так заботит? — вдруг усмехается она. — Она тебе не сестра, не жена. Живет, значит ей нравится так жить.
— А если ей нужна помощь?
— Она попросит о ней того, кого посчитает нужным. Понимаешь?
Она разговаривает со мной, как с умственно отсталым, пытаясь объяснить элементарные вещи. И я-то их понимаю! Но почему-то признавать этого не хочу. Я всё равно по хрен пойми какой причине чувствую какую-то… ну, ответственность, что ли. Словно, когда я взял на работу девчонку без образования, то взял за нее саму ответственность. Не знаю. Дурость, да?
— Ладно, подумаю об этом позже, — заканчиваю разговор и встаю со своего кресла, забирая со стола свой и новый телефон Сони. — Надо ехать.
— К Сонечке? — смеется надо мной Еся, и я снова непроизвольно закатываю глаза. Что они ко мне все пристали?
Да, к Сонечке. Я обещал ее забирать каждый день с Западной. Потому что это я накосячил с Мариной, это я забыл предупредить Соню и себя самого о том, что у нас должно пройти обучение нового специалиста. Короче, я просто поставил ее перед фактом и свалил кучу дел как снег на голову. Буду хотя бы ее водителем, хоть какое-то вознаграждение.
Глава 10. Соня
Она. Меня. Раздражает.
Это просто невозможно!
Я отказываюсь работать с этой Мариной и прямо сегодня заявлю об этом Мирославу Сергеевичу, когда он приедет меня забирать.
Она… да она стала вести себя хуже, чем в первый день! Постоянно смотрит на меня, словно я ее прислуга, даже порой указывает, что делать. Соня то, Соня сё. А это, вообще-то, я ее обучаю!
Более того… она ведь пытается еще и колкости мне говорить. “И зачем только такому, как Мирослав, такая, как ты?” — спросила она, и я чуть не поперхнулась кофе, который только-только сделала. Мне, конечно, хотелось ответить, что незачем, вообще-то, потому что то, что мы с ним вместе, это какая-то идиотская игра, смысл которой я понять до сих пор не могу. Что он хотел этой ложью? Чтобы она стала бесить меня еще сильнее? Так он добился! Она отлично с этим справляется.
Я весь день нахожусь на грани того, чтобы рявкнуть ей в лицо всю правду о том, что мы с Мирославом, вообще-то, не вместе, и это всё банальная дурость моего странного начальника-самодура. Но молчу. Просто потому что мне с этим начальником еще работать и работать (я надеюсь, конечно), а когда кто-то портит его планы, ему не нравится. А у него явно есть план добить свою легенду с нашими отношениями, именно поэтому мне приходится молчать.
Молчать, но в своих мыслях буквально убивать Марину раз за разом.
Она правда неплохо работает, это видно даже за тонной ее желчи. Она быстро разобралась во всех делах, поняла, что делать с документацией и даже довольно мило общается с клиентами! Но не со мной. Это просто не-вы-но-си-мо! Без лишних слов.
— Ой, все равно я не понимаю, — говорит она с протяжным вздохом, развалившись на стуле. Меня уже трясет, когда она начинает со мной разговаривать. Стою к ней лицом и спиной опираюсь на стойку, уже даже примерно зная, что именно она не понимает и хочет мне сказать. — Зачем ты ему нужна? Нет, Соня, ты, конечно, молодая, симпатичная… Но а чувства? А страсть?
— Чего? — я почти ушам не верю. Ожидала всего, но не этого. Думала, снова начнет причитать, что такому мужику не нужна такая никчемная девушка, как я. Такой бред.
— Ну а что? Он тебя обнимает, целует — ты стоишь столбом. Никакого огня в глазах. Как он спит с тобой? Ты же наверняка как бревно… Мирослав такой мужчина, а у тебя ни капли огня! Из-за бабок с ним, да? Ну и понятно, молодая, за этим наверное в столицу и приехала…
— Остановитесь! — говорю ей, сжимая от злости кулаки. Это что вообще за разговор такой? — Во-первых, я выросла в этом городе, и никуда я не приезжала ни за какими бабками, понятно? Во-вторых… Да что вы вообще понимаете?!
— Я? — она противно хихикает и рассматривает свою маникюр, словно в нем есть что-то интересное. — Всё. Когда мужик хотя бы просто нравится, ты не будешь стоять столбом, когда он тебя целует.
А если меня банально парализует от его касаний?!
Господи!
Мне срочно нужно отсюда бежать, а еще, почему-то, очень хочется ей таки что-нибудь ответить. Меня хватает правда только на банальное: “Ну, знаете!”, и я разворачиваюсь и убегаю на улицу, но в грудь Мирослава впечатываюсь раньше, чем успеваю сделать пару шагов.
И черт меня подери! Всё происходит само собой. Понять, подумать, поразмыслить я банально, но не успеваю. В голове только и стучит та фраза, что я бревно и страсти во мне нет, и я хватаю за ткань пиджака на груди Мирослава, притягиваю мужчину к себе и впиваюсь в его губы сама.
Это происходит так неожиданно для нас двоих, что он тоже замирает на секунду, точно как и я. Меня саму удивляет этот шаг от меня, но останавливаться уже поздно.
Я не ведаю, что творю, но есть стойкое ощущение того, что это самое банальное задетое женское самолюбие. Не страстная, не сексуальная, не такая, какая ему нужна… И так глупо, но я правда этим поцелуем доказываю что-то ей Марине, от которой у меня уже противные мурашки идут.
Но шагать назад уже нельзя, и я обхватываю Мирослава за шею, притягивая чуть ближе к себе, и углубляю наш поцелуй, какого-то черта не встречая и капли сопротивления…
Я чувствую, как он сжимает горячими ладонями мою талию, как прижимает ближе к себе и как целует в ответ. А целует он так… Боже, у меня никогда в жизни не было таких поцелуев. Такие поцелуи нужно срочно запрещать на законодательном уровне! Это… боже! Я не чувствую пальцев рук, коленки подкашиваются, губы немеют.
Это та страсть, о которой шла речь? Если да, то мне кажется, ее было не так много даже когда мы с Мирославом в его кабинете… ну… Не так остро было, короче.
Я теряю счет времени, просто стою, прижимаюсь к своему начальнику и отчаянно его целую, словно имею на это хотя бы какое-то право.
А потом понимаю, что натворила…
И отпрыгиваю от него так быстро, как только могу на своих ватных ногах. Упираюсь спиной в стойку, и только из-за этого не падаю на пол.
Боже мой! Что это было вообще?
Поворачиваю голову,
