заставляет толпу разойтись.
Около десяти человек в черных костюмах с наушниками на ушах оттесняют толпу фотографов. Охрана Ремо. Все высокие, мускулистые мужчины, которые без труда оттесняют требовательных фотографов от нижних ступеней церкви.
Как только они отступили, прямо перед нами останавливается наш автомобиль — белый Rolls-Royce Phantom. Один из охранников открывает дверь, и с пассажирской стороны выскакивает еще один охранник. Он приглашает нас спуститься по ступенькам.
Мое платье, которое я разработала — хороший маркетинговый ход с моей стороны, а также потому, что я хотела иметь возможность сделать это сама, — имеет длинную фату, которая тянется за мной на несколько метров, а само платье сделано из красивого шелка, который струится от талии. На груди тяжелое кружево, прикрывающее грудь, и облегающее платье до середины живота, где оно спускается до самого пола.
Мы начинаем спускаться по лестнице, и я лучезарно улыбаюсь, проходя в Rolls-Royce. Ремо помогает мне сесть в машину, собирает мое платье и аккуратно передает его мне, прежде чем сесть в машину.
Это было очень мило с его стороны.
Я резко вдыхаю воздух при одной только мысли о том, как легко я чуть не поверила его поступку.
Дверь захлопывается, и мои нервы бьют через край. Машина заводится с тихим гулом, и нервозность снова заползает в мою грудь.
— Прием…
— Мы не едем на прием.
Я так быстро поворачиваю голову в его сторону, что не знаю, как это получилось. — Что?
Ремо смотрит на меня, его глаза скрыты темными ресницами. Каждый раз, когда Ремо смотрит на меня… Это не сравнимо ни с чем, что я испытывала раньше. Он интенсивный, тяжелый, с такой силой, что если бы он приказал мне что-то сделать, я бы не смогла отказать.
Не пытаясь, даже не имея намерения, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, когда он смотрит на меня.
Это как автоматическая реакция на его красоту и на то, как плавно он двигается, несмотря на то, что у него такое большое тело и мышцы, скрытые под костюмами.
— Что значит "мы не едем"? Ты что, забыл, зачем вообще был затеян этот брак?
Ремо покачал головой.
— Мы едем в Италию. Я не могу долго отрываться от работы, поэтому мы должны ехать прямо сейчас.
Он не оставляет места для споров.
Мои плечи опускаются в облегчении. Я знала, что мы должны быть на приеме, но я не ожидала, что мне придется встретиться со всеми этими людьми и что за этим последуют грубые замечания со стороны моей семьи. Я подбадривала себя и говорила, что должна быть готова их выслушать. Я также не ожидала, что Ремо что-то предпримет.
Это моя семья.
Ему было бы все равно, если бы это не происходило в присутствии других влиятельных людей или людей, которые ему дороги.
В каком-то смысле я рада.
— Я ничего не собирала, — говорю я ему, опустив глаза на руки, лежащие у меня на коленях.
— Я просто принесу тебе все необходимое. Я попросил кое-кого позаботиться о предметах первой необходимости, но если тебе что-то понадобится, мы сможем достать это там.
— Сколько дней, ты сказал? — Я спрашиваю, чтобы подтвердить, мой взгляд теперь прикован к большому бриллиантовому кольцу и обручальному кольцу на моем безымянном пальце. На мгновение возникает ощущение, что оно тяжелое, но не потому, что дорогое и ценное, а из-за моей лжи, которая завязана вокруг камня. Лжи, которая тяжким грузом лежит не только на моем сердце, но и на моем теле и душе.
— Четыре.
Я киваю, потому что того, что он вообще меня выслушал, уже достаточно.
Это больше, чем делал даже мой отец.
Я не жалуюсь.
Не то чтобы я хотела, чтобы Ремо вел себя так, как его изображает репутация. Я не хочу. Его прошлое и секреты — только его, но то, что он ни разу не проявил неуважения ко мне и ненужного собственничества, делает меня счастливой.
Что бы ни писали о нем в прессе, что бы он ни сделал, пока я знаю, что у меня есть шанс заставить его дать мне шанс, дать нам шанс, я знаю, что могу работать над тем, чтобы понять, совместимы ли мы.
Он не может изменить меня, а я не могу изменить его. У нас своя жизнь. У нас свои правила и мораль. Но если мы можем помочь друг другу измениться к лучшему, то это хорошие перемены.
Моя мораль проста и легко выполнима, и я — принцесса, идущая по правильному пути. Однако я знаю только это. Правильный путь. Я не забредала в темный мир, меня держали от него подальше, даже если жестокость его и коснулась меня.
Даже если чудовища с той стороны сумели вползти в мой безопасный рай и разрушить его.
Если Ремо сможет показать мне мир, где возможности не стеснены правилами, а невозможное возможно, я, возможно, сделаю шаг за грань добра и зла.
Пока же я буду изо всех сил стараться сохранить себя в целости и сохранности, пытаясь быть в гражданских отношениях с мужем. Просто постараюсь прожить этот год так, чтобы не навредить себе в процессе и не пострадать от него. Я не найду любовь в таком месте, как это, как бы ни хотелось маленькой частичке моего сердца не согласиться с этим.
— Мы здесь.
Ремо выходит из машины, подходит ко мне и открывает мою дверь. До моих ушей доносится громкий звук двигателей и улетающих самолетов. Я смотрю на свое платье, обмотанное вокруг ног, и даже не могу найти опору, хотя передо мной огромное пространство. Сильный ветер разбрасывает мои волосы из-за близко расположенного двигателя, и я убираю их с лица. Из открытой двери машины выглядывает красная дорожка.
Если я попытаюсь выйти, то споткнусь.
— Мне нужна помощь. — Я озорно улыбаюсь ему.
Ремо опускает глаза на мое платье, лежащее у ног. Пальцы ног, выкрашенные в белый цвет, выглядывают из-под ткани. Он вздыхает и наклоняется.
Я думаю, что он собирается отодвинуть ткань, но его рука проникает под шелк и опускается под мои колени, а другая — за плечи. Я изо всех сил стараюсь скрыть широкую улыбку, но мне это не удается. Ремо отходит от машины и несет меня к частному самолету.
В этот короткий момент я задерживаю взгляд на его лице, на том, как он не выказывает абсолютно никаких эмоций, а ветер ерошит его волосы и мои. Звук двигателя становится все более интенсивным по мере приближения. Краем глаза я замечаю
