Дейзи сильнее обнимает ногу родителя.
— Я совсем-совсем недолго погуляла, — заверяет она. — Немного заблудилась, но потом она нашла меня, — указывает Дейзи на Грейнджер.
Девушка непроизвольно поднимается с места, разгладив юбку. Северус бросает на нее быстрый взгляд, но сразу возвращает свое внимание дочери.
— Это Гермиона, — начинает она, — мы с ней…
— Не имеет значения, — прерывает ее Северус.
Девчонка чуть хмурится, но сразу замолкает.
— Я все еще сержусь на тебя за то, что ты убежала, — сурово произносит он. — Как прикажешь мне брать тебя на работу, если ты постоянно убегаешь, скажи мне?
Дейзи молчит, сосредоточенно вырисовывая указательным пальцем на штанине отца какие-то незамысловатые узоры. Северус продолжает смотреть на дочь сверху вниз.
— Мне долго ждать, юная леди?
Дейзи заканчивает с узорами и поднимает голову, после чего заводит за спину руки, начиная нервно перебирать пальцы.
— Прости, папочка, — чуть хмурит она темные брови. — Я больше не буду убегать, честно-честно.
Северус делает полушаг назад, открывая дверь, и кивает в сторону выхода.
— Не сомневаюсь, — устало выдыхает он, прекрасно понимая, что завтра она снова убежит.
Как вчера, позавчера и в любые другие дни, когда он никак не может оставить ее дома одну и берет ее с собой на работу. Северусу приходится платить мистеру Томасу за сутки сидения с его чадом в архиве подальше от чужих глаз, и своих денег эти вложения не отбивают, потому что все повторяется из раза в раз.
Разумеется, это же Министерство Магии. Лучшая дворовая площадка в мире. В доме так не разгуляешься, она же каждый угол всех комнат знает, а тут…
Неудивительно, конечно. Дейзи всегда была активным ребенком. Даже Мелоди с чрезмерной энергичностью дочери никогда не справлялась, что уж говорить о нем. После ее смерти спеси у девчонки стало чуть меньше, но легче от этого не стало.
Дейзи слишком сильно похожа на мать, вот и приходится изощряться с некомпетентными няньками, только бы ее реже видеть. Северус не претендует на любовь своего ребенка, он вообще считает, что она не должна его любить, но об этом позже.
— А теперь иди, тебя ждет мистер Томас, — строго произносит он. — Тебе надо поесть.
— Хорошо, папочка!
Дейзи снова обнимает отца за ногу, но Северус не предпринимает никаких ответных действий. Он лишь терпеливо выносит очередную тактильность и ждет, пока девчонка скроется в конце коридора, шлёпая туфельками по каменному полу.
Северус оборачивается к Гермионе. Та все еще стоит возле софы и без надобности теребит пальцы рук. Не самая удачная встреча, да и ситуация в целом. Гермиона не понимает, почему он так смотрит на нее. Она совсем не понимает его эмоций.
Он зол, что она здесь? Ему не понравилось, что она узнала о его дочери? Никто ведь не знает, правда никто. Гермиона ни разу ни от кого не слышала о том, что у Северуса есть ребенок. Он тщательно скрывал эту информацию, претендуя на закрытость личной жизни, и его нельзя за это винить.
Война, конечно, давно закончилась, но бывшие солдаты стоят в этой комнате.
— Это… ваша? — посмотрев в дверной проем, решается первой прервать молчание Гермиона.
Девушка мысленно закатывает глаза от собственного вопроса. Мерлин, зачем она это спросила?! Разумеется, Дейзи его дочь! Она его папой три раза уже при ней называла! От собственной глупости волшебнице хочется завопить, но она лишь сжимает губы.
Северус зачем-то смотрит в коридор, поправляет без надобности полы мантии и снова оборачивается к девушке.
— Моя, — коротко произносит он.
Гермиона кивает.
В архиве так тихо, что слышится, как звенит настольная лампа. Девушка обхватывает правую руку левой и начинает смотреть без надобности по сторонам. Ох, и почему ей так неловко находиться с ним рядом! Это просто смешно!
