Решение предложил архимагистр Геллерт, сменивший убитого Моршадом Вольмера Красного: разделить университет, оставив в Хельмгарде лишь тех, кто обучал и обучался наукам, а всех магов отправить на остров Морант, лежащий к западу от Хельмара. На это предложение великие лорды Энгаты согласились, но недоверие к магам осталось в стране на долгие века. Так архимагистр Геллерт стал первым архимагом, а бывшие магистры магии — просто магами. Вокруг места ссылки магов, которое они назвали Академией, со временем вырос городок Вальмора. Титул архимага стал передаваться также, как и в Хельмгарде, а название «Академия» настолько прижилось, что никто и не думал называть это место иначе.
Многие обладатели волшебного дара, в основном деревенские, никогда в жизни не были на Моранте. Они обращались со своей силой по наитию, становясь знахарями, а кто-то мог посвятить себя служению мрачному искусству демонологии, запрещённому, как и некромантия. Тем не менее, на службу к лордам принимались только обученные Академией стихийные маги, которые в своё время вполне могли быть беспризорными мальчишками, за что лорды между собой презирали волшебников за низкое происхождение. Маркус вспомнил, как и сам некоторое время был вербовщиком и ездил на материк за такими детьми, напуганными открывшейся в них силой. Но это было давно. С тех пор он больше не покидал остров, да и за стены Академии выходил не слишком часто.
Наконец, пройдя длинный коридор, Маркус остановился перед дверью, на которой красовалась золотая табличка с выгравированной надписью: «Глава Академии Вальморы, архимаг Вингевельд». Декан огня не раз и не два вот так стоял перед этой дверью, глядя на золотую гравировку. Так уж вышло, что маг-приверженец определённой стихии обычно имел черты характера, связанные с ней. Так огненные маги всегда были самыми неспокойными и активными, если не сказать больше. А потому именно студенты огня часто становились головной болью Академии в целом и декана огня в частности. Отвечать за их «шалости», вроде пожаров и магических дуэлей в коридорах Академии, приходилось, разумеется, Маркусу. Вот и теперь, находясь перед злополучной дверью, Аронтил слышал биение своего сердца и вытирал вспотевшие ладони о мантию. Наконец, минуту простояв в нерешительности, маг трижды постучался. Ответа не последовало. Тогда Маркус приоткрыл дверь и, просунув голову в проём, окинул взглядом помещение.
На стенах просторной светлой комнаты висели всё те же знакомые ему старинные картины и портреты великих архимагов прошлого, а через большое окно в помещение проникал яркий утренний свет. В центре стоял красивый письменный стол на украшенных затейливым орнаментом ножках. На нём покоилась аккуратная стопка бумаги и чернильница с лежащим рядом пером. Место архимага за столом, кресло с высокой спинкой, украшенной затейливым орнаментом, пустовало.
В комнате не было ни души, и, недолго подумав, Маркус решил дождаться Вингевельда в его кабинете. Архимаг делал так не в первый раз: охранные чары не пропустили бы никого другого, кроме деканов. Маркус занял гостевое кресло у окна, но уже через минуту сидения на одном месте декан Огня заскучал и стал разглядывать шкаф слева от двери. За стеклянными дверцами лежали книги: старинные фолианты, бестиарии, рецепты… Авторов многих из них уже давно нет в живых, но их знания до сих пор хранятся на ветхих страницах.
Маркус завидовал им. Он тоже хотел когда-нибудь написать книгу. Ему было не особо важно содержание, количество страниц или качество бумаги: главным для него было то, что после его ухода о нём будут помнить. Взять хотя бы эти картины — Маркус охватил взглядом портреты на стенах — половина студентов даже не знают, кто изображён на них, ведь им лень прочитать надпись под рамкой. А книга — дело другое. Если её кто решит прочитать, а маг надеялся, что таких будет немало, то обязательно посмотрит, кто автор и помянет добрым словом. Или недобрым. Главное — помянет! Маркус ярко представил себе переплёт книги «Распространённые ошибки при использовании огненной магии» или «Маркус Аронтил. Собрание сочинений».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Маг снова погрузился было в мечтания, как вдруг услышал негромкие и неспешные шаги в коридоре. Маркус напрягся всем телом и стал ждать. Шаги медленно, но верно приближались, и для мага они были сродни поступи рока. Странно, что Вингевельд не спешит.
