Мы вносим в комнату два стула и просим его прочувствовать две половинки себя — ту, которую он хочет убить, и ту, которую он хочет оставить в живых. Сидя на первом стуле, он — та половина, которую хочет убить.
Тэд: Мой бедный маленький старичок… Я был маленьким старичком всю свою жизнь. Эта часть меня никогда не знала веселья, никогда не понимала, как общаться с людьми. Потому-то я и одинок. Честно говоря, я и не стою того, чтоб что-нибудь понимать. (Это говорится очень медленно, около десяти минут.)
Мы спрашиваем о другой части его — той, которую стоит сохранить.
Тед: Я не думаю, что она существует.
Боб: Нет, существует. Вы привели себя сюда, а не убили себя. Вот с этого и начните. «Я привел Тэда сюда…».
После продолжительного колебания Тэд снова входит в контакт со способностью работать, со своими мозгами и сочувствием к окружающим.
Тэд: Я не очень-то верю в психотерапию.
Боб: Хорошо, я слышу. Я также знаю, что не могу вылечить тело. Вы желаете оставаться в живых, пока мы работаем?
Тэд: Честно говоря, не знаю. (Пауза). Не знаю.
Тэд говорит о своей депрессии, не понимая, что сам вводит себя в депрессию и чувствует себя, как в тисках неизлечимой болезни. Он кое-что рассказывает нам о прошлом, приводит некоторые очень печальные ранние воспоминания, а в это время мы продолжаем подчеркивать необходимость заключения контракта на сохранение жизни во время лечения.
Боб: Давайте, станьте снова той частью себя, которая хочет жить. Эта ваша сторона милосердна и умна и жаждет хоть немного радости в жизни. Та часть, что привела вас сюда сегодня.
Тэд: Я по-настоящему и не знаю эту часть.
Мэри: Узнайте ее. Начните с «Я хочу жить…».
Тэд: Я хочу жить. Я не верю в жизнь после смерти и, честно говоря, это даже хорошо. Если бы верил, был бы уже мертв.
Боб: Оставайтесь с той частью себя, которая хочет жить.
Тэд: Я знаю, что в жизни есть больше, чем я имею. Я хочу знать больше. Я пришел сюда… ну да, есть во мне часть, которая надеется… иначе меня бы здесь не было. Мне говорили, что у вас особенно хорошо получается с людьми типа меня, и, ну да, я действительно знаю, что у меня есть надежда. Я привел себя, чтобы не быть столь несчастным… и решить раз и навсегда, на самом деле. Да, я поживу еще неделю.
Тэд действительно прожил эту неделю. Он посетил все десять групповых встреч и несколько индивидуальных приемов. На шестой день он еще на неделю продлил свой контракт не убивать себя. В конце второй недели Тэд принял новое решение «Я никогда не убью себя ни намеренно, ни случайно». Он продолжал посещать группу два раза в неделю, стараясь преодолеть свои запреты на сближение с людьми и получение удовольствия. Шесть месяцев спустя, когда в его семье произошла трагедия, Тэд снова впал в депрессию и стал думать о самоубийстве. Он заключил новый контракт и позволил себе погоревать, а затем вновь вернулся к решению жить и заботиться о себе.
Когда клиент подавлен как Тэд, мы предлагаем ему заключить краткий по времени контракт. Таким образом, мы держим внимание клиента на ключевой проблеме — его собственной жизни. Контракты на несколько месяцев могут быть опасны, потому что либо терапевт и клиент убаюкают себя, закопавшись во второстепенных проблемах, либо клиент «выпустит пар», забросит терапию и совершит самоубийство. Когда клиент пропускает хотя бы один прием, мы немедленно связываемся с ним и либо подтверждаем контракт, либо уговариваем его лечь в больницу.
Когда антисуицидальный контракт заключен, мы внимательно наблюдаем нет ли знаков, говорящих о том, что клиент его не выполняет. Так, например, язык тела может рассказать о несовпадении контракта и реального настроя клиента: клиент, отвечая положительно, качает головой отрицательно или делает отталкивающие движения руками, как будто удерживает терапевта на расстоянии. Клиент может использовать двусмысленные выражения типа «Я думаю, что могу сказать, что не убью себя». Депрессивный клиент-психотик может во всем соглашаться с терапевтом, а затем еще больше возбудиться, или может покорно повторять все, что терапевт просит его сказать, при этом не входя с ним в реальный контакт.
Когда человек осознает, что не убьет себя в течение действия контракта, он обычно рассказывает об изменениях в своих чувствах или демонстрирует эти изменения. Он может отметить наступившее сразу облегчение от того, что у него есть время отдохнуть от мучительной поглощенности вопросом «быть или не быть». Он может отметить и чувство безысходности от того, что выход из проблем закрыт для него еще до разрешения этих проблем. В любом случае его голос крепнет, а жесты начинают соответствовать мыслям.