Он, конечно, выручил ее на свадьбе, очень сильно выручил. Поступок с его стороны действительно смахивал на рыцарский, и она правда чувствовала себя в тот момент, как за каменной стеной, но, Мерлин!.. Неужели стена обязательно должна быть такой холодной?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гермиона блуждает взглядом по поверхностям, на которые попадает свет от настольной лампы. Игрушки Дейзи, грязная чашка из-под чая с темной полосой на плечиках, Ежедневный пророк… Девушка непроизвольно задерживает на газете взгляд.
Она, к тому же, не одна. Их две. И на первых страницах обеих ее снимки. Гермиона отворачивается. Северус замечает это, но не решается затронуть тему статей. Знает прекрасно, что ей и без того несладко.
Он уже сделал так, чтобы ни одна больше в свет не вышла.
— Не понимаю, как она постоянно сбегает, — заполняет пустоту Северус. — Сам следить совсем не успеваю, работы много.
Гермиона поднимает взгляд. Совсем не вяжется у нее этот образ с ним. С таким холодным, молчаливым, нелюдимым человеком. И дочка. Девчонка, которая души в нем не чает. Волшебство какое-то. Гермиона чуть улыбается собственным мыслям.
Северус чувствует, как перехватывает на мгновение дыхание. Ему что, удалось ее чем-то рассмешить? Она улыбается. Так робко и совсем тихо, но улыбается. Мерлин, он бы все отдал, чтобы хотя бы на мгновение вернуться на свадьбу Поттеров и снова услышать ее смех во время танца.
— Мне надо идти, мистер Снейп, — качает она головой, направляясь к двери, — иначе выговора мне не избежать.
— Я провожу вас, — тут же произносит он.
Гермиона останавливается возле него, подняв вверх голову. Это даже не вопрос с его стороны, скорее четкое и предельно уверенное утверждение. Девушка хмурит на мгновение брови.
— В этом нет необходимости, — заверяет она, — правда.
— Я должен сообщить главе вашего отдела, что вы отсутствуете на рабочем месте по моей вине, — четко произносит он.
Гермиона снова смотрит на него. Как он узнал, что у нее совершенно неуравновешенный начальник? Да и вообще, откуда такая забота? Или, возможно, она совершенно перестает различать вежливость и флирт на фоне всего, что происходит. Она и сама с мужчинами перестает контактировать за последний год почти полностью.
Гарри не в счет.
— Хорошо, — кивает она и сцепляет перед собой руки в замок, выходя из архива, когда Северус открывает пошире дверь.
Они идут медленно и совсем не разговаривают. Гермионе уже не приносит дискомфорта постоянное молчание Северуса, но и неловкость никуда не исчезает. Они слишком часто сталкиваются в последнее время, она замечает это.
До встречи с ним на свадьбе она даже не догадывается, что он давно уже не преподает в Хогвартсе, а работает в Министерстве. Получается, они находятся в одном помещении почти четыре года подряд, но при этом никогда не пересекаются.
Гермиона даже подумать не могла, что у нелюдимого зельевара в послевоенной жизни появится место для жены и дочери. С другой стороны, судьба снова вставляет ему палки в колеса, потому что держаться особняком и воспитывать в одиночку дочь дорогого стоит.
Мысли снова возвращаются к девочке.
— У вас очень красивая дочка, — негромко произносит Гермиона.
Северус продолжает идти рядом, рука к руке рядом с ней, но сохраняя дозволенную дистанцию и не нарушая ее границ. Его лицо ничего не выражает после этих слов. Гермиона совершенно не понимает этого человека.
— Хорошо, — он немногословен.
Гермиона не видит его эмоций, его чувств, проявлений. Хоть чего-нибудь. Он прежний, он всегда был таким. Незнающий человек ни на секунду не предположил бы, что он потерял жену и остался один с ребенком.
Он закрытая книга, страницы которой намертво склеены, но Гермиона не может не признать: у него по-прежнему присутствует тот самый несгибаемый стержень характера, который у нее непоправимо надломился.
Грейнджер на мгновение кажется, что где-то под мантией у него на поясе висят ножны с острым клинком, который он готов без колебаний применить к бою, если этого потребует ситуация.
Она бы никогда не назвала его трусом, язык бы не повернулся.
