На другом конце линии наступило напряженное молчание. А на лице Джордано появилась улыбка.
– Уважение – это…
– Уважение – это нечто, требующее времени для своего развития, мистер Рикелли, – сказала она как можно спокойнее. – Особенно если учесть, что вы потеряли столько лет.
– Я…
– Понимаю ваше беспокойство. Но, пожалуйста, дайте мне работать спокойно.
– Да, да. Ваша работа. Вы…
– Я хочу, чтобы вы предоставили нам время.
– И интимность, – пробормотал Джордано с язвительной усмешкой.
Шерил повернулась к нему спиной.
– Вы только поощряете его дурное поведение, мистер Рикелли. Если вы будете все время контролировать нас и будете суетиться из-за всякой чепухи…
– Суетиться? Я? – Было похоже, что Бенито просто в ярости.
– Расстраиваться, – поправилась Шерил. Было ясно, что, по мнению шестидесятилетнего миллионера, он просто не может «суетиться». – Понимаю вашу озабоченность, мистер Рикелли, но я действительно должна действовать по своему собственному усмотрению.
За ее спиной раздались негромкие аплодисменты Джордано. Гордо выпрямившись, она решила не оборачиваться.
– Я только стараюсь помочь, – обиженно возразил Бенито.
– Тогда предоставьте мне необходимое время. И молчаливую поддержку.
– Молчаливую?
– Молчаливую, – решительно подтвердила она.
Молчание Шерил получила. Непонятно только, как с поддержкой. Наконец, когда она уже решила, что на другом конце линии уже никого нет, раздался озабоченный голос Бенито:
– Но он с вами хорошо обращается?
– Прекрасно. – Так оно в общем-то и было, если не считать некоторых язвительных замечаний.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно, мистер Рикелли. – Ей хотелось повесить трубку.
Но Шерил не сделала этого, потому что знала: стоит ей поступить подобным образом, как через пять минут старик будет здесь и начнет всюду совать свой нос, только осложняя ее задачу. Она понятия не имела, сможет ли выполнить его задание, зато отлично понимала, что у него, с его методами, это не получится никогда. Если бы Бенито мог добиться успеха, то преуспел бы давным-давно.
– Но вы позвоните мне в случае необходимости?
– Несомненно.
– И не допустите неуважительного к себе отношения?
– Ни в коем случае.
Он издал неодобрительный звук, словно желая сказать, что не совсем удовлетворен, однако…
– Хорошо, мисс Дорси. Я предоставлю вам свободу деятельности.
– Спасибо, мистер Рикелли. – Она собралась было повесить трубку.
– Увидимся за обедом.
– За обедом нас не будет.
– Не будет? Однако…
– Джордано и мне нужно побыть наедине. Без свидетелей, – сказала Шерил как можно спокойнее, стараясь тем временем подальше отодвинуться от стоящего позади нее человека.
Но, судя по раздавшемуся веселому возгласу: «Браво, браво!», она отодвинулась недостаточно далеко. Обернувшись, Шерил бросила на него негодующий взгляд. Нисколько не смутившись, он улыбнулся ей.
– Мне надо идти, мистер Рикелли. Меня ждут кое-какие дела.
– Но Джордано? Как он…
– До свидания, мистер Рикелли. Я позвоню вам через несколько дней.
– Дней? – начал было возмущаться он, но, не желая больше слушать, Шерил повесила трубку и вновь обернулась к Джордано, ожидая очередных поддразниваний.
Он молча рассматривал ее. Усмешка, не сходившая раньше с его лица, исчезла, брови удивленно подняты.
– Ого! Молодец! – В голосе Джордано была не насмешка или сарказм, а почти что уважение. – Ну вы и сказали ему!..
– Я сказала лишь то, что нужно было сказать.
– И что не рискнул бы сказать никто другой.
– Мне кажется, что вы все эти годы говорили ему далеко не комплименты, – возразила Шерил. – Не могу поверить, что я была первой, кто возразил ему.
– Может быть, и нет. Но вы первая, кого он выслушал.
– Мы еще не знаем, действительно ли он выслушал, – сказала Шерил, несколько опасаясь того, что в данный момент Бенито пересекает газон, отделяющий дом от коттеджа.
Как будто прочитав ее мысли, Джордано проковылял к окну и, отогнув занавеску, взглянул на дом отца.
– Никто не идет, – сообщил он. – И пушки на нас пока что тоже не направлены.
Шерил выдавила из себя улыбку.
– Думаю, что это хорошие новости. – Теперь, когда разговор остался позади, она чувствовала слабость в коленках.
– Так куда же мы с вами направимся?
– Что?
– Вы сказали ему, что мы не собираемся идти на обед, – напомнил он. – Куда же тогда?
– Да, верно. – Она виновато улыбнулась. – Еще не придумала. Знаю только, что любая ваша встреча с отцом сейчас отнюдь не улучшит ситуацию.
– Это просто вывело бы его из себя. – По лицу Джордано было видно, что такая перспектива отнюдь его не печалит.
– Именно этого я и не хочу, даже если у вас другое мнение, – резко ответила Шерил. – Но полагаю, что вы правы. Нам надо проветриться. Не хотите ли покататься на машине?
– Очень хотел бы, – почти промурлыкал он.
Она его защищала! На памяти Джордано от отца его защищал лишь один человек – мать. Как львица, обороняющая свое дитя, Фелисия Рикелли вновь и вновь сражалась со своим мужем – отклоняя одно за другим его бесконечные требования к Джордано вроде смены школы, учебы в определенном университете, переезда в Неаполь, участия в семейном бизнесе, женитьбы на подходящей женщине.
– Он же не ты! – снова и снова повторяла Фелисия. – Оставь его в покое.
– Но он же должен понять! Должен чему-то научиться!
– Он научится тому, чему надо, может быть даже слишком скоро.
К этому моменту в ее голосе обычно звучала такая боль, что Джордано хотелось ворваться к ним, отшвырнуть отца, успокоить боль матери. Но он сдерживался в бессильной ярости. Сдерживался до тех пор, пока отец, кивнув головой, не говорил холодным, отстраненным голосом:
– Как хочешь, Фелисия.
И он вновь исчезал из их жизни. Тогда она приходила к не находящему себе места, взбешенному Джордано и говорила:
– Он твой отец. Ты должен уважать это.
– Я не могу уважать его, – каждый раз возражал Джордано.
– Ах, Джордано. – Она брала его за руки, и он позволял ей заключить его в ласковые объятия. Сначала Джордано был настолько мал, что зарывался лицом в грудь матери, но со временем мог уже прижаться щекой к ее макушке. Он чувствовал, как она слегка качает головой, и слышал слова, которых никогда не понимал: – Бедный Бенито ничего не может с этим поделать. Хотя и пытается.
Насколько мог видеть Джордано, старик , и не думал пытаться. Если только не относить к этому неприятности и боль, которые он щедро дарил жене – женщине, отдавшей ему все, что она имела, начиная от богатства и кончая своей любовью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