Если у нас есть хоть тень сомнения в его намерениях или возможностях, мы просим его представить, что он только что вышел из нашего офиса, и пофантазировать вслух, в настоящем времени, что он делает, думает и чувствует с этого момента и до нашей следующей встречи. Мы останавливаем его каждый раз, когда он отмечает депрессию или мысли о самоубийстве, и спрашиваем, что он сделает, чтобы остаться в живых. Мы хотим, чтоб он заранее спланировал, к кому сможет обратиться за помощью, или что будет делать, если помощь недоступна.
За серьезными суицидальными клиентами, такими как Тэд, необходимо наблюдать каждый день, если они лечатся не в больнице. Некоторые клиенты должны быть госпитализированы или как-то иначе защищены, поскольку их мыслительные процессы недостаточно целостны, чтобы позволить заключить жесткий антисуицидальный или антиубийственный контракт. Они могут быть психотиками, или у них может быть мозговая травма, или они алкогольно или наркотически зависимы. Клиент, суицидальность которого повышается от употребления алкоголя или марихуаны, должен решить не употреблять их до конца лечения. Люди с истерическим характером, если они отказываются думать от своего имени, могут быть также слишком импульсивны, чтобы соблюдать контракт. Клиенты, которые при других обстоятельствах могли бы быть хорошими кандидатами для амбулаторного лечения, могут жить в таких тяжелых социальных и экономических условиях, что окружение неизбежно толкает их к самоубийству или убийству. И в этом случае госпитализация становится лучшим решением. Терапевт и клиент вместе оценивают возможность для клиента заключить и соблюдать антисуицидальный или антиубийственный контракт, и каждый клиент, не способный это сделать, должен быть госпитализирован до той поры, пока он не заключит подобный контракт.
Депрессивный клиент может пережевывать мысль о самоубийстве, не говоря об этом терапевту. Как только клиент упоминает, что он одинок, печален, подавлен, или демонстрирует малейший намек на потерю интереса к жизни, мы спрашиваем: "Думали ли вы о самоубийстве?''.
Элис: Я хочу изменить то, что я делаю со своей дочерью.
Мэри: Сколько ей лет?
Элис: Тринадцать.
Мэри: Поговорите с ней. Представьте ее перед собой. И расскажите ей, как именно вы хотите изменить то, что с ней делаете.
Отметим еще раз, что эта процедура дает пример происходящего, поданный в настоящем времени в форме «Я-Вы», который позволит врачу вместе с клиентом понять, что реально происходит с клиентом и что он хочет изменить в этой реальности.
Элис: Сьюзен — моя дочь. Сьюзен, я хочу слышать тебя. Я хочу, чтобы ты со мной делилась. Я хочу, чтобы ты нравилась своим друзьям и больше гуляла, и получала удовольствие. Я Думаю, что ты сидишь со мной, потому что я одинока.
Боб: А вы одиноки?
Элис: Да.
Боб: Думаете о самоубийстве?
Элис: Я думаю, что я не сделаю этого. Я нужна своей дочери.
Мэри: В данный момент ваша депрессия более важна, чем ваше поведение с дочерью. Вы останетесь жить в течение этой недели, пока будете работать над решением жить ради себя?
Элис: Да.
Боб: Отлично. Я думаю, что настоящая причина, которая привела вас сюда, — это желание выйти из депрессии.
Элис: Именно так.
Чтобы проверить способность клиента соблюдать контракт, мы просим сказать, может ли «случиться что-нибудь», что заставит клиента нарушить контракт.
Боб: Вы сказали, что будете жить эту неделю. Может ли случиться что-нибудь, что вы воспримете как предлог к самоубийству?
Элис: Мне ничего не приходит в голову… с моей дочерью ничего не случится на этой неделе…
Боб: Подумайте над этим. Не спешите. Решите ли вы, что будете жить эту неделю, даже несмотря на то, что может случиться с дочерью? С кем-нибудь еще?
Элис: Неделю? Да. Да, буду.
Боб: Существует что-либо еще, что может, по вашему мнению, подтолкнуть вас к самоубийству на этой неделе?
Элис: Нет. Я останусь жить на этой неделе.
Мы также используем антисуицидальные контракты с клиентами, недепрессивными клинически, но которые находятся в опасности, исходящей от них самих, из-за того, что они неосторожно водят машину или самолет, рискуют, лазая по горам или занимаясь подводным плаванием, или потому что, как они рассказывают, «несчастные случаи так и липнут» к ним. Подобные же контракты мы предлагаем людям, не заботящимся о себе: диабетикам, пренебрегающим диетой, гипертоникам, не следящим за давлением, и всем кто медленно убивает себя наркотиками, никотином, алкоголем или перееданием. (См. Главу 9).