Наконец, дверь распахнулась, и в кабинет вошел седовласый человек в серебристой мантии до пола. Прикрыв за собой дверь, он сел за письменный стол, словно бы не заметив Маркуса. Наконец, старик глубоко вздохнул и перевёл взгляд на недоумевающего декана Огня.
— Прошу меня простить, Маркус, — негромко и спокойно произнёс архимаг. — Срочные дела требовали моего вмешательства. Можешь предположить, зачем ты здесь?
— Вероятно потому, что вы послали за мной? — неуверенно ответил Маркус.
— Это следствие, а не причина. Быть может, попробуешь догадаться? — хитро прищурившись, архимаг скривил краешек губы.
Глава Академии был человеком незаурядной внешности: на вид ему было лет семьдесят, но его точного возраста Маркус не знал. Продолговатое худое лицо, единственное, прямой и узкий нос, глубокие морщины на лбу. Серебряно-седые волосы, которые он обычно собирал в хвост. Борода доходила до середины груди и, как всегда, была аккуратно стрижена и причёсана. Под ней виднелся серебряный амулет с аквамарином на тонкой цепочке.
Маркус раньше не замечал, чтобы Вингевельд, носил украшения. Должно быть, чей-то подарок. Камень в форме ромба, казалось, светился изнутри и был почти того же цвета, что глаза старика. Их декан огня всегда считал самой удивительной чертой архимага. Бледно-голубые и внимательные, они будто источали свет и вместе с тем были холодны и беспристрастны. Эти глаза придавали лицу архимага невозмутимость, которая, казалось, не исчезла бы даже при встрече с драконом. Маркус очень не любил смотреть в эти бездонные колодцы, полные ледяной воды. Они глядели в самые потаённые уголки души, и солгать им было невозможно.
— Это как-то связано с моими студентами? — осторожно предположил Маркус, пытаясь понять, что могло произойти. — Кто на этот раз? Эрнхольц? Сарион?
— Ни тот и ни другой, Маркус, — взгляд архимага по-прежнему был спокоен. — Но дело действительно связано с одним из студентов, а также с тобой. Но сначала скажи, готов ли ты поменять обстановку или, скажем, отправиться в путешествие?
Вопрос поставил Маркуса в тупик. Он поменялся в лице и побледнел, не зная, как правильно истолковать эти слова, и нет ли в них подвоха. «Неужели архимаг в кои-то веки оценил меня по достоинству и решил вознаградить заслуженным отдыхом!» просветлел маг, но настроение тут же сменилось мрачным, стоило ему подумать дальше. А может быть это вежливое предложение навсегда покинуть Академию? От волнения мысли мешались и путались.
— Да, я бы с радостью, в интересах Академии… — вымолвил маг и приготовился к худшему.
— Отлично, — продолжал архимаг. — Теперь я могу объяснить тебе причину почему я послал за тобой. Один из твоих студентов совершил кражу.
— Почему-то я не слишком удивлён, — печально вздохнул Маркус. — От этих оболтусов всего можно ожидать…
— Не суди их строго, Маркус. Они дети, и от них можно ждать лишь того, на что способны дети. К тому же сила огня накладывает определённые… следы на их разум. Но на сей раз была украдена ценная вещь. Такая, до которой студент не мог добраться без посторонней помощи.
Маркус съёжился в кресле. От пронзительного взгляда Вингевельда невозможно было что-то утаить, но невозможно скрыть то, о чём не знаешь сам. Маркус понимал, что архимаг имеет в виду его, но не мог понять, каким образом он, декан огня, мог помочь кому-то в краже.
— Я не понимаю… Чтобы я помог студенту преступить закон Академии… Уму непостижимо, — дрожащим голосом проговорил Маркус и после короткого молчания добавил: — Да и потом, ещё не родился студент, ради которого я пошел бы на такое!
— Неужели? — Вингевельд приподнял бровь. — Не думал, что ты так скоро забудешь того, кто был тебе почти сыном. Сколько лет прошло? Кажется, пять? Нет, ты не мог забыть самого, насколько мне известно, близкого тебе человека в столь короткий срок. Сомневаюсь, что кот, которого ты завёл пару лет спустя, сумел вытеснить мальчишку из твоего сердца.
