Нам обоим больно.
Я собрал ее руки в свои ладони и поднял их себе на плечи. Вижу, как Лина желает этого, закусывая губу, пряча под томным взглядом синь глаз. Чувствую, как ей нравится скользить пальчиками по коже. Или Ангел думает, что ночью я не замечал, как она, нежно поглаживая мою спину кончиками пальцев, изучала лопатки и плечи, надеясь, что я глубоко сплю? Нет, с ней рядом я почти никогда не спал. Стоило маленькой вздохнуть, задрожать, шевельнуться, потянуться за одеялом – я открывал глаза и больше не мог уснуть.
Пару раз она вертелась так сильно, наверное снился жуткий монстр со шрамом, что у меня случилась поллюция. Пришлось идти в душ и стоять у окна до рассвета, смиряясь с тем, что я расходный материал для мира. Из меня не вырос нормальный сын, не вышел спортсмен, не случился отец и муж.
Я устал держать свои чувства взаперти. Забота, внимание – этого мне мало, я хотел другого. И сегодня наступил переломный момент. Хватит слов любви, она больше их не услышит, подарю жене несколько дней наслаждения, пока могу, а дальше разойдемся с миром. Пусть заберет у меня все, я согласен, лишь бы ей было хорошо.
Я присел около девушки и, подцепив кружево трусиков, потянул их вниз. Вытянул одну ногу из плена, затем вторую. Прижал к губам крошечное белье, втянул ванильно-пряный запах, отчего Лина распахнула глаза и еще гуще покраснела.
– Ложись на кровать, – привстав, протянул жене руку и ждал реакции. Испугается – отступлю. Достаточно, что она побледнела в коридоре, когда я вызверился. Чуть не бахнулся головой в стену, когда осознал, что не сдержался и напал на нее. Дурак.
Лина, не отрывая от меня пристального взгляда, медленно опустилась на кровать, дрожащими руками вцепилась в покрывало и нервно облизала губы. Внешне покорная, но напряжённая внутри, как натянутая струна, казалось – тронь, и зазвенит.
И она звенела. Когда я наклонился, запер ее руками с двух сторон и всмотрелся в глаза. Горят. Едва ли не искрят от желания. Я даже отряхнулся, чтобы не оказалось, что брежу. Нет же! Губы приоткрыты, дыхание частое, зрачки, как блюдца, кожа покрылась мелким бисером пота.
И слизывая от живота до груди эти мелкие капельки, я съедал ее трепет, впитывал вкус, добавлял жара в кровь, замирая на грани своих желаний. Руки Лины крепко держал над головой, когда поднялся к утонченным скулам, обвел языком губы, но не поцеловал ее, лишь дождался, что потянется, заскулит, прикусит щеку изнутри, сдерживаясь от порыва.
Я еще никогда так не делал. Обычно брал женщин сразу, особенно после Милы мне сложно было вообще кому-то дарить свою нежность. Я таранил их и через несколько минут забывал. Каждую.
Но Лину мне хотелось изучать, запомнить, впитать. Вот родинка на правом плече. Крошечная, как звездочка. Вот шрам возле ребра, как веточка амброзии. Где же маленькая упала? Я не узнаю и не спрошу. Не смею я врастать в нее еще больше, еще глубже. Я уже не живу – существую. Как собака на цепи. Она давно моя хозяйка, только не осознает этого.
Провел пальцами по узору шрама и положил ладонь на живот. Дочурка отзывчиво ткнулась навстречу, и мне пришлось сцепить зубы и сдержать слова радости. Я не хочу раскрываться. Каждый шаг навстречу Ангелу – это падение с высоты на острые колья вины. Хватит. Я не мученик, бесконечно сдерживать удары по сердцу не могу.
Легче отступить.
Только не сегодня. Широкими движениями погладил выступающие ребра, спустился ниже и настойчиво развел жене ноги. Не дожидаясь, что начнет зажиматься, приласкал языком упругий бугорок.
Ангелина выгнулась со стоном. Придержав ее, поймал новые волны дрожи и позволил себе пойти дальше. Плавно ввел в горячую глубину палец и, постукивая кончиком языка по клитору, поднял голову и столкнулся с горячим взглядом жены. Этот взгляд говорил «да», и я качнулся вверх, осторожно вытянул пальцы, облизал их, а потом поцеловал Ангелину, как всегда хотел. Жадно, глубоко, со всей присущей мне страстью. До жжения на языке, до сжатой пружины в паху. И когда Лина разошлась, а женское тело расслабилось, размякло и тонкие крепкие пальцы впились в мои волосы, я вклинился между ног и настойчиво вошел. На всю длину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лина сорвалась с пика сразу. Впилась ноготками в кожу моих плеч до крови, сжала меня внутри, запульсировала и сдавленно закричала мне в грудь.
– Малышка… Нужно было лишь сказать, что тебе этого хочется, – прошептал я, едва удерживаясь на руках. Боялся прижать ее животик, боялся навредить ребенку, боялся пошевелиться.
Когда девушка затихла и опала, я почти хладнокровно вышел из нее, себе удовольствие доставлять не собирался, и отнес жену в душ. Ласково вымыл от пота и спермы, долго растирал податливое тело мылом, а затем, закутав в полотенце, отнес Лину назад в кровать. Она уснула на руках и не услышала, как зазвонил мой телефон.
Я поднялся, проверил, чтобы жена была хорошо укрыта, поцеловал ее в лоб, скользнул по виску губами, втянул запах ее кожи, аромат ее наслаждения и, подхватив мобилку, вышел в коридор.
Поспать не получилось.
Глава 17. Ангел
Я проснулась с улыбкой. Ещё не открыла глаз, а настроение уже зашкаливало. То, что произошло вчера, перевернуло мир с ног на голову… или с головы на ноги. В общем, в очередной раз потрясло меня. Но на этот раз не выпотрошила до ноющей пустоты в сердце, а наполнило до краёв. Так, что хотелось поделиться счастьем.
Сколько ночей я провела в одной постели с мужем? Не помню. Да и что там помнить? Мы лежали рядом, словно чужие. Но вчера всё изменилось. Да, я сама вызвалась… Практически бросила Леше в лицо перчатку. Махнула перед разъярённым зверем красным платьем. И, когда Лютый вжал меня в стену, жутко перепугалась. На миг я будто увидела того человека, с которым столкнула меня жестокая судьба.
Лютого. Каким он был. Без чувства вины. Без боли. С яростной целью крушить врагов.
Это страшно.
Это ужасно возбуждает.
Да, я осознаю, что нарочно сделала ему больно. Да, я сделала всё, чтобы вытащить на поверхность монстра, раздразнить зверя… Но я не виновата.
Лютый виноват. Это он посмотрел на ту девочку – сестру Волкова – так, как раньше смотрел лишь на меня. Будто готов отдать за неё жизнь.
Это взбесило. Но это в прошлом. Лютый мой. Всецело и безоговорочно. Да, он рычит, кусает… Покоряет. Но как же приятно покориться тому, кто сдался тебе! Может, это и есть любовь?
Конец ознакомительного фрагмента.
