Я замерла в коридоре, не шевелясь и даже не дыша.
— Ох, теперь ты разговариваешь со мной? — пробормотала я, все еще удивленная командными интонациями в его голосе.
Он повернул свою голову с всклокоченными волосами в мою сторону.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
Мое терпение было на пределе, когда я бросила сумку и ключи на столик в прихожей и прошагала в гостиную. Уперев руки в бедра, я прокричала:
— Ты что, сбрендил? Ты вообще понимаешь, что не разговаривал со мной почти три дня?
Джек посмотрел на меня, сидя на своем излюбленном месте на кожаном диване, его загипсованная рука покоилась на подушке, а одну ногу он закинул на оттоманку. Я видела, как он сдвинул брови, прежде чем произнес:
— Ты преувеличиваешь, — решительно сказал он. — Пиво мне, быстро.
Потом он вновь перевел взгляд на экран телевизора, где транслировалась игра Метс с Астрос[12].
Поборов искушение взять бутылку пива и вылить её содержимое на его долбаную голову, я вихрем пролетела через кухню в сторону нашей спальни.
— Оторви задницу от дивана и сам возьми, — прокричала я и громко хлопнула дверью.
От злости у меня на глаза навернулись слезы, мне хотелось кричать и швырять всё подряд. Я чувствовала себя узником в своем собственном доме. В какой бы комнате сейчас не находился Джек, я хотела быть где угодно, только бы подальше от него. Его поведение слишком сильно обижало меня. Но слезы так и не хлынули из моих глаз, я была слишком занята своей злостью, чтобы тратить время на истерику. Схватив книгу, которую читала в последнее время, я растянулась на подушках, нечего не желая, кроме как скрыться от того ада, в который с недавних пор превратилась моя жизнь.
— Перестань вести себя как стерва, — прокричал Джек через закрытую дверь, когда протопал на кухню.
Я резко вскинула голову. Неужели он только что назвал меня стервой? Джек никогда не называл меня так. Никогда. Я положила книгу на прикроватный столик, схватила телефон и набрала номер единственного человека, который, как я думала, мог помочь мне. Через пять гудков я уже хотела сбросить вызов, когда на другом конце провода услышала его запыхавшийся голос:
— Алло?
— Дин? — спросила я.
— Что случилось, сестренка?
Я улыбнулась, на фоне последних дней такое отношение казалось мне непривычным.
— Ты занят? Я позвонила не вовремя? — Я слышала, как он глубоко дышал.
— Нет, все в порядке. Я просто поднимался по лестнице.
— Как думаешь, ты сможешь приехать к нам ненадолго? Я знаю, что ты занят на работе, но если ты приедешь хотя бы на пару дней, было бы здорово. Мне нужна твоя помощь с Джеком.
Дин хрипло рассмеялся в трубке телефона.
— Он ведет себя настолько ужасно?
— Скажу так, прямо сейчас мы даже смотреть друг на друга не можем, поэтому ничего не буду иметь против, если ты приедешь и двинешь ему в глаз.
Дин фыркнул.
— С удовольствием выбью всё дерьмо из него. Ну, что он натворил?
— Дин, — мой голос стал серьезным. — Он практически не произнес ни слова за неполные три дня. Ни. Одного. Слова, — сказала я, делая паузу между словами для пущего эффекта.
— Не сказал что? Ты шутишь, — посмеиваясь, сказал Дин.
Раздражение кипело во мне, я сжала ладонь в кулак и стукнула им по своему бедру.
— Я не шучу. Это не смешно. Мне нужна твоя помощь.
— Хорошо, прости. Я просто не могу поверить, что он так себя ведёт, — сказал он. — То есть, я верю. Но не могу представить, что он так ведет себя с тобой.
— Да уж, это просто ужасно, — призналась я.
— Дай мне знать, когда ты захочешь, чтобы я приехал, и я приеду.
Я выдохнула от облегчения.
— Слава Богу. Я позабочусь о деталях. Просто пришли мне по электронной почте свое рабочее расписание, и я забронирую билет на ближайшую дату.
— Райан и Марк разрешат мне взять выходной в любое время, когда мне будет удобно. Бронируй когда хочешь, я приеду.
— Спасибо тебе огромное, Дин. Скоро увидимся, — я завершила вызов, потом встала, открыла дверь спальни и вышла в темную гостиную.
Когда я включила свет на кухне, то услышала голос Джека, нарушивший тишину в помещении и оборвавший ниточку надежды, которая успела зародиться во мне.
— Наконец-то вышла, чтобы принести мне пиво?
Я сильно прикусила себе язык почти до крови. Я хотела быть выше семейных склок, но он сильно усложнял ситуацию.
В ответ на мое молчание, Джек выкрикнул:
— Кто же знал, что тебе так сложно будет принести твоему травмированному мужу бутылку пива? — Он был беспощаден.
— Ради Бога, Джек, ты не настолько травмирован, чтобы быть не в состоянии самому встать и обслужить себя.
Я подошла к кухонному столу и глубоко вздохнула, стараясь оставаться спокойной.
— У меня травма! — закричал он и вперил в меня свой взгляд, в котором пылал огонь. — Думаешь, я не знаю, что ты думаешь обо мне?
Что?
Я стояла в потрясении от его нападок в небольшом пространстве между нашей спальней и кухней. Если честно, я не имела ни малейшего понятия, о чем думал Джек, и не знала, как реагировать на его слова, чтобы не получилось еще хуже, чем уже было.
Его красивое лицо исказилось в усмешке.
— Видишь? Ты даже не можешь признаться! Скажи, в конце концов, мне это в лицо.
— Джек, — осторожно начала я. — Я, в самом деле, не имею понятия, о чем ты говоришь. — Испытывая дискомфорт, я переминалась с ноги на ногу.
— Не ври мне, Кэсси. Ты можешь хотя бы не врать мне.
Столько отчаяния было в его голосе, что у меня заболело сердце. Боль была настолько реальной, что я не сомневалась, сделай я сейчас ЭКГ, её безошибочно можно было бы определить на кардиограмме.
Повернувшись лицом к Джеку, который сидел на диване, я выдохнула и опустила плечи.
— Я не вру тебе, Джек. Я люблю тебя.
Я страстно желала сократить дистанцию между нами, обнять его за талию и заверить, что все будет хорошо, но я была слишком напугана. Я не могла дать ему таких обещаний, и мы оба это знали.
Море эмоций пронеслось по лицу Джека: тоска, недоверие… но потом он вновь натянул злую маску.
— Но тебе недостаточно просто любить меня, когда я травмирован, правильно? Ты любишь бейсболиста, а не мужчину. А я больше не бейсболист. Я никчемный игрок на поле и никчемный муж в доме. Я знаю, именно об этом ты думаешь. И я не виню тебя, просто признайся, что я прав.
Мое сердце сжалось, когда я увидела страдание на его лице. Я отчаянно хотела забрать у него эту боль, запереть её в коробке и закопать в куче золы и пыли, только бы он больше никогда так не страдал. Видеть, как мой уверенный в себе муж превращается лишь в оболочку человека, разрушало меня изнутри.
