Америка! Америка!
Такова ли эта страна чудес?
Скрип двери прервал печальные мысли Целмса.
Анна принесла кашу.
Оба стали есть молча.
— Скоро ли будет ответ от отца? — сказала наконец Анна.
— Думаю... недели две уже прошло. Скажем, еще неделю. Тогда уж наверняка должен быть. Лишь бы не затерялся.
Снова тишина, но тишина красноречивая. У тишины свой язык. Он говорит об усталости, тревоге, беде, притупляющей чувства, холодящей сердце.
Спустя час гнедой, отбрыкавшись, снова тащил плуг. Снова человек шагал за плугом, упрямо втянув голову в плечи. Весенний день был сверкающий, великолепный. Казалось, каждый куст воспевал этот день. Река, словно пьяная, прыгала и кувыркалась по камням. Разве и батрак не мог бы так стремиться вперед, навстречу своей, только ему принадлежащей жизни?
Батрак? Ха! Ха! Не для рабочего человека веселый щебет птиц и благоуханное дыхание весны — он знает и умеет лишь одно: трудиться в поте лица.
Вечером, проезжая мимо верхом, завернул Беме. Это был тучный, живой человек с сильной проседью и необыкновенно румяными, пухлыми, как у ребенка, щеками.
— Ну, как дела, соседушка? Выкорчевали подсеку? —i спросил Беме.
— Где тут! Хорошо, если половину. Можно бы успеть больше, да лошаденка у меня слабая, загнанная, — пожаловался Целмс.
— Ну, чего тут горевать! Поправится после сева. Здесь такая хорошая трава. Лучше, чем в других краях клевер. Да, что я вам хотел сказать? Ах да! Мне пришла в голову дельная и практическая мысль. Вам ведь, мистер Целмс, принадлежит также часть берега у порога реки?
Целмс не мог понять, куда гнет Беме.
— Ну, вот! А если мы порог используем? Теперь ведь он не имеет никакой ценности?
— Не имеет, конечно. Но я не понимаю, какую пользу он может принести.
Беме сухо усмехнулся.
— Какую пользу, вы спрашиваете? Много пользы. Например, если бы мы устроили здесь, у водопада, мельницу. Мельницы нет во всей округе. Деньги посыпались бы нам сотнями. Теперь нашим фермерам приходится ездить невесть куда, а тогда все было бы под рукой.
— Хорошо бы, — несмело сказал Целмс.
— Вы, может быть, боитесь взяться за такое дело? Пустяки, сущие пустяки! Общими усилиями все можно будет сделать.
2
Подсека была вспахана, взборонована. Целмс стоял с лукошком, полным семян. Совсем особые, не испытанные до сих пор чувства теснились у него в сердце.
Много полей засеял он на своем веку, но все они были чужие, и вот наконец стоит он у своего поля. Чужие лукошки тяжелым камнем висели на шее, свое же, полное тяжелого зерна, кажется легким, необыкновенно легким.
Целмс набрал полную пригоршню семян, и золотистые зерна посыпались во все стороны. После первой пригоршни последовала вторая, третья. Дойдя до берега реки, Целмс остановился. Перед его взором возникла картина. Неумолчно шумят мельцичные жернова. По дороге едут в белой пыли молотильщики. Беме, на деньги которого построена мельница, отвешивает Целмсу за берег золото. Тут же около мельницы волнуется нива. За нивой маленький, хорошенький домик с чистыми, сверкающими окнами. Ему, Целмсу, есть чем гордиться — это его работа.
Гнедой фыркнул.
Целмс набрал семян в пригоршню, и снова во все стороны посыпались зерна.
Кое-где на ниве уже показались рыжие ростки. Целмс несколько раз в день осматривал свой участок. Снова вернулась вера в будущее, оно не казалось больше таким жутким.
В последнее время Беме чаще прежнего навещал Целмса. Он яркими красками рисовал будущее и как-то принес даже книжку, в которой были подчеркнуты слова людей, разбогатевших благодаря машинам. Наше время — время машин. В таком месте, как здесь, можно загребать золото лопатой»
Когда Беме говорил о мельнице, у него сверкали глаза, он всей душой был за эту идею.
