— Хорошо, я понимаю, что на завершение передачи дел требуется, возможно, какое-то время. Но я не хочу, чтобы ты использовала это как предлог, чтобы оттянуть начало работы на посту моего помощника.
— Я не…
— Ты со мной не согласна? Хватит играть в игрушки, Оливия! Ты призналась вчера, что не одобряешь известное условие в завещании твоей бабушки, что тебе не по душе мое назначение исполнительным директором и что тебе не нравится необходимость работы на меня.
Он довольно точно сформулировал все пункты ее недовольства, признала Оливия.
— А тебе бы все это понравилось, будь ты на моем месте? — с усмешкой спросила она.
— Нет.
Его спокойное признание слегка поубавило ее пыл. Оливия нахмурила брови.
— Ну, и что же ты предлагаешь в таком случае?
— Раз изменить ничего нельзя… а это так… я бы смирился и извлек бы из этого максимальную пользу.
Разве он смирился бы? Гил явно не из тех, кто подчиняется диктату других. Именно он ставил условия — всегда было так, а не иначе. Она готова побиться об заклад, что сам бы он боролся против того пункта из завещания, не уступая ни пяди. Тем не менее, от нее он ожидает повиновения.
— Легко сказать, да трудно выполнить, — сказала она отрывисто.
Гил поднялся, вышел из-за стола и остановился перед ней, опершись бедром о край полированной поверхности.
— Да, гораздо легче, — согласился он, — но я заглянул в твое личное дело, — он указал на пачку документов, лежавших на столе, — и обнаружил, что согласно докладным запискам ты хороший работник. Очень хороший.
— Благодарю, — сказала Оливия высокомерно, ошеломленная неожиданной похвалой и недовольная тем, какую реакцию вызвала у нее его близость. Едва заметные волоски на коже руки поднялись, словно по тревоге. Она не привыкла, чтобы ее организм реагировал на мужчин подобным образом — ни на работе, ни в обществе. От этого она почувствовала себя неловко, раздраженно. Она, видимо, теряла контроль и над собой, и над обстановкой.
— Благодари не меня, а своего бывшего начальника отдела. Это он так высоко оценил твои способности — не я, — сухо заметил Гил. — Я еще не имел возможности сделать выводы относительно качества твоей работы, но я готов подходить к этому вопросу непредубежденно. Может быть, и тебе стоит поступать так же при сотрудничестве со мной?..
Оливия уставилась на него, лишившись дара речи. Да этот человек просто возмутителен! Он заставил ее почувствовать себя какой-то кеглей, которую выставляют лишь для того, чтобы ее тут же сбили шаром.
— Ты до сих пор не объяснил мне конкретно, в чем будут состоять мои обязанности как твоего помощника, — заметила она сквозь стиснутые зубы.
Гил подошел к окну. Его манера держаться напоминала о гибкой грации черной пантеры. Глубоко засунув руки в карманы брюк, он произнес:
— Ты слышала, что я говорил на совещании сегодня утром. «Бофор» обладает солидным списком надежных клиентов в Англии, но агентству нужны иностранные заказчики, если оно хочет расширять свою деятельность. Ряд клиентов моей фирмы «Россаро Эдвертайзинг» планируют начать кампанию в средствах массовой информации Англии. «Босфор» может заполучить соответствующие контракты, но только при условии, я повторяю, при условии, что мы сможем убедить их, что наше агентство способно обеспечить, так сказать, широкий размах, который они ожидают.
— И мы можем предложить им рекламные акции широкого масштаба?
— Думаю, что да. Если они будут хорошо спланированы и выполнены. И здесь важна твоя роль. В качестве моего помощника ты, я думаю, возьмешь на себя часть ответственности по ознакомлению потенциальных клиентов с нашими возможностями.
Гил отвернулся от окна и строго посмотрел на нее.
— Это труднее, чем та работа, к которой ты привыкла, но я думаю, тебе она понравится. Разумеется, если ты не позволишь, чтобы твои личные чувства встали между тобой и работой…
Оливия ощетинилась. Вероятно, Гил способен разделить свою жизнь на два четко обособленных участка — деловой и личный. Однако она сомневалась, что ей это удастся с такой же легкостью. В данный момент ее мысли были в страшной сумятице.
У нее все еще оставались кое-какие вопросы относительно его предложений по развитию фирмы, но она уже видела, что его планы могли действительно пойти на пользу компании, если за них взяться с умом. Ее деятельный мозг уже оценил возможности, которые открывает новая должность. Но если говорить о ее собственных ощущениях, то она испытывала страх от сознания того, что ей предстоит работать в такой близости к Гилу. Ведь даже находясь в одной комнате с ним, она чувствовала, что ей как бы что-то угрожает.
— Я постараюсь, — сказала она обреченно.
— Да уж, сделай милость, — ответил Гил. — Я не сторонник предоставления «еще одного шанса».
Оливия подумала, предчувствуя беду: это сказано о деловых отношениях или личных?
Он посмотрел на часы, как бы намекая, что беседа закончена.
— Я согласен предоставить тебе неделю, чтобы ты закончила все дела на прежнем месте. После этого ты начнешь работать здесь. — Он указал в сторону соседней комнаты.
Оливию охватила дрожь, когда она поднялась, чтобы уйти. Почему у нее возникло ощущение, будто он ей угрожает?
Оливия шла домой, замерзая на диком холоде, и мечтала поскорее добраться до квартиры и как следует отдохнуть. После напряженной недели, какую она вообще едва ли помнила, ей хотелось немного понежиться. Оливии как-то удалось передать все свои дела бывшим сотрудникам, но ради этого пришлось работать каждый вечер. Сегодня Оливия твердо решила уйти домой вовремя и немного поднабраться сил перед мучительным моментом — предстать завтра поутру перед Гилом. Эта перспектива вызывала в ней ужас, но она усилием воли отодвигала неприятные мысли в сторону. До завтрашнего утра еще далеко.
Быстро принять душ и переодеться, затем сесть с подносом на коленях перед телевизором и посмотреть за ужином старый фильм Хичкока. Вечер, таким образом, будет заполнен, а мыслям о том, что ожидает ее завтра, будет поставлен заслон. Оливия достала из холодильника коробку с замороженной пиццей, переложила ее на стеклянное блюдо и поставила разогреваться в духовку.
Едва она приняла душ и еще не вытерлась, как в холле раздался сигнал домофона. Слегка раздраженная, Оливия завернулась в полотенце и выскочила из ванной в холл, по пути щелкнув выключателем.
— Кто там?
— Это я.
Так мог ответить единственный человек, высокомерно-самонадеянный и совершенно уверенный, что она сразу же узнает его голос. Инстинктивно Оливия плотнее завернулась в полотенце. Что, в самом деле, нужно Гилу возле ее дома?..
