Что ж, подумал я, это именно те немецкие позиции, которые я искал. Надо просто включить металлоискатель и походить здесь как следует. Следов чужих раскопов я здесь не увидел, что вернуло мне оптимистичный настрой, и я сразу полез в блиндаж. В нем было много сигналов, и я стал копать сплошняком, не отвлекаясь на проверку и уточнение места. Сначала пошли целые и битые стеклянные бутылки. Я уж было решил, что наткнулся на хорошо закопанную современную помойку, но знакомого советского мусора не было – были только бутылки. Я стал их рассматривать и признал в них исключительно немецкое происхождение. Там были винные бутылки из темно-зеленого стекла, пивные бутылки из темно-коричневого, бутылки из-под шнапса из прозрачного белого стекла – тара на любой вкус. После бутылок пошли остатки консервных банок и куски трехжильной немецкой колючей проволоки, остатки кожаных подошв. Раскопав там все до материка, я понял, что это было место сброса бытового хлама из блиндажа. А куда сбрасывали боевой хлам? Я поднялся повыше и стал ходить поверху рядом с раскопанной помойкой. Буквально сразу мне стали попадаться советские патроны в одном месте, они шли и шли из ямы, я копал все глубже и глубже, и скаждым сантиметром глубины патроны становились все более чистыми, латунь становилась все более желтой. В общей сложности я достал оттуда штук двести трехлинеечных патронов, раскопав яму глубиной более двух штыков. Собрав их все и отложив на заранее првоеренно пустое место возле дерева, я продолжил ходить поверху. В метре от ямы, где были патроны, металлоискатель подал очень сильный и четкий сигнал. Я воткнул лопату в землю и стал копать. На глубине примерно один-полтора штыка я наткнулся на полукруглую боковину со вдавленными ребрами жесткости. Эта картина мне была уже очень хорошо знакома – немецкий противогазный бачок припрятан тут! Меня потрясло то, что он был в зеленой краске. Я начал аккуратно обкапывать его со всех сторон. Когда дело было сделано, я вытащил его рукой из ямы и обнаружил по весу, что он не пустой. Осмотрев его со всех сторон, я увидел аккуратное квадратное отверстие в бачке, видимо, от осколка. Оно не было сквозным, и на обратной стороне в металле был заметен четкий след от вмятины, сделанный квадратным осколком изнутри. Я открыл крышку бачка и обнаружил там внутри противогазную маску! Аккуратно вытряхнул из бачка содержимое: увы, осколок пробил не только одну из стенок бачка, но и размочалил сам противогаз. Стекла были разбиты, резина превратилась в труху, фильтр прогнил просто в хлам. А вот и сам осколок, действительно, он имеет почти квадратную форму и, потеряв всю кинетическую энергию, остался внутри, испортив такую хорошую вещь… Видимо, поэтому противогазный бачок и бросили тут из-за того, что он пришел в негодность, а потом просто пнули в яму и засыпали. Я засунул содержимое обратно в бачок, бросил туда же осколок и закрыл крышку. Немного порадовавшись такой находке, я убрал ее в рюкзак и продолжил ходить среди траншей. Далее мне попадались всякие вещи, уже знакомые по немецким позициям, но ничего стоящего мне не попалось. Я обошел вся ряды траншей, спустился к первой линии, за бруствером которой сразу же начинался обрывистый берег высотой более трех метров. Я живо представил себе, какой непреодолимой преградой для штурмовавших эти позиции советских солдат с той стороны казались эти окопы. На первой линии в брустверах было множество стреляных гильз. Имея в рюкзаке противогазный бачок, я уже грезил о касках и других знаковых предметах. Но тут больше ничего не было. Я несколько раз по диагонали прошел эти позиции, заходил с разных сторон, проводил катушкой металлоискателя между деревьев, совал ее под густые кусты, отходил в лес и возвращался – все было напрасно. Мелкого железа и осколков с гильзами было предостаточно, а ценных находок не было. Я сверился с картой. Несмотря на мелкий масштаб, все же было видно, что лесной массив этот небольшой.
