— Вам нужно освежить ваши знания истории, милорд Администратор. На достаточно общем уровне. Я хочу вам сказать — и это не общедоступная информация — что мы почти попытались свергнуть ваше правительство.
— Что? — спросил Эйкон. — Исповедники?
— Нет, мы. Те, кто помнил древний мир. Мы тогда всё ещё обладали солидным капиталом и огромным влиянием в грантовых комитетах. Когда наши дети узаконили изнасилование, мы решили, что будущее пошло не тем путём.
Эйкон раскрыл рот.
— Вы были настолько ханжами?
Исповедник покачал головой.
— У меня нет слов, — сказал он, — вообще нет слов, чтобы это вам объяснить. Нет, это было не ханжество. Это была память о зле.
— Хм, — сказал Эйкон. Он старался не улыбаться. — Не могу даже вообразить, какое зло могло произойти от изобилия неконсенсуального секса.
— И не пробуйте, милорд, — сказал Исповедник. Он наконец засмеялся, но несколько страдальчески. — Без, так сказать, личного опыта вы действительно не сможете вообразить, и пытаться бессмысленно.
— Ладно, из чистого любопытства — много ли вы потеряли?
Исповедник как будто на мгновение замер.
— Что?
— Много ли вы потеряли на рынке законотворческих прогнозов, когда поставили деньги на какие-нибудь ужасные последствия отмены запрета?
— Нет, вам действительно не понять, — сказал Исповедник. Теперь его улыбка была настоящей. — Но теперь вы знаете, да? После этого разговора вам ясно, почему меня нельзя допускать к принятию решений за человечество.
Эйкон смутился. Это было странно... он чувствовал нутром, но не мог объяснить словами, почему. Он просто ощущал неправильность.
— Теперь вы знаете, — повторил Исповедник. — И поскольку мы помним так много зла, и поскольку для этой профессии хорошо быть пятисотлетними, многие из нас стали Исповедниками. Нам легко проповедовать пессимизм — ведь в большинстве случаев рационалисту приходится остужать людей, а не подбодрять ... Мы советуем, но не руководим. Спорим, но не решаем. Мы идём вместе с вами, и стараемся не слишком впадать в шок от того, что радуемся жизни почти так же как вы. Да вы сами окажетесь в моей роли через пятьсот лет... если человечество переживёт эту неделю.
— Ах да, — сухо сказал Эйкон. — Чужие. Текущий предмет обсуждения.
— Да. У вас есть идеи?
— Только одна: мне и вправду жаль, что человечество не одно во Вселенной. — Эйкон внезапно сжал кулак и с силой ударил по кровати. — Блядь! Я знаю, что почувствовали Сверхсчастливые, когда увидели, что мы и Детоеды не "исправили себя". Вы понимаете, что это означает? На что похожа остальная Вселенная с точки зрения статистики? Пусть даже в нашей выборке всего два экземпляра. Наверняка где-то есть симпатичные соседи. Точно так же, как в глубинах бесконечной Вселенной наверняка есть моя точная копия вплоть до отдельных атомов. Но все, кого мы реально встретим, вероятно, окажутся... — Эйкон перевёл дыхание. — Чёрт, ведь никто не думал, что будет так! У всех трёх видов есть эмпатия, есть симпатия, есть ощущение справедливости... да у Детоедов даже есть литература, даже искусство! Разве этого не достаточно? Разве не казалось, что этого достаточно? Но всё, что мы имеем — это достаточно похожие системы отсчёта, в которой мы друг для друга — кошмар.
— Не поймите неправильно, — сказал Исповедник, — но я рад, что мы встретили Детоедов.
Слова застряли у Эйкона в глотке.
— Что?
Полуулыбка искривила лицо Исповедника.
— Потому что если бы мы не встретили Детоедов, мы не смогли бы спасти их детей, не так ли? Если бы мы не знали о них, это не означало бы, что их нет. Дети Детоедов всё равно существовали бы, всё равно умирали бы в ужасной агонии. Мы просто не могли бы им помочь. Не знай мы о детях, они не лежали бы на нашей совести, на нашей ответственности... Нет, это не та задача, для которой вы, вероятно, оптимизированы. — Исповедник сделал паузу. — Да, конечно, я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Но на этом корабле я — символ желания людей мыслить разумно, и моя обязанность — продумывать идеи странные, но логичные.
— А Сверхсчастливые? — спросил Эйкон. — Технологически высшая раса, которая, возможно, захочет уничтожить нас, или лишить свободы, или отобрать наших детей? Для вас это тоже луч надежды?
— Сверхсчастливые похожи на нас, — сказал Исповедник. — Мы могли пойти путём Сверхсчастливых. Да мы почти и пошли. Вам трудно представить, насколько прекрасным в определённых обстоятельствах кажется отсутствие боли. В некотором смысле можно сказать, что я сам пытался пройти этот путь, хотя и не было особо компетентным нейроинженером. Если бы человеческая природа была лишь чуть-чуть другой, нас бы запросто захватил этот аттрактор. И цивилизация Сверхсчастливых нам не враждебна, какими бы чудовищами мы ни казались им. Как минимум это хорошее свидетельство о том, что может представлять собой остальная Вселенная. — Исповедник сделал паузу. — И...
— И?
Голос Исповедника стал твёрже.
— И Сверхсчастливые спасут детоедских детей — независимо от того, справится ли с этим человечество. Учитывая, сколько их умирают и в каких муках, эта задача должна перевесить даже наше собственное уничтожение. Как говорится, заткнись и умножай.
— Да ладно! — сказал Эйкон. Он был настолько удивлён, что даже не шокирован. — Если бы Сверхсчастливые не появились, нам пришлось бы... ну да, нам пришлось бы хоть что-то сделать с Детоедами, раз уж мы решили. Мы не могли бы просто стоять и смотреть на...
— Холокост, — предложил Исповедник.
— Хорошее слово. Да, мы не могли бы просто стоять и смотреть на Холокост.
— Вы не поверите, милорд, на какие вещи люди могут просто стоять и смотреть. Осознаёте ли вы масштаб затрат капитала, труда, а может, и человеческих жизней, которые потребуются для захвата всей детоедской цивилизации? Отследить каждый отрезок их туннельной сети? Довести наше технологическое превосходство до предела и построить настолько быстрые корабли, чтобы они догоняли каждый убегающий детоедский корабль? Понимаете ли вы...
— Простите, но это просто фактическая ошибка. — "Боже, — подумал Эйкон, — нечасто приходится говорить такое Исповеднику". — Сейчас не времена вашего детства, уважаемый предок. Мы теперь объединённое, мать его, человечество. Если бы не пришли Сверхсчастливые, нам пришлось бы сделать всё для спасения детоедских детей. Вы же видели Лорда Пилота, Леди Сенсор — они были готовы отделиться от цивилизации, лишь бы сделать эту работу. И именно так, уважаемый предок, отреагирует большинство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
