— А голова как? — не успел капитан ответить, как Костомаров махнул рукой: — Да ты все равно правды не скажешь.
— Все в порядке, товарищ полковник, — тихо ответил капитан.
— Вот, что и требовалось доказать. Рука сломана, возможно, пережил сотрясение мозга и, не дай Бог, еще какие внутренние травмы, а говоришь, что все нормально, — развел руками Костомаров. Иван Антонович замолчал на несколько минут, что-то обдумывая, а затем сказал: — Запомни, Коготь, ты служишь в контрразведке, а это значит, что ты относишься к особой касте людей — лучших из лучших бойцов. И даже среди них ты выделяешься мужеством, умением трезво мыслить в сложнейших ситуациях. Я должен, капитан, беречь таких людей, как ты. Беречь для выполнения особо сложных заданий, таких, с которыми никто иной не справится. А посему мы поступим следующим образом. Ты прямо сейчас отправишься в госпиталь.
— Товарищ полковник, я боксер, занимался боксом до войны. Приложу лед к руке, и через день все пройдет, — запротестовал Коготь.
— Это приказ, капитан! — жестко обрубил Костомаров и, взглянув на Когтя, добавил: — Я должен быть уверен в том, что мои подчиненные здоровы и готовы в любой момент действовать. А ты сейчас, мягко сказать, не в порядке. Поэтому тебе следует подлечить руку, тебя обследуют, проверят в госпитале. И только после этого вернешься на службу.
Полковник снял трубку телефона внутренней связи и приказал кому-то:
— Через пять минут подгоните машину к крыльцу. Доставьте капитана Когтя в госпиталь. Да, именно так. Потом доложите мне лично. — Иван Антонович бросил трубку на рычаг и, повернувшись к капитану, произнес: — Лечись там как следует, Коготь. Я тебя знаю… В этом госпитале главврач — мой лучший друг, если что, он скажет мне, а я… — полковник улыбнулся и шутя потряс кулаком. — В общем, ты меня понял.
— Так точно, товарищ полковник.
— Ты слышал, капитан, внизу будет ждать машина. Лейтенант Сомов лично тебя доставит в кабинет главврача, — Костомаров снова улыбнулся, — чтобы ты, Коготь, ненароком не сбежал по дороге. Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ полковник.
— Тогда выполняй, капитан.
— Есть.
Коготь собрался было выйти, но Костомаров остановил его:
— Погоди, капитан, секунду. Геройский ты мужик, Коготь, вот что я еще хотел тебе сказать. Езжай в госпиталь и хорошенько подлечись, — приказал Костомаров.
В госпитале бродили острые эфирные запахи. Молоденькая медсестра невысокого роста, с веснушчатым детским лицом провела Когтя в кабинет профессора Олега Филипповича Никонорова — худого мужчины шестидесяти пяти лет, однако со звонким, крепким голосом.
— Ложитесь, капитан, на кушетку, я вас осмотрю, — распорядился профессор после того, как медсестра, улыбнувшись Когтю, закрыла за собой дверь, — вас должен был осмотреть главврач, но его срочно вызвали к одному из членов правительства, — понизив голос, сообщил Олег Филиппович, когда капитан лег на кушетку, стоявшую вдоль стены.
— Никаких проблем. В общем-то, я и не считаю, что я больной. Это командир настоял на проверке моего здоровья, — словно оправдываясь за то, что отнимает время у профессора, произнес Коготь.
— Ладно, давайте посмотрим, что там у вас, — профессор встал из-за стола и подошел к пациенту.
После тщательнейшего осмотра Олег Филиппович сообщил:
— У вас, господин хороший, сотрясение мозга, к счастью, не тяжелое. Еще у вас сломаны два ребра и указательный палец на левой руке. Будем лечить.
Профессор сел за стол и, макнув перьевую ручку в чернильницу, принялся что-то записывать.
— Скажите, профессор, долго ли мне придется здесь загорать?
Олег Филиппович прекратил писать и глянул на капитана:
— Если бы сейчас было мирное время, то не менее трех недель. Не волнуйтесь, больше десяти дней вас здесь никто держать не будет, очень много раненых поступает к нам в госпиталь каждый день.
— А сократить срок моего пребывания в госпитале никак нельзя, профессор?
— Нет, нельзя. Уж вы наберитесь терпения, друг мой. Еще навоюетесь.
«Десять дней в госпитале, — с ужасом подумал Коготь, — да я здесь с ума сойду от безделья». И в этот момент в дверь кто-то постучал.
— Да, пожалуйста, войдите, — рассеянно произнес профессор, продолжая писать.
