют, что у них 99,999 % шансов лишиться шкуры в твоих экспериментах. И они все равно боятся смерти, даже если говорят, что нет. Все боятся смерти!
Рауль еще раз меня встряхнул, на этот раз сильнее. Мне было больно, но он не обращал внимания на мои попытки освободиться.
— Я их не обманывал. Никогда. Они знают о риске. Знают, что многие умрут, прежде чем кому-то из них удастся вернуться из комы. Это будет первопроходец. Он сделает первый шаг в завоевании мира мертвых. Это как лотерея — много неудачников на одного выигравшего.
Рауль сел, схватил бутылку виски и налил полный стакан. Снова закурил.
— Мишель, даже мы с тобой когда-нибудь умрем. И вот перед смертью мы себя спросим, что же мы сделали в жизни. Что-нибудь исключительное, оригинальное! Давай проложим новый путь. Если нам не удастся, другие продолжат. Танатонавтика только зарождается.
Его упрямство привело меня в уныние.
— Ты одержим невозможным, — вздохнул я.
— «Невозможно» — именно это говорили Христофору Колумбу, когда он утверждал, что яйцо может стоять.
Я горько улыбнулся:
— Ну, это просто. Достаточно стукнуть яйцом об стол.
— Да, но он первый это сделал. Я предлагаю тебе задачку. Она тебе покажется такой же невозможной, как и загадка о Колумбовом яйце.
Он вытащил из кармана пиджака записную книжку и карандаш.