Река Проня подходила вплотную к лесу буквально единственно в этом самом месте, тогда как в остальном своем течении она вилась, как змея, и была от леса на расстоянии примерно 200—300 метров. Я пошел вдоль берега и вдоль окопов прямо по тропинке в сторону автодороги, с которой пришел. Буквально через двести метров сплошные линии окопов прерывались, лес переходил в мелкий кустарник. Река отходила от берега, и сам берег становился более пологим. Вот и все, подумал я, у немцев система огня была выстроена так, чтобы занимать высоту в лесу и ближайшие подступы к ней. С той высоты, где я откопал патроны и противогазный бак, все вокруг простреливалось на километр, и подойти к этим позициям ближе – означало идти на верную смерть. Я вернулся немного назад, походил по последним траншеям, но там вообще было пусто. Копать траншеи наугад мне не хотелось, к тому же, упадок сил безо всяких часов дал знать, что наступило время обеда. Я отошел подальше в лес, приготовил еду и обнаружил, что мои запасы воды уже почти на исходе. Пятилитровая бутылка как-то быстро закончилась, и я стал думать, как мне поступить. Набирать воду в реке Проне мне не хотелось, я опасался радиации и сточных вод из города Чаусы. Никаких источников или колодцев поблизости за сутки я не замечал.
Пообедав и пройдясь еще с часок по окопам, впрочем, без особого результата, я решил завершать свой одиночный выход и двигаться в сторону дома. Немного расстроившись, что я не сумел рассчитать расход воды и запастись нужным количеством, я переоделся, сложил металлоискатель и лопату в рюкзак и пошел в сторону автодороги. Звонить Ламкину и вызывать машину мне показалось слишком простым решением для такого небанального похода. Я чувствовал в себе еще силы на рывок и решил добираться до деревни самостоятельно. Согласно карте, путь по автодороге составил бы более 30 километров. Но там дорога делала большой зигзаг, и расстояние от места, где я сейчас находился, и деревней по прямой составляло всего 15 километров. Конечно, я не собирался лететь на крыльях домой, и мне нужно было выбрать маршрут. Я решил, что поступлю следующим образом: по автодороге я дойду до железнодорожных путей и уже по путям пойду в сторону станции и одноименной с ней деревни. Так я ни за что не заблужусь, но в этом случае мне придется пешком пройти почти 20 километров с рюкзаком. Несколько лет назад я ставил эксперимент и пробежал 20 километров по Москве от станции метро «Проспект Вернадского» до станции метро «ВДНХ» буквально за 2,5 часа. Реально оценив свои силы, я решил, что с рюкзаком за спиной я пройду эти 20 километров до деревни за 4—5 часов. Если повезет, и по этой железной дороге часто ездят поезда, то я вообще смогу сократить свой путь, дойдя до ближайшей станции и подождав поезд.
Полежав на земле перед выходом минут двадцать и настроившись на марш-бросок, я встал, надел на спину рюкзак и пошел по дороге. Мои надежды оправдались, и, пройдя 10 километров, я наткнулся на железнодорожный полустанок. К счастью, там стояли люди, ожидавшие поезд именно в ту сторону, в которую мне было нужно. Через 45 минут пришел дизель-электровоз с вагонами, мы сели в поезд, и уже через пятнадцать минут я вышел на нужной мне станции. Еще пятнадцать минут пешком, и я звонил в дверь квартиры. Никто не ожидал меня увидеть в этот момент, Ламкин сказал, что если бы вечером я не позвонил, то он бы сам набрал мне, потому что стал беспокоиться. Я показал все свои находки, чем привел в замешательство всех. Они-то думали, что Великая Отечественная война осталась где-то далеко позади в истории, а она до сих пор лежит у них в лесах, стоит только пойти ее искать.
Через пару дней нам нужно было уезжать, мы собрали вещи и тепло простились с хозяевами. Дядя Ламкина отвез нас на своей машине в город Чериков и посадил на рейсовый автобус до Москвы. Мы сели в видавший виды дизельный «Икарус» в 6 часов вечера, ехали всю ночь на неудобных креслах, просыпались каждые 2 часа на остановках. Автобус шел до конечной остановки «Автовокзал Измайлово», что было для нас обоих не совсем удобно. Примерно в 6 часов утра попросили водителя остановиться в районе 43 километра на МКАДе. Там нас подхватил на машине сосед Ламкина, с которым была предварительная договоренность об этом. Этот добрый человек подвез сначала меня до дома, а потом домой увез Ламкина. Так закончился мой увлекательный и незабываемый выезд в Белоруссию, из которого я вынес несколько полезных жизненных уроков и благодаря которому значительно обогатил свой копательский опыт.
Некрасовский фарт
Буквально через неделю после описываемых событий мы со Стасом решили поехать в Некрасово. Точнее, в этот раз Стас уговорил меня посетить те места. Он уже давно не выезжал покопать, и теперь его было не остановить. Поиску новых мест он предпочитал посещение уже изученных старых, где, как ему казалось, всегда можно что-то отыскать. Я же, отчасти пресыщенный прошлым копанием в Белоруссии, не ждал от Некрасово никаких открытий. Те места мы изучили более чем хорошо, восторга первопроходца там уже не испытать…