Дверь отворилась, и вошла Она. Коготь сидел после осмотра профессора на кушетке. Повернув голову, он увидел высокую, стройную молодую девушку в белом халате. Его поразили ее большие, выразительные карие глаза, длинные русые волосы, заплетенные в косу. Она была удивительно красивой, неотразимо женственной. Бледная кожа, правильные черты лица. Легкие, грациозные движения. Казалось, что она вот-вот начнет плавно танцевать. Коготь не мог отвести от нее глаз. Он понял, что никогда до этого не видел такой удивительно светлой женской красоты.
— Прошу прощения, Олег Филиппович, в операционной тяжело раненный, срочно нужна ваша консультация, — сказала она.
— Да, конечно, Варвара Алексеевна, сейчас иду. Вот я уже дописал.
Профессор встал из-за стола с листком бумаги, исписанным размашистым, торопливым почерком, и подошел к девушке.
— Познакомьтесь, Варвара Алексеевна, это капитан Владимир Коготь, — кивнул в сторону капитана профессор. — Высокое начальство хочет, чтобы мы поскорее вернули его в строй. Я пойду в операционную, а вы займитесь им. Я набросал примерную схему лечения, вот, держите, — протянул Олег Филиппович девушке исписанный лист, — словом, вы назначаетесь лечащим врачом капитана.
Профессор вышел и оставил Когтя и Варвару Алексеевну наедине. Воцарилось неловкое молчание.
— Меня Владимиром зовут, можно звать Володей, — преодолевая смущение, выдавил Коготь.
— Варя, — тихо произнесла девушка. — Я — врач-хирург.
— Удивительное у вас имя, — набравшись храбрости, сказал Коготь.
— Посмотрим, что написал профессор, — девушка внимательно прочитала и сказала: — Что ж, все ясно, начнем лечение, — улыбнулась она.
А Коготь был готов тут же признаться ей в любви. Однако этого момента пришлось ждать долгих десять дней.
Варя каждое утро осматривала пациента, и Коготь замечал, что на ее щеках, когда она начинала говорить с ним, появлялся легкий румянец. Он и сам не был говоруном, поэтому они больше общались взглядами.
Перед выпиской Коготь решился на отчаянный шаг, рассудив: «Сейчас или никогда». Он, прогуливаясь по коридору, заметил, как Варя зашла в ординаторскую. Сердце учащенно забилось в груди капитана, и он, подойдя к двери, решительно повернул ручку.
Варя стояла к нему спиной, глядя на парк, который начинался сразу же за госпиталем.
— Позвольте войти, Варвара Алексеевна? — надтреснувшим вдруг голосом спросил Коготь.
Она повернулась к нему и машинально поправила прическу рукой:
— Да, входите. Вы что-то хотели спросить, товарищ капитан?
Ему показалось, что в ее чудесных глазах блеснул какой-то еле уловимый свет.
— Варя, выходите за меня замуж, — выдохнул Коготь и, преодолевая смущение, пристально посмотрел на девушку.
— Но мы же так мало знаем друг друга, — тихо сказала Варя.
— А мне кажется, что я знаю вас всю свою жизнь. Я вас люблю, Варя. Очень крепко люблю.
— Вы мне тоже не безразличны, — покраснела Варя, — но ведь сейчас война, товарищ капитан.
— Согласен, обстоятельства не самые лучшие, но вместе нам будет проще побеждать врага, каждому на своем месте.
Коготь решительно подошел к девушке и, нежно обняв, поцеловал ее в губы.
На следующий день, когда Варя пришла на работу, в ординаторской стоял букет цветов, который «организовал и доставил» в госпиталь Андрей Самойлов по просьбе капитана.
После выписки Коготь первым делом отправился к Костомарову. Он с волнением думал: «Идет война. Я служу в контрразведке. Что скажет начальство насчет моей женитьбы?»
С этими мыслями капитан постучал в кабинет Ивана Антоновича.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — войдя, сказал Коготь.
Костомаров оторвался от документов, с которыми работал все утро.
— Тебе того же, капитан. Рассказывай, ну как, подлечился? Все у тебя нормально со здоровьем?
Коготь присел на стул возле стола.
— Готов к выполнению любой боевой задачи, товарищ полковник. Я полностью здоров.
Костомаров взял со стола папиросы, спички и прикурил:
— Это хорошо, что ты здоров. А заданий, капитан, будет немало. Тебе придется взяться за одно дело прямо с сегодняшнего дня.
— Я готов, Иван Антонович, но у меня… — Коготь замолчал, подыскивая слова, а затем произнес: — В общем, у меня к вам личный разговор.
— Давай, выкладывай, Коготь. Что-то стряслось?
Этот вопрос смутил капитана, и он запинаясь сказал:
— Короче, мне понравилась одна девушка — она врач. Я хотел бы на ней жениться. Учитывая, что время военное, я посчитал, что должен сообщить об этом вам, товарищ полковник.