Целмс только не мог понять, почему Беме не подходит ближе к делу. Судили-рядили уже вдоволь. Может, Беме думает, что он, Целмс, не хочет сдать внаймы свою часть берега у порога? Но зачем же Бемсу так думать, ведь Целмс сказал, что берег там останется невозделанным. Неужели Беме сомневается? Непохоже, этому противоречит все его поведение.
Как-то Беме принес письмо, первое письмо Целмсу на новом месте.
Отец писал, что был у кредиторов Блума и Кактыня. Они согласны ждать до тех пор, пока Целмс не обживется. Они знают Целмса и доверяют ему, как родному брату. Сам отец все еще живет у хозяина Салтупа поденщиком. Кое-как перебивается. У него одна мысль, одно желание — лишь бы сыну хорошо жилось...
Ветерок легко зашелестел листвой, тут же смолк и, притаившись за кустами, с удивлением смотрел: на пороге землянки сидели два человека и плакали...
Бревна пришлось возить из лесу километра за четыре. Правительство давало их почти даром. Целмс выезжал за ними несколько раз в день. Один ворочал тяжелые бревна. Вечерами тесал их. После долгого рабочего дня чувствовал себя совсем разбитым. Ладони горели, в боках кололо. Зато радостно было видеть, как растет куча бревен на маленькой полянке. Целмс уже высчитал, сколько дней понадобится на перевозку бревен и когда он сможет взяться за кладку дома. Все высчитал; когда дом будет готов, сколько комнат и окон в нем будет.
И вдруг случилось то, чего Целмс давно боялся... Был жаркий день. Небо дышало зноем. Целмс медленно шагал по обочине дороги, закинув себе вожжи на шею. Колеса лениво скрипели по щебню дороги. Целмс задумчиво шагал, ударяя кнутом по земле.
Вдруг гнедой споткнулся. Бессильно упав на колени, он тяжело дышал, взметая дорожный щебень.
Целмс не испугался. Случалось это не раз. Уговаривая, гладя, понукая, старался он помочь встать своему товарищу по работе. Но гнедой не вставал. Глаза его стекленели все больше, изо рта пошла пена. Дыхание замедлялось.
Угасающими, невидящими глазами уставился он на дорогу, по которой приходилось ему так много шагать.
— Гнедой! Милый мой! — застонал Целмс, обнимая шею друга.
Умер милый, верный товарищ по работе...
Целмс шел по тропинке к усадьбе Бемса. Ходил он этой тропинкой не раз, но никогда еще путь по ней не казался ему таким трудным.
Печально склонив голову, с сознанием неисправимой беды, шел Целмс к Бемсу просить взаймы денег. Хотя бы на покупку другой лошади.
Все передумав, Целмс не нашел иного выхода. Целмс не сомневался, что Беме даст. Ведь он хотел взять взаймы берег у порога, выстроить там мельницу. Кроме того, ведь он всегда так любезен с Целмсом.
Да, он даст! Но все же сердце тревожно щемило.
Ферма Бемса стояла на склоне горы. Издали зеленая крыша дома почти сливалась с окружающей зеленью. Казалось, вдали зеленеет рощица. Хозяйственные постройки тоже скрывались за зеленью.
Открыв калитку сада, Целмс робко пошел по дорожке, усыпанной гравием и обсаженной розами.
Большая черная собака, сердито рыча, бросилась ему навстречу.
— Куш, Фрицщ куш! — раздался голос Бемса с террасы, обвитой виноградом.
Собака смолкла.
— Мистер Целмс? Редкий гость!
Беме дружески пожал руку Целмса. На террасе на смятой постели валялся женский платок, неизвестно как сюда попавший.
— Видите, как живется старому холостяку, когда некому за ним убирать, — пожаловался Беме.
— Ничего, ничего, — сказал Целмс, садясь на краешек пододвинутого стула.
Беме, казалось, очень был рад приходу Целмса. Подбежав к двери, он нажал кнопку.
— Все по-американски устроено, — пошутил он.
Дверь открылась, показалась молодая девушка лет
двадцати.
— Ведает хозяйством, — объяснил Беме и, прищурив с лукавым добродушием глаза, начал что-то говорить девушке на чужом языке.
— Заказал кофе. Ведь вы останетесь? Вероятно, проголодались после длинного пути?
